Харбин — особенный город Эго сочетание провинциального уюта с культурными возможностями я оценила позднее, когда из него уехала. И не только потому, что там остались мое детство, ранняя юность. В Харбине действительно было все, что нужно для молодежи; спорт, купание, яхты, поездки на железнодорожные станции, ютившиеся среди зелени сопок с прозрачными речками и ручьями в долинах. Зимою — коньки, сани, салазки, переезды через реку по льду на специальных двухместных санках, которые китайцы отталкивали шестом. На другом берегу ждали маленькие теплые рестораны с пельменями или с пирожками
А университетские балы и маскарады! Совсем как в книжках о старой русской жизни. Но и не только забавы, и не только для молодежи, а еще опера, оперетта, драма, концерты, лекции, библиотеки, прекрасный оркестр летом в парке Железнодорожного собрания. А какие встречались люди! Профессора, писатели, художники, архитекторы — все ведь были выброшены событиями на тот же берег, что и мы. Мы не отдавали себе отчета, как нам повезло в культурном отношении. И все это было доступно, и все мы говорили по-русски, и все мы были равны. Вот именно там, в эмиграции, особенно среди молодежи в школах, в гимназиях, на спортивных площадках, бесклассовое общество получилось само собой. И мы могли учиться. Было у кого и чему, на все вкусы. Например, шитью — у соседки или древним премудростям инков — у соседа. Можно было окончить университет и получить диплом. Только вот Леночка закончила юридический, а работает кельнершей в ресторане, а Павлик теперь инженер, а продает билеты в автобусе «Чурин — Модягоу». Но это пока, может быть, устроится, а потом поедем в Россию. Все жили на «пока», особенно старшее поколение. Что-то должно же случиться, и тогда вернемся домой. А пока не так плохо, на хлеб насущный хватает. Служба заканчивается в два часа, можно отдохнуть, пойти в гости к знакомым или в кино, а то и просто уютно посидеть на скамейке возле «Чурина». Это был большой магазин, у которого в хорошие летние вечера разгуливала молодежь, а пожилые сидели на скамейке и посматривали, кто как одет, как себя ведет и вообще. Вот так и жили, прячась от большого и подчас угрожающего мира. Пока… А там — Бог даст. На нашей мирной Садовой улице, действительно мирной, даже чьи-то коровы проходили утром и вечером мимо нашего сада. Говорили, что это бывший офицер завел молочную ферму и научил коров поворачиваться и равняться по команде. Так вот, на этой улице, только ближе к центру, находился ХСМЛ (Христианский союз молодых людей), где в свободные дни можно было заниматься спортом, а вечерами уютно сидеть в маленькой дружной компании с рукоделием и слушать чтение вслух. Это Алексей Алексеевич Ачаир (Грызов)[30], бывший казак, поэт, служивший в ХСМЛ секретарем, привлекал «блуждающую» молодежь к свету «Зеленой лампы». После прочтения книги «Братья Чураевы» Гребенщикова[31] (сибиряка, земляка Ачаира) кружок стал называться «Чураевкой». Он разрастался и превратился в настоящую и очень даже требовательную литературную студию. Раз в неделю здесь устраивались открытые вечера; чтение стихов, рояль, пение с эстрады в большом зале. И публика охотно наполняла его. Это был незабываемый мирок, счастливое убежище от тревог о будущем. Мы становились поэтами, писателями, художниками. Нас начали печатать. Нельзя сказать, чтобы стихи нашего кружка отражали окружающее: ни особенности нашего города, ни эмигрантской ностальгии в них почти не было. У нас не могло быть много воспоминаний. Мы жили «теперь» и писали о своих переживаниях и чувствах, которые, как и мы сами, росли и требовали выхода. И самые бурные из нас — изводились: Над тобой расстилается небо весеннее, Ты, наверное, ждал, а быть может, и ждешь, Как сегодня, вчера, как и позавчера, Что придет, налетит золотое спасение. Так писал девятнадцатилетний Георгий Гранин (Сапрыкин)[32]. Я всегда витала в облаках, не отдавая отчета зависимости от обстоятельств. Но ждала тоже какой-то счастливой перемены, утешаясь привычным, сказочным миром воображения. Одно из моих первых стихотворений, имевшее успех у публики, вероятно такой же мечтательной, как и я, могло быть написано какой-нибудь романтической девушкой из прошлого века в благополучном уединении дворянского поместья. Месяц всплыл на небо, золотея, Парус