Лампа над головой вдруг замерцала. Быстро подняв голову, Осипов увидел желеобразное человеческое лицо, плавающее внутри плафона, и заполнившее его целиком. Лицо нахмурилось, мелькнуло лампой, и с бульканьем произнесло:

— Тебе же сказали, не заостряй!

— Я. У меня… — Геннадий схватился за голову. — Боже, да что же это творится?!

— Этот корабль не сдвинется с места, — пробулькало лицо из плафона, расплываясь в кляксу. — Он застрял на куполе огромной медузы. Займи место в каюте. Займи. Эти идут за тобой.

Лампы начали гаснуть одновременно с двух концов коридора. Вместе с темнотой, на капитана надвигалось что-то страшное, невидимое, сжимающее его с обеих сторон чёрными тисками. Оттолкнувшись от стены, он вскочил с пола, и, рванув дверь пятьдесят четвёртой каюты, буквально влетел в неё, прежде чем тьма успела полностью овладеть коридором.

Молниеносно закрыв замок, Гена бросился подальше от двери, на карачках прошмыгнул между койками, и тут же нырнул под стол, успев схватить с него нож. Трясясь всем телом, он смотрел, как в щели под дверью то загорается, то вновь гаснет свет. Слушал, как кто-то бегает туда-сюда по коридору. Задерживал дыхание, когда кто-то останавливался за дверью, топтался на одном месте, и принюхивался с шумным сопением.

Сверху, в окно, кто-то монотонно постукивал, то ли клювом, то ли когтем. Было страшно. Очень страшно. Гена то и дело косился на Ольгину руку, свисавшую с койки. Пальцы девушки мелко подрагивали, время от времени, и капитан молился, чтобы она не проснулась, и не зашевелилась, выдав своё местонахождение осаждавшим их тварям. Казалось, что это никогда не закончится. А ведь ночь ещё только начиналась.

— Спасибо, что познакомила меня со своим миром. Но, как говорится, пора и честь знать. Предлагаю вернуться в мою «заоблачную высь», и там продолжить нашу беседу, — выдвинул предложение Кирилл.

— С удовольствием, — согласилась Ольга, после чего её мир тут же начал видоизменяться, вновь принимая обличие небесного пространства, заполненного разрозненными, пушистыми, кучевыми облаками.

— Давай теперь прогуляемся по моему миру. Здесь есть немало интересных мест, которые я бы хотел тебе показать.

— Прости, но мне некогда прогуливаться. Мне нужно отыскать ключ к спасению. Я не могу вернуться, пока хоть что-то не узнаю, хоть какую-то полезную информацию, способную нам помочь. Наша яхта утонула. Мы остались вдвоём на заброшенном корабле, где-то в Чёрном море. Остальные мои спутники погибли. Но и наши дни тоже сочтены. Если мы не придумаем ничего в ближайшие часы, то завтрашний день станет для нас последним. Должен же быть какой-то выход из этой сумеречной ловушки?

— Безусловно, должен. Но я, правда, не знаю, почему вы не можете выбраться в реальность. На мой взгляд, так нет ничего проще.

— Это действительно легко, если реальность, в которую ты возвращаешься, не является замкнутым «карманным» измерением, которое лишь имитирует реальность, но на деле же вовсе ею не является.

— Во всё это верится с очень большим трудом. Я никогда не слышал о том, чтобы люди попадали в подобные западни. Это определённо нетипичный случай. Даже не знаю, что тебе посоветовать.

— Неужели ты вообще ничем не можешь мне помочь?! Ты — моя единственная связь с настоящей реальностью.

— Но я не могу вытащить тебя в, как ты говоришь, настоящую реальность, по той простой причине, что здесь нельзя вот так банально взяться за руки, и очнуться вместе. Ты опять вернёшься в свою фальшивую реальность — на корабле, а я проснусь в обрыдлой больничной палате города Новосибирска. Я не знаю, как выбираться из сумеречных ловушек, опять же, потому, что сам в них ещё ни разу не попадал. Даже не слышал про них ничего. От тебя — впервые.

— Но… Но ведь можно же как-то использовать эту возможность. Ведь ты свободен, в отличие от меня. У тебя есть контакт с реальностью. Используй его, чтобы спасти нас.

