Всё исчезло. Евгений самозабвенно поцеловал туман. Мистическое исчезновение Ольги случилось так скоропостижно, что он даже не смог понять, когда это произошло. Только что она была рядом, и вот её уже нет. Он хватает руками рассеивающийся туман, оставшийся от неё, а тот, холодея с каждым мгновением, развеивается, просачивается сквозь его пальцы. Как насмешка.
— Нет! Куда?! — обиженно восклицает он.
— Достаточно, — слышится ответ Хо. — Ты просил Ольгу, ты её получил. Я выполнило обещанное.
— Этого мало! Почему так мало?!
— А сколько тебе нужно времени, чтобы было достаточно?
— Ну, хотя бы, чуть подольше…
— Минута, пять минут, полчаса, час, день — какая разница? Сколько бы времени я тебе не предоставило, тебе бы всё равно не хватило. Не трать моё время.
— Ах, так? Решило поиздеваться? Ну, что ж. Тогда и от меня ты ничего не добьёшься!
Хо как-то странно, утробно ухнуло, а потом гомерически расхохоталось. Эхо его нечеловеческого хохота носилось под сводами, словно стая сов, мечущихся в темноте.
— Что тебя так насмешило?!
— Воистину, любовь разжижает мозг. Всё, что хотело, я уже получило! Ты что, до сих пор ничего не заметил? Хотя, тебе же сейчас не до этого.
— О чём ты? К-как?
— Да вот так. Всё очень просто, Евгений. Тебе шах и мат.
— Но ведь наша игра…
— Продолжалась.
— Но, как ты могло?
— Не-ет. Как ТЫ мог, так нелепо попасться? Признаться, я было о тебе лучшего мнения.
— Вот как? Выходит, что я сам тебе подыграл?
— Наконец-то начало доходить. Это фиаско, Евгений. Знаешь, что такое «фиаско»? Бутылка. Именно методом бутылки я и смогло тебя одолеть. Не понимаешь? Сейчас объясню. Вот, гляди.
Хо нагнулось, и выудило из-за трона, куда укатился царский скипетр, пустую бутылку.
— Как её разбить? Можно сделать так.
Пальцы, удерживающие горлышко, расцепились. Бутылка со звоном упала на пол, и, дребезжа, покатилась в сторону.
— Но, как видишь, такой приём не всегда помогает. Стекло может оказаться слишком прочным. И тогда, — подогнав хвостом укатившуюся бутылку к себе поближе, Хо подняло её с пола. — Нужно сделать вот так.
Оно размахнулось, подняв бутылку выше своей головы, а затем изо всех сил швырнуло её об пол. С оглушительным звоном бутылка разлетелась вдребезги. Несколько мелких осколков долетело до инстинктивно вздрогнувшего Евгения.
— Теперь ты видишь? — Хо развело руками. — Бутылка — это ты. Мне не удалось разбить тебя обычным способом. Тогда я позволило тебе подняться, дабы обрести ложное ощущение своего превосходства надо мной. Ведь чем выше человек поднимается, тем больше притупляются его чувства осторожности и осмотрительности. Вдохновлённый успехами, он начинает переоценивать собственные силы, и слепнет от чувства собственного величия. А это очень опасная слепота. Многих она погубила… Хо! Хо! Ну а когда ты на пике этой ложной самоуверенности, когда ты взлетел выше, чем нужно, мне осталось лишь сбросить тебя с этих высот одним единственным толчком. Быстро и эффективно. Каждый знает простую истину. Чем выше поднимаешься — тем больнее падать.
Евгений не спеша подошёл к трону. Под его подошвами хрустело битое стекло.
— Значит, всё? — спросил он.
— Для тебя — да, — ответил сумеречник.
— Не надо. Я не хочу.
— Поздно, Евгений. Слишком поздно. И не смотри на меня так осуждающе. Это был твой собственный выбор. Что до меня, так я напротив — всячески препятствовало подобному финалу. И ты сам это знаешь.
Евгений дёрнулся. В его голове лихорадочно промчалась вереница последовательных образов: открытая дверь на выход, лысый лакей, царица-мать. Проклятое Хо не лгало, как ни горько было в этом признаваться.
— Да, моей целью было тебя одолеть, и я этого не скрываю, — продолжило Хо. — Но я также не скрывало и своего уважения к тебе, к твоему сопротивлению, к твоей воле. Мне было действительно интересно играть с тобой. И я жутко не хотело, чтобы эта прекрасная игра завершилась столь банальным и нелепым образом.
— Ты всё равно бы меня не отпустило.
— Откуда ты знаешь? В любом случае, сейчас дискутировать на эту тему уже бессмысленно. Я давало тебе шанс, и не один. Однако, ты предпочёл свой вариант развития событий. Так что, я умываю руки.