разворачивает свой. Разговор таинственный затеял Ветер с потемневшею листвой… Ведь совсем недавно я мечтала: Вот как будут яблони цвести, Приподнимет мрачное забрало Рыцарь Счастье на моем пути. Говорят, что если ждать и верить, То достигнешь. Вот и я ждала… Сердце словно распахнуло двери, В ожиданье ласки и тепла! Все как прежде. Шевелятся тени, Платье зря пошитое лежит. Только май, верхушки яблонь вспенив, Лепестками белыми кружит. Месяц по стеклу оранжереи Раздробил хрустальный образ свой, Маленькие эльфы пляшут, рея Над росистой, дымчатой травой… Надо быть всегда и всем довольной: Месяц — парус, небо — звездный пруд… И никто не знает, как мне больно Оттого, что яблони цветут. Здесь, конечно, не обязательно видеть эмигрантскую трагедию. Может быть, просто девушку не пригласили на бал. Тоже обидно! Жажда перемены и разочарование свойственны юности вообще. И может быть, наши занятия поэзией и собственными мечтами и переживаниями вместе с радостью приносили боль. Вероятно, из-за несоответствия нашего беспомощного положения и тех прекрасных горизонтов, что нам приоткрывались, но были недостижимы, мы становились чувствительны и легко ранимы, теряли равновесие. Я думаю, правильно сказал Николай Петерец[33], один из поэтов нашего кружка, что Гранина погубила поэзия. И недаром Валерий Перелешин[34], более всех нас преуспевший на поэтическом поприще, напомнил мне фразу, сказанную мной когда-то: «Больно ранит красота». Не все из нас соглашались ждать счастья в виде рыцаря, а также уговаривать себя «быть всегда и всем довольной». Нарастало беспокойство. Требовались действие, борьба. Но с кем? «Нет настоящего друга, и врага настоящего нет…» — писал наш поэт Николай Щеголев[35]. Начинались разговоры о каких-то политических партиях, спасительных движениях. Споры, грызня между друзьями. Вера наших уставших родителей в возвращение на родину все больше покрывалась туманом. И на смену пришли фантастические идеи ехать в разные Парагвай, Уругвай. Чем дальше — тем лучше. Туда, где ждет новая жизнь, возможность применить накопленные силы. «Может быть, где-то возле Огненной Земли…» — как пел Вертинский. И все же в одном из стихотворений Георгий Гранин догадывается: А может быть, все это — неудачные встречи, Неудачные будни, — просто клякса в письме. Это только начало. Это раненый кречет, Трепыхаясь в болоте, ожидает нелепую смерть. А быть может, совсем и не стоит стремиться, И метаться, и глохнуть обескрыленной птицей, И, когтями цепляясь, мертветь на весу. А быть может, в сущности, равноценен России Этот схваченный, стиснутый, отдираемый сук. вернуться Ачаир (наст. фам. Грызов) Алексей Алексеевич (5 сентября (по др. данным, августа) 1896, ст. Ачаир близ Омска - 16декабря I960, Новосибирск) — поэт. Общее образование получил в войсковом пансионе Сибирского казачьего войска. Окончил 1-й Сибирский императора Александра I кадетский корпус в Омске (1914). Учился в Петровско-Разумовской академии в Москве (1914-1917). Участник Гражданской войны. Совершил тяжелейший сибирский поход зимы 1920. Служил в Приморье в Гродековской группе войск (с 1921). Первое произведение опубликовал в 1918 г. в газете «Дело Сибири» (Омск), затем печатался в газетах «Наша заря», «Русский голос», «Копейка», «Вечер» и др. После выхода в отставку редактировал во Владивостоке (февраль-октябрь 1922) газету «Последние известия», орган сибирской областнической группы А.В. Сазонова. В 1922 прибыл в Харбин, где сразу стал заметной фигурой в литературных кругах. С 1923 — помощник секретаря Христианского союза молодых людей (ХСМЛ). Организовал при ХСМЛ кружок поэтов, известный как «Молодая Чураевка». Председатель издательской комиссии Общества кадетов в Харбине (1933). Издал несколько сб. стихов, среди них: «Первая» (1925). «Лаконизмы» (1937), «Полынь и солнце» (1938). Был арестован в 1945, депортирован в СССР, отбыл 10 лет в Красноярском исправительно-трудовом лагере (ИТЛ). После освобождения жил в Новосибирске, работал учителем пения в школе. вернуться Гребенщиков Георгий Дмитриевич (псевд.: Сибиряк; 23 марта (4 апреля) 1882. с. Николаевский Рудник. Томская губ. - 11 января 1964, Лейкленд. Флорида. США) — прозаик, драматург, публицист, переводчик. Первая публикация вышла в Семипалатинске (1906). Выпустил книгу »В просторах Сибири» (В 2 т. СПб., 1914). Отправился добровольцем на фронт. С остатками Белой армии эвакуировался из Крыма (1920). Жил в Париже, где познакомился с Н.