— Рад бы. Но как? Ты считаешь, что мне поверят, если я вдруг начну говорить о каком-то корабле, затерявшемся где-то посреди Чёрного моря, и о людях, которые заперты на нём, и ждут помощи. Допустим, мне удастся до кого-то докричаться, но в этом всё равно не будет никакого смысла, если информация лишена чётких сведений. Ты знаешь координаты этого корабля? Нет. Тогда как мне обозначить ваше местоположение? То же самое, что тыкать пальцем в небо.

— Ты можешь хотя бы связаться с моей мамой? Передать ей, что… Что я жива. Пока ещё жива.

— А как мне объяснить ей, откуда я узнал об этом?

— Не важно, что ты будешь объяснять! Главное, что она узнает!

Взрывоподобный гром, внезапно расколовший небеса, свалил их обоих с ног. Поднявшийся неведомо откуда ветер, принялся гонять облака по кругу, отрывая от них большие клочья.

— Вторжение! — простонал Кирилл, схватившись за голову, и тут же лишился чувств.

— Хо! Хо! Хо! — неслось сверху беспощадное уханье.

Ольга подняла глаза, и увидела расширяющееся алое пятно, постепенно пожиравшее небо. Увеличиваясь в размерах, пятно всасывало в себя пространство, искажая его, как бы растягивая, точно пытаясь порвать мир, и втянуть его внутрь по кускам. Ситуация ухудшалась с каждой секундой. Быстро вернув самообладание, Вершинина принялась трясти Кирилла, и хлестать его по щекам.

— Очнись, Кирилл! Твой мир рушится! Помоги остановить Хо!

Придя в себя, Кирилл тут же скорчил страшную гримасу, и вновь схватился за голову.

— Бошка-а-а ра-а-аска-алывается. Что-о со мно-ой?

— Поднимайся! Время не терпит! Оно вот-вот проникнет сюда!

— Не выйдет. Не позволю.

Всё ещё держась одной рукой за лоб, Кирилл приподнялся, и вытянул вторую руку навстречу расширяющемуся кровавому знамению.

— Прочь! Пошёл прочь!!!

Последовала яркая вспышка, и парень откинулся назад, опрокинувшись на спину, точно отброшенный неведомой силой. Сразу же всё прекратилось, будто бы от заклинания. Ветер улёгся, облака спокойно зависли на своих местах. Солнце вновь засияло ярко и приветливо. На том месте, где только что зияло прожорливое пятно, теперь недвижимо и монументально пребывала большая печать, выполненная в виде серебряных ворот, запертых на массивный золотой замок.

— Всё, — прошептал Кирилл, поднимаясь, и тяжело дыша. — Более нет причин для волнений. Никто не имеет права соваться сюда против моей воли. Никто. Не бойся, Оля, здесь ты под моей защитой.

— Ты уверен, что принял достаточные меры? — осторожно спросила Ольга.

— Более чем. Я запечатал брешь специальной печатью. Серебряные врата выдержат любой напор. Они непробиваемы…

Ответом на его слова послужил небывалой силы удар, сотрясший створки ворот так яростно, что те выгнулись глубоко вовнутрь. К счастью, замок устоял.

От страха, Ольга спряталась за спину Кирилла. Тот был так поражён, что стоял с открытым ртом, таращась на повреждённые ворота. Минуты чудовищного напряжения сменяли друг друга, но новых ударов не последовало.

— Обалдеть. Вот это силища, — прошептал Кирилл. — Что же за дракон обладает такой мощью?

— К сожалению, вынуждена тебе представить моего знакомого сумеречника. Даркен Хо, прошу любить и жаловать. Ты ведь, кажется, говорил, что сумеречники никогда не нападают на людей. Ты и теперь так считаешь?

— Но с какой стати ему потребовалось на меня нападать?

— Дело не в тебе, а во мне. Это за мной оно охотится. Ты помог мне спрятаться от него, но оно всё равно меня нашло, и попыталось забрать силой.

— А ты ему зачем?

— Я — его пища. Только и всего.

— Неужели Аня и вправду ошибалась насчёт тёмных ангелов?

— Людям свойственно ошибаться. Может быть, твоя Аня действительно права в том смысле, что подавляющее большинство сумеречников — безобидны, как хомячки. Но в данном случае мы имеем дело с отмороженным сумеречным браконьером. Этот не перед чем не остановится. Любые законы и порядки ему абсолютно по барабану. Я помню, Женька как-то раз говорил о том, что в обществе сумеречников, Хо считается преступником, рецидивистом, отверженным изгоем. А если даже его собственные собратья не в силах найти на него управу, то что уж говорить о нас — простых людях?