Женщины со смехом попытались ухватить Режиссера за штаны, он с трудом вырвался. Побежал к морю.

За ним бежал Декоратор:

– Товарищ Режиссер! Мы эшафот сколотили…

– Какой эшафот?

– Ну, где Мэкки вешают… Вам бы надо утвердить!..

– Не хочу… Я вам доверяю!

Декоратор отстал, но на пути Режиссера вдруг появилась Полли с чемоданчиком в руках.

– Ты не мучайся… – тихо сказала она. – Раз надо кого-то заменить, пусть это буду я… Я исчезну…

– Почему это вы? – рядом появилась Дженни. – Жена важнее, чем любовница!..

– Только не в этом фильме! – сказала Полли.

– Но вы как актриса – лучше! – настаивала Дженни.

– Кто это вам сказал? Я в кадре плакать не умею… – пробормотала Полли и расплакалась…

Режиссер молча смотрел на женщин.

И тут к нему подскочил Музыкант.

– Это издевательство!! – забормотал он. – …Вы художник или нет?.. Плюньте на этих мафиози… Что они понимают в опере?! Опера – высокий жанр. В ней главное – любовь! У меня есть музыка… Вот ноты! – Он стал совать Режиссеру исписанные нотные листы.

– Ты меня достал, мальчик! – зарычал Режиссер и схватил Музыканта за ворот. – Для кино нужны деньги! У тебя есть деньги? Нет? Тогда исчезни! У кого деньги, тот и заказывает музыку!

Музыкант отпрянул. Листки с нотами рассыпались по песку.

– Хорошо! – забормотал Музыкант, собирая разлетевшиеся листки. – Я вас заставлю выслушать. Я найду средства!

– Вот тогда и поговорим!

Режиссер на бегу стянул рубаху, штаны и с разбега нырнул в морскую волну…

Зазвучала музыка. Засеребрилась вечерняя морская вода.

Странные причудливые блики закружились вокруг плывущего под водой Режиссера…

И он сам, погружаясь в глубину, стал принимать какое-то причудливое очертание… Почти рисованное… Рядом возникли обнаженные женщины, напоминавшие русалок.

Они закружили рисованного Режиссера в каком-то плавном эротическом танце.

Впрочем, это уже и был

проще говоря, клип, выполненный в жанре компьютерной графики.

Рисованный танец закончился. Тело Режиссера, сплетенное с грудой женских тел, замерло в оргазме на экране компьютера… Вода вспенилась разноцветными пузырьками. Появился улыбающийся Нептун с лицом, напоминающим лицо Генерала. В руках он держал пивную кружку.

– «Unzere beer – ihre fantazion!» – сказал Нептун и подмигнул…

– Наше пиво – ваша фантазия! – перевел Браун, сидевший за монтажным столом, и выключил экран. В «блиндаже», кроме него, у экрана сидели Генерал, Префект, Директор. Чуть в сторонке – Режиссер.

– Ну, улет! – одобрил Генерал и глотнул из кружки реального пива. – И ты можешь любого туда, – он указал на экран, – запузырить?

– Натюрлих! – ответил за Продюсера Префект. – Двадцать первый век! Компьютер – он и «фатер», он и «мутер»! Верно рифмую, пан Директор?

– В общем, да! – неуверенно сказал Директор и повернулся к Режиссеру: – Вы поняли идею, маэстро?

Режиссер не ответил. Отрешенно смотрел на экран.

– Наш коопродюсер… господин Браун предлагает нарезать отснятый материал на клипы… – Директор достал счетную машинку. – Отснято полторы тысячи метров… Если нарезать по сто… сто пятьдесят… – защелкал машинкой… – Получаются… хорошие деньги… На них можно отснять оставшуюся часть фильма…

– И по новой нарезать! – радостно добавил Префект.

– Кого нарезать?! – ошалело спросил Режиссер. – Зачем нарезать?

– Чтоб выпускать в кассетах! – пояснил Директор. – Если вы, маэстро, конечно, согласны…

– Я? А при чем здесь я? Я вообще не нужен! Без меня берут мое лицо, голос… Спаривают с кем хотят!

– На все есть авторское право… За это он готов платить! – заметил Директор. – «Копи райт, копи райт – кого хочешь, выбирайт!»

Режиссер тупо посмотрел на Директора, потом вдруг зло произнес:

– Хорошо! Но – в банке!..

– Найн проблем! – кивнул Браун. – «Дойчбанк»? «Сити-банк»?

