Каюк виновато улыбнулся. Ружье лежало сбоку. Но что толку от ружья: семь…
— Здравствуйте, старатель, — сказал один из гостей, низенький, круглолицый, приветливый. — Испугались?
Савелий глубоко вздохнул. Улыбка у гостя была доброй. Да и сам молодой, легкий, с округлым, довольным лицом. Начальство.
— Отлегло, осподи! — сказал он и засмеялся. — Я уж думал, лихие люди…
— Похожи на лихих? — улыбнулся круглолицый.
— А то нет! — осмелел Савелий. — Ишь, бородатые да с винтовками. Кто такие будете?
— Оперативный отряд ЧК. Проверяем местность. Ну как золотишко?
— Да так себе, — неопределенно протянул старатель. — Я только пришел. Вот намыл немного… — Он бережно тронул у пояса мешочек. В нем угадывалась при горшня песка. Каюк похвалил себя в душе.
Высокий, сутуловатый пришелец с редкой бородкой на белом лице понимающе усмехнулся. Он глядел на костер. Обожженная земля занимала порядочную площадь.
— Когда же успел загадить тайгу? — грубо сказал он. — Недавно прибыл, говоришь?..
Савелий заморгал. Попался. Низенький сказал:
— Пойдемте к шалашу, потолкуем. Как вас зовут?
— Савелием кличут… — Он нехотя поднялся, будто невзначай потянулся к ружью.
— А ничего ружьишко, — сказал один из гостей, проворно перехватив оружие. Он щелкнул замком, патроны выпали. — Тулка, никак?
Старатель побледнел и опустил руки. Ружье повисло за спиной чужого.
— Не пугайте человека, Конах, — сказал низенький и строго глянул на своего товарища. — Отдайте ружье.
Савелий схватил ружье, забросил за спину. Стало легче дышать. Авось пронесет.
Они уселись около шалаша, повесили на сошки закопченный чайник. Прибежала Жучка. Она ощетинилась, зарычала и отпрянула в кусты. Каюк посмотрел на нее тоскующими глазами.
«Эх, Жучка, Жучка…» — не сказал, только подумал.
Гости достали медвежье мясо, разогрели, начали есть. Савелий сидел мрачный, отвечал на вопросы коротко, односложно. Он все еще боялся.
— Покажите ваше золото, — тоном приказа сказал вдруг круглолицый.
Савелий с покорной готовностью отвязал от пояса мешочек, протянул ему. Руки подрагивали.
— Смотри, Кин, — сказал круглолицый. — Здесь оно краснее, чем на Омчуге, не правда ли?
Высокий взял щепотку, высыпал себе на ладонь. Светлые глаза его скользнули по лицу Савелия.
— Много у тебя? — спросил он так, что у старателя замерло сердце.
— Все тут, — глухо ответил, отводя вороватые глаза.
— Я хочу купить его у вас, — сказал вежливый начальник. Заметив по лицу старателя, как тот испуган, круглолицый улыбнулся и мягко добавил: — Мы изучаем этот край. Экспонат, понимаете? Для анализа. Сколько стоит, говорите, не бойтесь.
Каюк судорожно вздохнул. Может, отвяжутся, если отдать? Пересилив себя, сказал:
— Для новой власти не пожалею… Возьмите даром.
— Нет, мы так не можем, Савелий. Скажите сколько, и я вам заплачу. Не для себя беру, для государства.
— Какими деньгами заплатите? Червонцами?
— Если хотите…
— Ну, тогда двадцать беленьких, — сказал старатель.
Он знал цену золоту, но заломил дороже.
— Загнул, парень, — откликнулся высокий.
— Двадцать? — переспросил начальник. Он еще раз подбросил мешочек на ладони. — Ну что ж, сойдемся на двадцати. Возьми, Кин.
Мешочек перелетел в руки высокого. Круглолицый полез в карман, вынул портмоне. Савелий увидел пачку денег. Начальник не спеша отсчитал двадцать бумажек. Все смотрели на его аккуратные, маленькие руки.
— Получите, пожалуйста.
Червонцы перешли в руки Савелия. Он, не считая, быстро сунул их за пазуху. Сердце билось неровно, тревога не проходила.
Стало темнеть. В кустах тихо, предостерегающе рычала Жучка. Костер горел ярко. Гости сидели и лежали молча. Круглолицый, что-то вспомнив, спросил:
— Ну как тут, никто не беспокоит?
— Да уж куда тише.
— Где побывали еще?