К. Рерихом, выпустил собрание сочинений в 6 томах (1922-1923). Эмигрировал в США (1924). включился в работу друзей Музея Н.К. Рериха. В 1925-1926 в Нью-Йорке выходят первые 3 тома (из 12 задуманных) эпопеи «Чураевы». При жизни Гребенщикова вышли всего 7 томов этого знакового для автора произведения. В 1925 г. поселился в штате Коннектикут на р. Пампераг, где заложил русский скит. Свои идеи о Чураевке — трудовом и культурном центре — изложил в книге «Гонец. Письма с Памперага» (Нью-Йорк, 1928). Преподавал в колледже в г. Лейкленде. вернуться Гранин (др. псевд.: И. М-ов; наст. фам. Сапрыкин) Георгий Иванович (23 июля 1913, ст. Пограничная на КВЖД - 6 декабря 1934, Харбин) — поэт. В 1923 Гранин переехал с матерью в Харбин. Учился в гимназии им. А.С Пушкина, затем поступил в Харбинский политехнический институт, но бросил учебу на первом курсе. Был секретарем литературного объединения «Молодая Чураевка». Печатался в газете «Чураевка», журналах «Рубеж», «Парус». Писал прозу, начал роман «Небо». В «Молодой Чураевке» считался одним из подающих большие надежды. В 1933 примкнул к группе К.В. Родзаевского, стал работать в фашистской газете «Наш путь». В ночь на 6 декабря 1934 г. Г. Гранин и С. Сергин (Петров) покончили с собой в японском отеле «Нанкин» (Харбин). вернуться Петерец (псевд.: В. Строев. Аркадий. Аркадий Брянский. Протектор) Николай Владимирович (1907, Рим - 11 декабря 1944, Шанхай) — поэт. Муж Ю.В. Крузенштерн-Петерец. Подданный Чехословакии Участник младо-росского движения Принял советское гражданство, деятель Союза возвращенцев. Работал в газете «Родина», был секретарем редакции газеты «Новая жизнь», членом культурно-просветительской комиссии Клуба граждан СССР в Шанхае. Соавтор патриотического сборника «Стихи о Родине». Один из организаторов объединения «Пятница» (в конце 1943). Стихи опубликованы в сборнике «Остров». вернуться Перелешин (наст. фам. Салатко-Петрище: псевд.: Монах. Герман. Аврелий. В. Каюрин. Ренэ. Сигма) Валерий Францевич (23 октября (по др. данным. 7 июля) 1913. Иркутск - 7 ноября 1992. Рио-де-Жанейро. Бразилия) — поэт. После Октябрьской революции мать, журналистка Евгения Александровна Сентянина, уехала с сыновьями в Харбин. Валерий Перелешин учился в Коммерческом училище в Харбине (1924), в гимназии Христианского союза молодых людей (1925-1929) и в Северо-Маньчжурском университете в Харбине (1933-1934). Посещал радиокурсы. Публиковал стихи в журнале «Рубеж» (с июня 1932) и в газете «Рупор» (с 1934). Член литературного объединения «Молодая Чураевка» (1932-1934). Член Общевоинского союза (1935). Окончил Юридический факультете (1935). Принял монашеский постриг (7 мая 1938). Переехал в Пекин и начал работать в российской духовной миссии. Уволился с должности настоятеля мужского монастыря в Трехречье в 1943. Жил в Шанхае (с 1943). После окончания войны с Японией работал переводчиком в шанхайском корпункте ТАСС. Эмигрировал в Бразилию (1953). В. Перелешин — автор 12 поэтических сборников, первый сборник стихов «В пути» вышел в 1937. Часть архива он передал в Амстердам, часть — в Музей русской культуры в Сан-Франциско, оставшаяся часть после смерти перевезена в Москву. вернуться Щеголев (псевд.: Николай Зерцалов) Николай Алексадрович (1910, Харбин - 15 марта 1975, Свердловск) — поэт. В эмиграцию привезен ребенком. Жил в Харбине, учился в консерватории по классу рояля. Входил в литературный кружок «Молодая Чураевка», был его вице-председателем. Издал сборник «Искры минувшего» (Харбин, 1929). В 1937 г. переехал в Шанхай, зарабатывал журналистикой. В 1947 г. по собственной воле вернулся в СССР. Стихи Н. Щеголева печатались в харбинской газете »Молодая Чураевка», в шанхайском журнале «Сегодня», в коллективных сборниках и альманахах русского Китая — «Багульник» (1931), «Семеро» (1931), «Излучины» (1935), «Остров» (1946). Н. Щеголев вместе с В. Перелешиным редактировал лучший из дальневосточных поэтических альманахов «Остров», предисловие написано Щеголевым. Его стихи печатались в антологии «Якорь» (1936). В 1943 г. в журнале «Сегодня» (Шанхай) опубликован роман «Из записок одиночки». Репатриировался в СССР (1947). |
