Катька Бумажный Ранет* (Либретто) I. Мы по мосту стоим меж лотков и меж корзин — Ранет бумажный, Вкруг шурыгает шпана. — Отпустите четверть фунта Зекс! Мильтон! Теллигент — ейный хахаль — кувырком. А киноки-ловкачи сотворяют среди нас тридцать II. Бывший поэт, Мариенфаг на Лиговке, (нынче Семка-Жгут), сменил цилиндр на кепку, перо прокисшее — на перышко, пробор изысканно проклеен, пшют первоклассный, а финка сбоку, нервнее фокса добычей дразнит казино. Червонцев пачки средь меловых профессоров… Но неудача! Неудачка! Даешь в фужер с вином подсвистнуть порошечку упитанному скотопромышленнику Вальком или бутылкой в замахе Бац! Дзиннь! Осколки — головокруженье — на пол (А в дверь: стук-стук!) Скорее спрятать тушу — куда вот? — под двуспалку, а во входную дверь не во-время учтивый мильтон и управдом с распиской об учете мебели. Убивец смылся, без всякого смысла поплелся руки умывать от подозренья крови. Его шмара перед гостями дрожью рассыпалась, а впереди из-под кровати рука скорюченная выпала, быкоподобного скотопромышленника Скорее у стрекнуть! И по-за шторой, меж комодов Семка Жгут из Катькиной берложки, обабившись в платок и юбку — младенчика под мышку! — по коридору крадется, как мышь А ейный, Катькин хахаль, драный кот Вадимка, юродиво как невидимка — цап! За воротник! — Куда? — Туда! — Ребенок чей? — Несу домой. — Да он не твой! Заткнись! А тот его по морде хлясь! — Ты драться погоди! Положи младенца в сторону! — Пискленок в нише, юродивый и вор колотятся по лестнице затылками — рубахи в клочья. А снизу Катька с визгом, а сверху управдом с мильтоном — Зажа-а-ли! — Вот это — вор! За жабры возьмите! — Семка скорчился, как в западне. Катерина Измайлова* (Леди Макбет Мценского уезда) По Лескову На Масленой у балаганов визг, вой: заходи, народ честной. Вход без запроса — пятак с носа, а у кого нос длинный — с того пятиалтынный! Трам, трам, трам, гам, визг, бой Ваньку бьют по мордам на ярмарке вой А на тройке — куча девок, а под тройкой — бородач кувырком в лоб снежком, улыбается и влюбляется в многопудую модистку Катерину Сваха — раз сваха — два и купчиха подневольная готова-а! Вот теперь Зиновьева жена Катерина леди Макбет нос картошкой кофты бесятся от жира, рвутся визгом белых поросят! В белой косоворотке бык завитой Сергей рога наставляет купцу мучнистому мученику. А крысий мышьяк уступили дедушке в грибочки кисленькие. Рот искривился брезгом черным по лицу — червячки. И вся кухня всполошилась побежала косяком дверь — в дверь — дверь. Катерина грозно крестится привираючи со вздохом поминальною слезой. (а муж ее на мельнице поит завтрашних утопленников водкой до согласу) Блудливый бык Сергей чаем с блюдечка в прикуску запивает дедушкину порку за Катеринину дебелую дубовую краску. (А муж ее на стройке у плотины помол бесплатный обещает мужикам: подсобите только мельницу пустить) — Эх, Сережка-ключник злой разлучник залучил к себе жену залучил к себе жену, да чужую, не свою! — А муж ее от мельницы домой спешит в пуховые подушки на двоих. Встречает мужа Катерина Да с полюбовником — подсвечником по бороде и в темя благоверное. (А мужики из-за того бесплатного помола бредут на каторгу за бунтовство) Мимо дома — каторжане, звон цепей Сонька Вьюн звон цепей. За убийство двух хозяев и наследничка быть тебе в наручниках курчавый чорт Сергей. Три смерти за душой, и модные чулки за пазухой. Уходит Катерина с подсобником сожителем на каторгу. Катерина леди Макбет нос картошкой кофта бесится от злобы — в лютой Волге утопи-и-ла свою нежданную соперницу Сонетку Вьюн Бульк, бульк, бульк три круга по воде и больше ничего не видно |
