Начальник полиции города N Абрахам Смит тоже любил Рождество. В его доме этот праздник всегда проходил шумно и весело, со множеством подарков и сказками у камина, с выпеканием печенья для Санта-Клауса и пением рождественских гимнов, с дружескими тостами и добрыми пожеланиями. Несмотря на то, что дети давно выросли и разъехались по разным городам, а в прошлом году умерла миссис Смит, в сердце Эйба все равно сохранился дух Рождества. Даже безобразная сцена между сенатором и заезжей певичкой, устроенная вчера в коридоре мэрии на приеме по случаю праздника, не испортила начальнику настроения.

А вот звонок среди ночи из единственной в городе гостиницы блестяще справился с этой задачей. Выслушав сбивчивый монолог портье, Смит позвонил своему помощнику, отдал необходимые распоряжения, собрался и выехал на место преступления. Всю дорогу с его лица не сходило хмурое и, что уж там, немного испуганное выражение. Последний раз он сталкивался с расследованием убийства на заре своей службы в полиции города N – а это без малого сорок лет назад. Но нынешней зимой кто-то решил нарушить покой горожан.

У гостиницы Эйба встретил белый как снег портье и сообщил, что в комнате ничего не трогали, но помощник шерифа Рамирес и доктор Вессон, приехавшие двадцать минут назад, уже поднялись наверх и приступили к работе.

Гостиничный номер на первый взгляд выглядел аккуратным и уютным, а девушка, прикорнувшая на диване – задремавшей, если не замечать отёчного побагровевшего лица и туго затянутого на шее шарфика. Видимого беспорядка не наблюдалось. Доктор с хмурым видом снимал перчатки, в смежной комнатке Рамирес опрашивал горничную. Насмерть перепуганная всхлипывающая девушка тряслась и, насколько успел понять шеф, не могла ничего толком сказать. К ней прижималась испуганная маленькая девочка. Заметив начальника, помощник оставил безнадёжное дело и, извинившись перед мисс Браун, пошёл докладывать о проделанной работе.

– Наша убитая – мисс Кики Боулз, звезда какого-то знаменитого чикагского заведения, я толком не понял какого именно. Девочка рядом с горничной – дочь Кики, ей пять. Отец неизвестен. Мисс Боулз в нашем городе проездом, в рамках рождественской программы местного кабаре, спонсируемой мэром. Прибыла три дня назад, всё время отдавала репетициям, куда ходила и с кем встречалась – в данный момент не представляется возможным узнать. Сегодня была на торжественном приеме в мэрии, когда вернулась – неизвестно, но очень поздно.

Примерно в одиннадцать горничная, мисс Молли Браун, вошла в комнату потерпевшей, чтобы убрать стол после ужина и сервировать его на утро. Точное время она не помнит, как именно обнаружила труп и что при этом делала – тоже.

– Что говорит доктор?

– А он пока может сказать только то, что, похоже, потерпевшую задушили ее же шарфиком пару часов назад, – заявил появившийся за спиной помощника доктор Вессон. – Видимых повреждений на теле не обнаружено, детальнее смогу сказать после вскрытия.

С мнением Клиффорда Вессона, судебного эксперта, много лет сотрудничающего с управлением полиции города N, следовало считаться. С Эйбом Смитом они были знакомы с самого первого дня службы того в полиции. Вессон давно мог наслаждаться заслуженным отдыхом, но ничто не могло удержать его от того, чтобы каждое утро появляться на пороге своего уютного кабинета в неизменном красном галстуке и старомодной шляпе. Как он сам не уставал напоминать каждому, кто соглашался его слушать, дом, полный шумных родственников, сводил Вессона с ума, и только в родной лаборатории он мог насладиться желанной тишиной. Хотя все знали, что это не более чем показуха, и на самом деле Клиффорд души не чаял в каждом из своих многочисленных домочадцев.

– Хорошо, док. Тогда не задерживайся, езжай сразу в лабораторию, результаты мне нужны к утру. Встретимся в участке. Шеф Смит повернулся к помощнику.

– Вы провели осмотр помещения? Что-нибудь пропало?

– По словам горничной, только пару безделушек из шкатулки с драгоценностями, – Рамирес указал на каминную полку. – В шкафах никто не рылся, в комнатах порядок, вероятно, Молли спугнула преступника.

Шеф ненадолго задумался, а затем велел позвать портье.