— Верни мне её. Хотя бы на пять минут. Больше мне не надо. Только пять минут, а потом делай со мной что хочешь.
— Нет. И прекрати меня упрашивать. Я и так уже разочаровано в тебе. Не усугубляй это.
— Молю тебя, великодушное Хо! Сжалься! Подари мне ещё немного этой иллюзии! Позволь мне напоследок испытать это счастье. Я ведь прошу так мало! — голос Евгения задрожал, и глаза налились слезами.
— Я не меняю своих решений.
— Пожалуйста! Ради всего святого! Осталось же в твоей душе хоть немного сострадания?! — он упал на колени, и пополз к трону, размазывая слёзы по лицу.
— Н, да. Вот уж не думало, что ты опустишься до такого. Я надеялось, что ты найдёшь в себе мужество оставаться человеком до конца. Но ты даже не способен встретить смерть достойно, как подобает мужчине. Жалкое зрелище.
— Умоляю!!! — возопил Евгений, ползая в ногах сумеречника. — Дай мне только одну минуту побыть с ней! Всего одну! Дорогое моё, бесценное! Умоляю тебя!!!
В порыве безумия, он неловко попытался целовать его стопы.
— Отвали, падаль, — Хо бесцеремонно лягнуло его своей когтистой лапой.
Он с воем опрокинулся на спину, и принялся кататься по полу, продолжая по-детски хныкать.
— Ты жалок, — с отвращением произнёс сумеречник, поднимаясь с трона, и поглядывая на него сверху вниз взглядом, исполненным пренебрежения. — Ты даже не представляешь, насколько ты жалок. Мне мерзко даже смотреть на тебя, ничтожество. И стыдно за то, что я когда-то проникалось чувством уважения к такому слизняку. Нет предела моему разочарованию в тебе. Я даже есть тебя не буду — настолько ты мне противен! Всё что нужно, я с тебя получило. Более ты мне не интересен. Проваливай с глаз моих.
— Всего лишь минуточку! Дай мне минуточку! — Евгений полз за ним следом, пытаясь ухватить за щиколотку.
Хо отшвырнуло его хлёстким ударом хвоста.
— Отцепись, кому сказало! Мне не о чем с тобой разговаривать, сумасшедшее ничтожество. Сумерки не примут тебя. Ты сдохнешь естественным путём, в своём собственном мире. Наша игра закончена. Прощай.
— А-а-а-а!!! — истошно завопил безумец, протягивая руки к фигуре, удаляющейся в темноту.
Но его голоса уже не было слышно. Иллюзорное пространство растворило его. Начались галлюцинации. Он вдруг увидел вокруг себя цирковую арену, по всей окружности которой были натыканы высокие остроконечные жерди, с насаженными на них бараньими головами, которые дико вращали глазами, и неустанно блеяли, высовывая длинные языки. А внизу, скрипя несмазанными втулками, по кругу катался ржавый моноцикл с восседавшей на нём голой девицей, разукрашенной клоунским гримом. В её правом боку зияло огромное отверстие со рваными краями, в бескровной полости которого крутились какие-то шестерёнки, и тикал загадочный механизм. Когда механическая клоунесса проезжала мимо, Евгений заметил, что она вращает рукоятку, торчащую у неё из головы, и от этого вращаются оба её глазных яблока.
— Бим-бом! — воскликнул кто-то. — Это всегда так. Бим-Бом!
Бараньи головы тут же замолчали, а девушка с металлическим стуком свалилась с моноцикла. От неё, к ногам Евгения, подпрыгивая, прокатилась какая-то гаечка.
— Сдаваться для приятного, — важным тоном произнёс другой голос.
Над головой с щелчком включился красный прожектор. Женя прикрыл глаза рукой, и зажмурился. Глаза какое-то время не могли привыкнуть к ослепительной красноте. Она заволокла собой всё, и пульсировала вместе с ударами сердца, работавшего как метроном. Из красного тумана неторопливо выплыл сфинкс. Или шеду. Или ещё кто-то древний. Протерев напряжённые глаза, Евгений всмотрелся в этого колосса, и тут же узнал его. Ну коне-ечно же. На темнеющем красном фоне золотистыми контурами выступала фигура красноармейца с открытки из детства. Этот красноармеец был точь-в-точь таким же, каким он его запомнил: горделивым, мужественным, с угловатыми чертами лица, холодными глазами, и плотно сжатыми губами. У него была та же винтовка с чёрным штыком, та же шинель, и та же высокая, остроконечная будёновка, на которой алеет большущая звезда. Он сидел верхом на своём нарисованном скакуне, и как-то странно смотрел на Евгения. Тому стало не по себе от этого пристального взгляда.
