Номер напоминал репетиции кордебалета из фильмов «Corus Lane» и «All that Jazz» Боба Фосса, и пелось в нем об удивительном жанре киномюзикла, когда диалог, вокал и танец неразрывны.

В мюзикле все условно! И все по-настоящему, как в жизни…

Во время этого номера массовка, как бы исполняя и роль декораторов, выстроила на наших глазах «Улицу Лондона» и все необходимое, что нужно было для съемок фильма о похождениях капитана Макхита.

Поздно вечером на берегу залива разожгли костры.

У костров расположилась часть киногруппы.

Ужинали. Пили вино. Отдыхали.

Слушали песню заезжего гостя – возможно, А. Розенбаума или А. Макаревича.

Возле Директора сидела Корреспондентка с магнитофоном.

Чуть поодаль – юноша, уличный Музыкант. Рядом лежала скрипка в футляре.

Музыкант листал режиссерский сценарий, но сам иногда посматривал на актрису, играющую Полли.

Та, в свою очередь, бросала косые взгляды на Режиссера и Поленьку Синичкину, о чем-то тихо беседовавших в сторонке…

Корреспондентка брала у Директора интервью:

– Это про что будет фильм?

– Ну, как сказать… Про бандитов, проституток… много песен, много шуток! – привычно срифмовал Директор. – В общем, музыкальное кино… по пьесе… Джон Гей. Писатель был такой, английский. Прочтите!

– Да некогда! – вздохнула Корреспондентка. – Мне материал завтра сдавать… Вы вкратце…

– Ну, если вкратце… Мэкки-нож бандитом был… Разных девушек любил… Жил довольно весело… В конце его повесили…

– Ни фига себе сюжетик! – ахнула Корреспондентка. – Интересно!

Музыкант не выдержал, вмешался в разговор:

– Вы извините… Мне кажется, это не совсем так! Опера – высокий жанр. Там все глубже и серьезней…

– Уйдите, князь! – сказал Директор. – Не возникайте!..

Юноша вздохнул, снова полистал сценарий, потом подошел к Полли:

– Извините… Вы меня не помните?

– Нет! – сухо ответила Полли. Она была уже довольно известной актрисой и к назойливым приставаниям поклонников привыкла.

– Я – музыкант! Я вам съемку еще сорвал в павильоне… Не нарочно…

– Очень приятно! И что?

– Да вот спросить хочу: сцену свадьбы Полли и Макхита снимают завтра?

– Опять сорвать думаете?

– Наоборот! – не поняв шутки, ответил Музыкант. – Я в консерватории учусь! – пояснил юноша. – Музыку сочиняю. У меня есть настоящий свадебный хорал. Хотел вам показать…

– Мне зачем? Режиссеру покажите!..

– Пытался! – вздохнул юноша. – Он всегда занят!..

В это время Режиссер взял Синичкину за руку, направился к морю.

– Он всегда занят! – повторила Полли, сердито глядя им вслед. – А вы – решительней! В кино надо быть пробивным! Вот идите сейчас и покажите… Он будет рад!

– Вы так думаете? – юноша посмотрел на Полли, затем направился вслед за Режиссером и Синичкиной.

Догнал их на дорожке…

Полли вглядывалась в темноту… Увидела, как юноша что-то говорил Режиссеру. Тот нетерпеливо слушал, потом громко спросил:

– Ваша фамилия не Мендельсон? Нет? Тогда исчезните! Другой музыки для свадьбы не требуется!

После чего Режиссер решительно взял Синичкину за руку и они скрылись в темноте…

Музыкант вернулся к Полли.

– Не понравился хорал? – вздохнула Полли, кивнув в сторону ушедшего Режиссера.

– Он – грубый! – сказал Музыкант.

– Он – гангстер! – сказала Полли.

– Вжился в образ! – согласился Музыкант. – Только поэтому я его прощаю! Иначе бы – застрелил…

Полли вздрогнула, впервые с любопытством глянула на Музыканта.

– Как это «застрелил»?.. В каком смысле?

– На дуэли! – пояснил Музыкант.

– А… Ну, другое дело! – успокоилась Полли. – А я подумала – всерьез. Слышала, вы князя Мышкина играли?

– Почему «играл»? Я и есть – Мышкин, – спокойно ответил юноша. – Хотя, может быть… и князь. У Достоевского не зря наша фамилия использована. У меня, знаете, иногда бывает такое аристократическое бешенство… Страшно!