Харрис – владелец гостиницы, он же портье, он же единственный сотрудник, не считая двух немолодых горничных – уже немного пришел в себя. По крайней мере, на его щеках вновь появился румянец, руки больше не тряслись.

– Сэр, вы хотели что-то узнать? – а вот голос все еще дрожал, напоминая об ужасной трагедии, разыгравшейся на втором этаже.

– Мистер Харрис, вы сегодня дежурили целый день?

– Да, отлучился только на обед, но вместо меня здесь оставалась моя жена.

– Вы ведете учет посетителей?

– В обязательном порядке, сэр. Вы, наверное, хотите знать, кто приходил к мисс Боулз?

– И не только к ней, – важно кивнул Смит. – Разрешите ознакомиться с вашими записями?

Не дожидаясь ответа, он кивнул Рамиресу. Тот вышел. Шериф повернулся к портье:

– Припомните поминутно прошедший вечер. Как можно более подробно, – он приготовился слушать и записывать.

Не успел Харрис открыть рот, как дверь распахнулась, и в номер, вопя что-то нечленораздельное, ворвалась необъятная фигура с перекошенным лицом. Шериф с удивлением узнал в этом грузном человеке в дорогом костюме Джона Фицджеральда Шермана, сенатора от штата Иллинойс. Пару дней назад политик приехал в город с визитом в рамках предвыборного турне. Шерман имел все шансы быть избранным на второй срок, хоть шериф и собирался голосовать за его противника. Исходящие от неожиданного визитера алкогольные пары лишь укрепили его в этом намерении. За спиной сенатора маячил щуплый силуэт шофера. Видимо, ему не удалось остановить начальника, но он не терял надежды это сделать.

Увидев посреди номера шерифа, сенатор резко затормозил и попытался навести резкость:

– Что происходит? Что вы здесь делаете? Где Кэти? Где моя дочь?

– Нет, что вы здесь делаете? Вы были знакомы с мисс Боулз? И кто такая Кэти? Что вам известно о случившемся? – перешел в наступление шериф Смит.

– Да кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит?! – не сдавался сенатор.

Тем временем в номере появилось новое действующее лицо – молодой человек лет двадцати семи, по-видимому, референт, уверенный и энергичный. Он кивнул шоферу и, заслонив собой сенатора, обратился к Смиту.

– Извините за вторжение, шериф. Надеюсь, вы не возражаете, что сенатор отправится домой, вы же видите, в каком он состоянии, неудивительно, что он ошибся адресом. Вот, возьмите мою визитку, если возникнут вопросы – мэр выделил нам апартаменты на Мэйн-стрит.

Пока молодой человек беседовал с шерифом, шофер подхватил сенатора под руки – видимо, ему не впервые приходилось это делать, так как при значительной разнице в габаритах мужчина довольно уверенно взвалил на себя сенаторское тело – и потащил к выходу. Референт смущенно улыбнулся и вышел следом. В наступившей затем тишине отчетливо были слышны хлопки дверцами и рев мотора стремительно газанувшей машины.

Шериф взглянул на визитку, которую все еще держал в руках: Роберт Ф. Шерман, помощник сенатора. Интересно. Наверное, сын сенатора – что ж, вполне логично, что на такую ответственную должность Шерман назначил того, кто пользовался его полным доверием.

Допрос портье продолжился.

Через час, проверив книгу записей посещений и вытянув из плачущей Молли Браун все, что шокированная девушка смогла вспомнить, шериф отправил помощника Рамиреса на поиски некого Мэтью Хейфеца. Судя по книге, примерно в девять вечера этот учитель испанского средней школы города N и по совместительству руководитель хорового кружка приходил к потерпевшей.

Портье заметил, что мистер Хейфец пришел с какой-то коробкой. Как и в котором часу он выходил из гостиницы, никто не видел, и записей в книге не осталось. Самым вероятным подозреваемым выглядел он. Следовало допросить его как можно быстрее.

Едва рассвело, шериф и его помощник встретились в участке. За ночь удалось узнать, что в гостинице помимо убитой мисс Боулз был всего один постоялец – девяностолетний мистер Крамер, родом из Германии, писатель, специализирующийся на путеводителях по достопримечательностям маленьких городков Америки. Всю прошлую ночь старичок провел в своей постели – после детального “осмотра” местного бара – и ничего не видел и не слышал. Алиби Крамера подтверждали завсегдатаи бара – несмотря на более чем почтенный возраст, писатель обставил по части алкоголя даже пьянчугу Джо и рвался посетить иные злачные места.