– В банке с пивом!! – крикнул Режиссер. – Чтоб открыли, а оттуда я с голыми бабами!..

Наступила пауза.

– Улет! – ахнул Генерал. – И такое, оказывается, можно?!

Никто не успел ему ответить. Дверь «блиндажа» распахнулась, и влетел взволнованный Майор.

– Товарищ Генерал! – закричал он. – На острове «ЧП»! Террорист!!!

Звучала тревожная музыка.

Во дворе крепости замелькали фонари и факелы. Испуганные обитатели острова бежали к центральному дворику, где были сколоченны высокий помост и виселица. Выскочившие из «блиндажа» смешались с толпой.

Взволнованный Майор докладывал на бегу Генералу:

– Псих какой-то, товарищ Генерал! Обмотал себя взрывчаткой и грозится рвануть, сука!

– Откуда взрывчатка? – рявкнул Генерал.

– Так на рыбалку ж летели… – пробормотал Майор. – Думал – вдруг клева не будет?..

– Ну, Майор! – задохнулся Генерал. – Это тебе будет чревато!..

Они протиснулись во двор.

На помосте в лучах прожекторов стоял Музыкант, обвешанный пакетами. В руках он держал гранату и пачку бумаг.

– Князь! – закричал Директор. – Слазь! Я кому сказал… Князь!

– Перестаньте рифмовать, черт вас подери! – Режиссер зажал Директору рот… – Всем молчать! Говорите, Музыкант! Ваши условия!

Толпа смолкла.

– Я ничего особенного не прошу… – тихо сказал Музыкант. – Я хочу, чтоб прозвучала моя музыка… Я написал для финала… Апофеоз! Это – опера…

– Хорошо! – сказал Режиссер. – Оркестранты, возьмите ноты!

«Слепые» музыканты стали робко протискиваться к помосту, Музыкант кинул им пачку бумаг.

– Надо, чтоб все участвовали! – сказал Музыкант. – Я иду по сценарию… Это ведь и ваш замысел…

– Договорились! – сказал Режиссер. – «Финал». Дубль первый!

Он снял пиджак и оказался в белоснежной рубахе, в которой преступников обычно ведут на казнь.

– Не пущу! – повис на Режиссере Директор, но Мэкки – а это был уже Мэкки – оттолкнул его и решительно направился к эшафоту…

Его хватали за руки нищие и бродяги, пытались что-то говорить любившие его женщины, но он отшучивался и решительно продвигался к помосту…

Легко вспрыгнул.

Подошел к петле.

Встал на лавку.

Сунул голову в петлю…

– Что дальше? – спросил он у Музыканта. – Командуйте!

– Это вы командуйте! – тихо сказал Музыкант. – Вы – режиссер. Я умею только дирижировать…

– Я те подирижирую! Брось гранату, сука! – крикнул Майор, но Генерал заткнул ему рот ладонью…

– Всем приготовиться к съемке! – скомандовал Режиссер. – Надеть парики и костюмы… У нас – восемнадцатый век!

– Правильно! – тихо сказал Музыкант.

– И пусть пойдет снег. Это – важно! Ведь все случилось под Новый год!

– Совсем охренел! – тихо изумился Генерал. – Какой снег в августе?

– Это как раз «ноу проблем»! – сказал Директор. – Чего-чего, а снега у нас по дешевке всегда достать можно…

– Пошел снег! – крикнул Режиссер.

Завыли ветродуи, на двор посыпался и начал кружить белый снег…

Толпа нищих начала поспешно переодеваться в камзолы и парики…

– Ну, улет! – похвалил Генерал…

– Свет на меня! – скомандовал Режиссер.

Прожектор высветил его бледное лицо.

– Камера!

– Есть камера!

– Звук!

– Есть звук!..

– Бери меня средним планом! – крикнул Режиссер. – Я текст не помню… Потом переозвучим… А сейчас – последнее слово… Буду говорить всякую лабуду…

Он оглядел преобразившуюся массовку, улыбнулся:

– Леди и джентльмены! Господа артисты! В общем, ребята! Это у нас финал! И снять его надо слаженно, четко, не переигрывая… И чтоб было весело! Такая у нас работа! Не тяжелее других и не легче… Просто кино с музыкой… Вот все, что хотел вам сказать Мэкки в последнюю минуту… А теперь, Музыкант, давай!.. Чего ты там насочинял?..

Музыкант взмахнул руками…

Это и был тот оперный финал с хором, оркестром и танцем, в котором соединились мелодия Музыканта и танец, который репетировал Режиссер.