— По большей части я не осмеливаюсь делиться с кем-нибудь своими мыслями, потому что они почти никогда не годятся для вежливого разговора.

— Со мной — то же самое, — кивнула Эмма. — Но меня это не останавливает. Я думаю, что простой разговор часто помогает преодолеть недоразумение.

— Неужели я могу говорить с вами без обиняков и высказывать все, что думаю? — спросила Лилия. — И вы ничего не передадите моему брату?

— Ничего. Обещаю.

Лидия оглянулась на дверь — будто ждала, что она вот-вот распахнется и в комнату влетит разгневанный Саутуэйт. Потом вдруг спросила:

— Брат привел вас сюда, чтобы соблазнить?

Эмма не знала, что ответить. Может, ей следовало проявить смущение или негодование? Конечно, она была искренней, когда предложила поговорить откровенно, но она ведь не ожидала, что речь пойдет об этом…

— Нет, он хочет поговорить со мной о делах.

Лидия нахмурилась и пробормотала:

— Какое разочарование… А я рассчитывала на то, что он намерен вас соблазнить. Он ведь упомянул о шампанском…

Эмма пожала плечами, потом спросила:

— А ваш брат часто привозит в дом женщин с целью соблазнить их?

— О, никогда! Он занимается этим в других местах. Ведь здесь живу я, и он никогда бы не решился скомпрометировать меня таким образом.

— Значит, тут я в безопасности?

— Думаю, что да. Вот жалость-то! — Лидия снова взглянула на Эмму. — Но вы-то не собираетесь соблазнить его, верно?

— Я бы тоже не хотела вас скомпрометировать.

— А я не возражаю. Да-да, не возражаю. Мне двадцать два года, и меня уже ничто не может смутить, тем более дела моего брата.

Снова воцарилось молчание. «Какой странный разговор…» — подумала Эмма. И тут же спросила:

— А почему вы решили, что у него столь недостойные намерения?

— Слишком уж он интересуется вашим аукционным домом. Брат считает необходимым разговаривать со мной, когда мы вместе сидим за столом, и недавно я стала часто слышать о вас, мисс Фэрборн. Вот я и заключила, что у него новое увлечение.

— Я польщена, если он хорошо отзывался обо мне в разговоре с вами.

— О нет, ничего подобного. Ничего похожего. Он никогда не называл вас «замечательной мисс Фэрборн», зато частенько называл «упрямой мисс Фэрборн».

— Расскажите поподробнее, — сказала Эмма со смехом.

Лидия тоже рассмеялась:

— Брат был вне себя от гнева, когда вы отказались продать аукционный дом. О, он был так разгневан, что я почти влюбилась в вас. «Эта женщина просто несносна! — заявил он. — Гораздо легче договориться с десятью мужчинами, чем с ней!»

Снова рассмеявшись, Эмма проговорила:

— Но если граф так критически отзывался обо мне, то почему вы решили, что он намерен соблазнить меня?

— Все дело в картинах. Когда несколько дней назад он велел снять их со стен и отправить на аукцион, я предположила, что это делается ради «несносной мисс Фэрборн» — чтобы произвести на нее впечатление. И потому я решила, что по окончании торгов он попытается соблазнить вас. — Она скорчила гримаску и добавила: — Но оказалось, что я заблуждалась. Очевидно, я обречена на скучную жизнь, на встречи со скучными людьми. Брат не разрешает мне встречаться с интересными…

Тут дверь открылась, и вышеупомянутый брат появился в библиотеке. Лидия бросила на Эмму заговорщический взгляд и снова надела привычную маску.

Дариус остановился у двери библиотеки — его заставил остановиться доносившийся из-за двери смех. Да-да, смех! Взрывы женского смеха. Причем смеялась не только Эмма, но и Лидия. Удивительно!

Ему давно уже не приходилось слышать смеха сестры, а ее улыбка всегда была невеселой. А сейчас она смеялась весело и вполне искренне. Причем женщины о чем-то разговаривали… Интересно, о чем?

Когда он вошел в библиотеку, в глазах Эммы все еще плясали искорки смеха, но лицо Лидии не обнаруживало ни малейших признаков веселья или каких-либо других чувств. Как обычно.

И все же было ясно: Лидия нашла тайную радость в общении с Эммой. Что ж, ему надо будет позаботиться о том, чтобы они проводили вместе как можно больше времени. Но не сегодня.

