– Не могу, – сказал Азария. – Царь Соломон разрешил ему пророчествовать здесь.

– Но он мешает работе…

– Зато делает ее осмысленной! Так сказал Соломон.

– Ничего не понимаю, – честно признался один из всадников.

– Я тоже, – вздохнул Азария. – Наверное, поэтому я – всего лишь надсмотрщик, ты – всего лишь всадник… Он – всего лишь визирь! А мудрому царю Соломону нет равных под солнцем.

– Попридержи язык! – сердито крикнул один из всадников и хотел направить коня на Азарию, но юноша-визирь жестом остановил его.

– Приведи этого пророка, – сказал юноша и кинул Азарии кошель с деньгами. – Пусть он и мне предскажет будущее…

Азария неожиданно быстро и ловко поймал кошель, проверил его на ощупь. Потом понюхал… Потом послушал, как звенят монеты.

Юноша с любопытством наблюдал за ним.

– Что ты делаешь? – усмехнулся один из бедуинов.

– Размышляю, – сказал Азария. – Царь учит нас всех размышлять перед поступком… – Он позвенел кошельком. – Для простого посыльного – здесь много. Для старшего надсмотрщика, каковым я являюсь, – слишком мало…

– Сходи как «старший посыльный», – улыбнулся юноша.

– Разумно, – сказал Азария, и на его угрюмом лице на мгновение промелькнуло подобие усмешки. – Видишь, о юный визирь, как ты мудреешь прямо на глазах!

Он спрятал кошель и спустился с пригорка к старику. Тот продолжал что-то выкрикивать и не слушал Азарию, который пытался ему объяснить цель своего прихода.

Старик глянул на юношу, затем что-то сказал Азарии, отчего тот засмеялся и, безнадежно махнув рукой, направился обратно…

– И оголит Господь темя дочерей Сиона, и обнажит срамоту их! – закричал ему вслед старик. – И отнимет цепочки на ногах и ожерелья…

Азария приблизился к юноше-визирю и протянул ему кошель:

– Возьми свои деньги, визирь! Он не хочет идти… Не хочет предсказывать… Не хочет денег… Ничего не хочет. Я же говорил, это – сумасшедший.

– Что он сказал? – нервно спросил юноша. – Я же видел, он что-то сказал…

– Что он мог сказать? – пожал плечами Азария. – В далеком будущем тебя ждет Страшный суд. Впрочем, как и всех нас, и это – не новость. А в ближайшем будущем… – Азария замялся, – …только не гневайся, о визирь… Это он сказал… Я тут ни при чем…

– Да говори же! – закричал юноша.

– В ближайшем будущем, – начал говорить Азария, с трудом сдерживая смех, – этот безумец сказал… что… ты… СТАНЕШЬ ЖЕНЩИНОЙ!

Юноша изумленно вскинул брови, посуровел, резко хлестнул коня и умчался прочь, сопровождаемый всадниками.

Азария некоторое время смотрел им вслед, потом на кошелек, оставшийся у него в руках, потом, поразмышляв, спрятал кошелек за пояс…

Всадники в костюмах бедуинов отъехали на солидное расстояние, резко остановились.

Юноша оглядел своих спутников, затем громко рассмеялся, сорвал с головы белое покрывало… и оказался молодой красивой женщиной.

– Какие невоспитанные люди живут в Иудее! – воскликнул один из всадников. – Я еле сдержался, чтобы не исхлестать плетью этого невежду. Надеюсь, он не обидел тебя, о великая царица?

– Ничуть! – сказала царица Савская и вновь рассмеялась. – Ведь он сказал правду! Однако если в Иудее такие безумцы, каковы же здесь должны быть мудрецы?..

Зал царского дворца. День

В этом зале Соломон исполнял одну из главнейших царских обязанностей – разбирал судебные тяжбы.

Множество колонн поддерживали расписной потолок судилища, шесть мраморных ступеней вели к подножию трона из слоновой кости, на котором восседал царь. Одет он был ввиду торжественности процедуры в алый хитон, а голову украшал узкий золотой венец с крупными бериллами – камнями, дарящими ясность мысли…

Чуть поодаль стоял трон Вирсавии, и царица-мать сидела там, как обычно, полузакрыв глаза…

Зал был полон разношерстной публики, гости в богатых одеждах теснились рядом с оборванцами, ибо на Соломонов суд допускался каждый, кто искал справедливости.