— На Индигирке был, на Неру ходил.
— Есть там золото?
— Везде есть. Тут край такой. Все реки на золоте.
Взять только трудно. Руки не достанут.
Он заговорил о самом сокровенном и неожиданно рассказал о своей первой находке, о том, что видел и слышал от других. Спохватившись, умолк, подозрительно осмотрел мужиков. Они дремали, только высокий да начальник жадно слушали его.
— Богатый край, — сказал начальник. — Слышишь, Кин? А ты еще не верил…
Высокий промолчал. Немного погодя он улегся поудобнее и задремал.
Начальник встал, сделал Савелию знак и отошел в сторонку. Каюк потянулся за ним в темноту, не снимая ружья.
— Я не хочу при всех… — тихо сказал круглолицый начальник. — Если у вас есть еще, все куплю. За ценой стоять не буду. Завтра утром скажете.
Он повернулся и, притворно зевая, пошел к костру. Через десять минут все спали.
Все, кроме Савелия.
Он сидел у потухшего костра, смотрел в огонь и думал. Ишь ты, не торгуясь, отдал двадцать червонцев за пригоршню. Почти двойная цена. И не надо тащиться черт знает куда, за два перевала, чтобы разыскать золотую кассу. Может, продать и первый мешочек? Заломить две цены, авось клюнет. Деньжищ у круглолицего пропасть. Хоть и начальник, а, видать, подторговывает. Это бывает… Сколько же с него запросить? Две сотни бумажек— вот сколько. Бог милует, Савелий выгодно устроит свои дела на месте, а потом сразу подастся на юг, в Олу, оттуда баркасы ходят во Владивосток. Глядишь, к зиме и дома. Ах черт, какая встреча! Соблазн…
Уже решившись, Савелий опять насторожился. А вдруг выманить хотят? Только покажи. Отберут, и все. Семеро. Еще и стукнут, чтобы помалкивал.
Он закрыл глаза, но сон не шел. Жучка подползла, тревожно озираясь, посмотрела печальными глазами, прижалась мордочкой к руке, предупреждала.
— Ну, чего ты, глупая? — сказал он одними губами. — Обойдется. Видишь, спят. Добрые люди.
Под утро Савелий осторожно поднялся, пошел к ручью, умылся, сделал большой крюк возле шалаша и, озираясь, быстро разгреб землю над тайником. Холодный влажный мешочек тяжело лег в карман, оттянул штанину. Он опять обошел шалаш стороной, посидел у реки. Сердце билось тревожно. Гости спали. Когда совсем было собрался идти к костру, чтобы готовить чай, круглолицый вдруг бесшумно встал и пошел к нему.
Савелий приветливо улыбнулся, посмотрел в лицо гостю. Начальник, казалось, и не спал вовсе — глаза его блестели. Он быстро, одним взглядом ощупал всю фигуру старателя. Взгляд остановился на кармане.
— Достали? — сказал он. — Вот и хорошо.
— Чего? — переспросил пойманный врасплох Савелий.
— Я говорю о золоте. Покажите.
Каюк отвернулся, будто не расслышал.
— Не стесняйтесь. Доставайте, пока остальные спят.
Оглянувшись, Савелий сунул руку в карман. Круглолицый взял мешочек, взвесил на руке. Потом быстро расстелил на земле тряпку и высыпал золото.
Каюк беспокойно заерзал.
— Скорее, — прошептал он.
— Я должен смотреть, — спокойно ответил круглолицый и поворошил пальцами золото. — Вот теперь вижу — чистое, хорошее. Сколько?
— Двести, — хрипло сказал Савелий.
Холодные глаза начальника впились ему в лицо.
— Я цену знаю, — твердо произнес круглолицый. — Не надо хитрить. Сто тридцать. Ну?..
Савелий понял, что попался. Не согласись он, неизвестно, получит ли и эти сто тридцать. Отберут, и все. В отчаянии он махнул рукой, губы его жалко задрожали. Попался. Но выхода уже не было.
Начальник спокойно, до единой крупинки ссыпал золото в мешочек, туго завязал его, еще подержал в руке, ощущая приятную тяжесть, и только после этого положил мешочек в широкий карман куртки. Посидев минуту в раздумье, он полез за деньгами. «Господи, до чего же медленно считает! — думал Савелий, неотрывно следя за маленькими чистыми пальцами торговца. — Скорее ты, черт!» — понукал он в душе круглолицего, но не выговорил ни слова. Во рту пересохло, язык прилип.