— Мисс Фэрборн, вы простите меня, если я оставлю вас еще на несколько минут? — сказал граф. — Мне надо поговорить с сестрой.

Эмма по-прежнему держала на коленях свой пухлый ридикюль, а Дариус с сестрой вышли из комнаты. Когда же Лидия взглянула на него с недоумением, он пояснил:

— Я получил письмо от тети Гортензии. Она утверждает, что этот сезон утомил ее. Ее головные боли снова начались, и она на некоторое время хочет уехать из города. Тетя собирается поехать в Кент на несколько дней.

— Думаю, морской воздух ей поможет.

— Она просит также, чтобы ты сопровождала ее. Ты ведь всегда хотела поехать в Кен г, не так ли?

— Но жить там с ней? О, это ужасно! Когда я говорила о компаньонке, я имела в виду более молодую женщину. А тетя Гортензия будет обращаться со мной, как с ребенком. И она будет постоянно следить за мной.

— По крайней мере, она позволит тебе ездить верхом. С ней тебе будет намного лучше, чем с тетей Эмилией.

— Да, верно. — Лидия пожала плечами. — Что ж, хорошо, я поеду.

— Она собирается отбыть на рассвете. Пусть горничная упакует твои вещи и распорядится насчет кареты. Ты можешь сегодня переночевать у тети Гортензии, чтобы не задерживать ее завтра утром.

— В этом есть смысл. Ты уверен, что я тебе здесь не нужна, чтобы помочь развлекать мисс Фэрборн?

— Помочь?

— Я ведь знаю, какой несговорчивой ты ее находишь.

— Уж как-нибудь справлюсь…

— Ты очень отважен, дорогой брат. Что ж, тогда пойду собираться. Прикажи подать карету через полчаса.

Лидия отправилась готовиться к отъезду, а Дариус, распорядившись насчет кареты, вернулся в библиотеку. Вскоре принесли шампанское, и он, сев рядом с гостьей на диван, вручил ей бокал.

— А ваша сестра не присоединится к нам?

Эмма посмотрела на дверь.

— У нее свои заботы.

— Сожалею. Она мне понравилась.

— Я буду способствовать вашему дальнейшему знакомству. А теперь выпьем за…

— Если она нанесет мне визит, это будет означать, что вы находите меня скучной? Ваша сестра сказала, что вы позволяете ей дружить только со скучными людьми.

«Странно, что Лидия принялась откровенничать с ней при столь кратком знакомстве», — подумал граф.

— Видите ли, я не одобрил некоторых ее знакомств. Это верно. Но это не значит, что я ограничиваю ее общение с людьми. Она сама ввела для себя ограничения. Никому не наносит визитов, не обнаруживает никаких чувств и… — Дариус вздохнул. — Моя сестра для меня — загадка…

Эмма сделала глоток шампанского.

— Возможно, ваша сестра что-то скрывает.

— Что ей скрывать? А если и есть что, то почему она скрывает это от меня? Ведь я — ее брат.

— Но вы намного старше ее. Возможно, она не сохранила о вас воспоминаний как о товарище своих детских проказ. Может быть, она видит в вас скорее родителя. На ее месте я именно так бы себя чувствовала.

Эта мысль показалась ему нелепой. Но, подумав с минуту, Дариус счел, что такое вполне возможно.

— Очень хорошее шампанское, — сказала Эмма. — Полагаю, очень старое.

— Ему несколько лет. Ну, теперь вернемся к тосту…

— Прежде чем вы похвалите меня за победу, я должна кое-что объяснить, — сказала Эмма. — Вы были правы. У меня действительно большие расходы, которые могут повлиять на прибыль «Дома Фэрборна». Кое-какие деньги я должна потратить. Вот почему моя доля выглядит больше вашей.

— А что у вас за расходы?

— Комиссионные. Например, я кое-кому заплатила за рисунки, которые нашли для меня. И теперь мне надо отдать за это двадцать процентов от выручки.

— Вы заплатили двадцать процентов за рисунки? Но это же настоящее разорение, — проворчал граф.

— Видите ли, это было необходимо. Но я не собираюсь продолжать такую практику. Например, за коллекцию графа я выплачиваю всего десять процентов.

— Вы имеете в виду десять процентов от комиссионных?