Несколько воинов и телохранителей Соломона стояли вдоль стен и напряженно вглядывались в лица собравшихся. Старшим над ними был сегодня чернокудрый юноша по имени Элиав – внук Ванея, старейшего военачальника.

Первыми перед царем предстали старый купец-ассириец и его темнокожий слуга-эфиоп. Суть дела изложил эфиоп:

– О, великий царь!.. Хозяин обманывает бедный эфиоп… Вместе мы шли, вместе нашли кувшин с золотом… Сто монет. Хозяин сказал: половина отдам. Недель прошел – не отдает.

Соломон перевел взгляд на ассирийца. Тот слушал эфиопа с усмешкой, опершись на большую резную трость.

– Все – ложь, великий царь! – сказал ассириец. – Отдал я ему половину денег. Отдал при свидетелях.

– Кто свидетели?

– Жена…

– Не разрешено, – сказал Соломон. – Жена ни в пользу мужа, ни против свидетельствовать не может.

– Тогда, кроме богов, у меня нет свидетелей.

– Кто твои боги?

– Астарта и Ваал.

– Хорошо, – сказал Соломон. – Клянись им при всех. Сейчас! Но помни, язычник, если солжешь – то Ваал испепелит тебя огнем, а Астарта возьмет в жертву детей твоих…

Ассириец вздрогнул, с ненавистью посмотрел на эфиопа:

– Из-за тебя, дурака, искушаю богов небесных… – Он даже замахнулся тростью на слугу, но, поймав строгий взгляд Соломона, сдержался, швырнул трость под ноги эфиопу: – Подними!

Испуганный эфиоп поднял трость.

Ассириец достал из-за пазухи две маленькие золотые фигурки идолов, поставил их на ступеньку и задвигался, закружил вокруг них, запричитал:

– О, Ваал, бог солнца, и ты, великая Астарта, богиня ночи… Свидетельствуйте в мою защиту… Отдал я деньги… Под взглядом вашим неусыпным отдал… А если не так, то пусть гнев ваш падет на мою седую голову и кровь моя утолит вашу жажду…

Он начал в истерике царапать свое лицо, потом упал на пол и задрожал в конвульсиях.

Соломон внимательно наблюдал за ним.

– Остановись! – наконец произнес царь, и ассириец послушно затих. – Ты сказал правду, но ты нечестен!

Он поманил к себе эфиопа. Тот послушно подошел к царю. Царь взял из рук эфиопа трость, оглядел ее.

– Тебе отдали деньги, – с улыбкой сказал царь и разломил трость пополам.

Золотые монеты со звоном посыпались на пол. Эфиоп с изумлением уставился на них.

– Собери, они твои! – сказал царь. – А трость пусть вернется к хитрому купцу… Ударом – за каждую спрятанную монету!

Царь кинул обломки трости одному из воинов. Двое других подхватили под руки упирающегося ассирийца и, сопровождаемые одобрительными возгласами публики, вынесли его из зала…

И тогда место на ступенях, ведущих к трону, заняла бедно одетая женщина с глиняной чашей в руках. Лицо ее было темно от печали, глаза заплаканы.

– Я ищу справедливости, царь! – сказала она. – Много бед свалилось на меня… Умер мой муж. Каменщик… Заболели дети… А сегодня на последние два динария я купила вот эту чашу муки и понесла домой. Но вдруг подул сильный ветер и развеял муку… Денег нет, а дети голодные…

– И кого ты винишь, женщина?

– Не знаю, – вздохнула вдова. – Если Бог наслал ветер – пусть платит, если это – проделка Дьявола, пусть он вернет муку или деньги. А к тебе, царь, я пришла потому, что ты мудр.

– Не знаю, мудр ли я настолько, чтобы отвечать за все, что происходит под небом? – улыбнулся царь. – Подожди моего решения, женщина, я должен подумать.

Вдова сошла со ступенек и встала в толпе, ожидая решения своего дела.

Затем на ступеньку поднялся бородатый мужчина с маленьким свертком в руках.

– Меня зовут Адонирам, – сказал мужчина. – Я – сборщик податей. И в моем ведении твои виноградники, что на склонах горы Ватн-эль-Хав, где ты любишь гулять в одиночестве, о великий царь!

– Я знаю, где мои виноградники, – строго заметил Соломон. – Переходи к делу!

– Прости, что занимаю драгоценное время, – сказал Адонирам, – но от твоего слова зависит судьба одной девочки… Она работает на виноградниках. И у нее в руках я сегодня увидел вот такую вещицу…