Полли снова с испугом глянула на Музыканта и чуть отсела:

– А на съемки как попали?

– Я вам объяснил: музыку сочиняю. В том числе и оперную… Но пробиться трудно. А здесь все-таки – опера. Про нищих, но – опера! Высокий жанр! И автор – Джон Гей, аристократ… Он понимал! Не только принизить власть, возвысить неимущих – вот была его цель! Это уж потом Брехт все опошлил своей марксистской философией… А в подлиннике – восемнадцатый век! Я изучал. Впрочем, лучше я вам сыграю, если позволите?

– Ладно! Сыграйте! – вздохнула Полли.

– Спасибо! – Глаза Музыканта вспыхнули нездоровым блеском, он нырнул в темноту и тут же появился с инструментом. – Я вас недолго задержу! Я только… – Он поспешно расстегнул футляр скрипки…

… и замер. Футляр был пуст.

– Украли? – ахнула Полли.

– Сперли! – убитым голосом подтвердил князь Мышкин.

– Ах, сукины дети! – взорвалась Полли. – Да и вы – слабоумный! Разве можно оставлять инструмент без присмотра? Это же – съемка! Черт-те какой народ здесь шастает!..

– Да… Конечно… Сам виноват…

– Дорогая скрипка была?

– Не очень… Впрочем, нет… Сам инструмент дешевый… Стандарт. Но музыка… Она – замечательная! – Он вдруг стал мучительно растирать виски. – Теперь вот забуду…

– То есть как «забуду»? – изумилась Полли. – Вы еще ее и не записали даже?

– Я всегда импровизирую… Фиксированная музыка мертва! А возникающая вдруг – живая! И сейчас… я так хотел вам… Ах! – Он бешено стал тереть виски. – Жаль, что вы не слышите! А сыграть – не на чем…

– Ладно… Чего вы? Не мучайтесь! – испуганно заговорила Полли. – Напойте…

– Попробую! – Музыкант запел начало мелодии, потом остановился. – Глупость! Голоса нет… И все это сразу примитивно… Пойдемте! Я попробую исполнить это на крепости!

– На чем?!!

– На крепости!!

Они вошли в один из двориков крепости.

Сквозь зияющие глазницы окон сияли луна и звезды…

Длинные каменные коридоры, перекрытые арочными воротцами, убегали в темноту.

– Это, конечно, не восемнадцатый век! – приговаривал Музыкант. – Но все-таки архитектура! «Застывшая музыка», как говорил Гете. Я давно разрабатываю эту тему. Любое историческое здание можно заставить звучать! Надо только его настроить!..

Он делово прикрыл пару окон фанерой, проверил, как скрипит сорванная с одной петли дверь…

– Сейчас! Сейчас! – пояснял Музыкант. – Я уже днем пробовал… Здесь арки хорошие… И коридоры гулкие, как трубы… Вот подует ветер с моря, и крепость превратится в орган… Да вы присядьте… Вон там, в первых рядах…

Полли, усмехнувшись, села на поломанную коробку из-под апельсинов.

Музыкант вскочил на камень и поднял руку дирижерским жестом…

Стая летучих мышей вспорхнула из темноты…

Ветер… Плеск волн… Скрежет дверей…

Постепенно из звуков и шорохов стал возникать

Та самая, главная, музыкальная тема, которая пробивалась к нашему уху с самого начала фильма, с первого кадра, когда Музыкант в городском подземном переходе пытался изобразить ее на скрипке…

И при свете луны в многочисленных коридорах крепости стали возникать люди в белых париках, белых шелковых чулках и туфлях со сверкающими пряжками…

Они выстроились в почетный строй, а затем напомаженный Макхит, скорее напоминавший Фигаро из одноименной оперы, повел под руку Полли, похожую на всех оперных невест в пышных кринолиновых юбках.

Хор гостей, извергая из глубин вокала самые высокие ноты, начал славить новобрачных…

В утреннем морском небе стрекотало несколько военных вертолетов.

Сквозь оптическое наблюдение им были видны островок Чумовой и киногруппа, проводившая подготовку к съемкам… Через треск лопастей доносились обрывки переговоров летчиков:

– Восьмой! Восьмой! Я – Девятый! Что за народ на островке? Чего они делают? Прием!