— Хм. Пусть так. Ладно. К примеру, меня это устраивает. Ну, и что дальше? Мы прямо сейчас отправимся прочь отсюда?

— Не так сразу. Хотелось бы, конечно, но не получится.

— Почему?

— Сложно объяснить. Фаза сейчас не та, понимаешь? Нет? Ну и не пытайся. Главное, что у нас появится возможность сделать это завтра, во второй половине дня. Ребята неплохо постарались с моторной лодкой. Её спуск сложности не представляет.

— А как же я? Ты не забыл?

— Я выпущу тебя, как только наступят сумерки. Сейчас у меня нет такой возможности. Потом я незаметно вселюсь в капитана, мы погрузимся в лодку, и поплывём к берегу. Ну а дальше, дело техники. Как только окажемся на суше, я с вами расстанусь.

Ломая раковый панцирь, Евгений взглянул в глаза Хо. Впервые у них был иной цвет. Не зелёный, а серо-голубой. А ведь Евгений думал, что для Хо это неизменный отличительный признак. В самих же глазах не было ни намёка на хитрость. Неужели оно было предельно искренним?

— Ты согласен на такие условия? — спросил сумеречник.

— Если всё будет именно так, без каких-либо отклонений, то да, — Евгений положил в рот раковую шейку.

Мясо было восхитительным, и таяло во рту.

— Вот и славно, — Хо отхлебнул пива. — Рад, что мы наконец-то с тобой поладили. Я вот что хотел спросить. Ты меня, конечно, извини, но вопрос напрашивается сам собой.

— Что за вопрос?

— А что потом?

— В смысле, «что потом»?

— Ну, после того, как мы распрощаемся. Что делать будешь? Чем займёшься?

— Это уже моё дело. Не твоё.

— Да я же так. Из интереса. Я бы могло наблюдать за тобой и дальше, но данное обещание для меня не пустой звук, поэтому я оставлю тебя в покое навсегда. Однако, это не значит, что твоя дальнейшая судьба мне абсолютно безразлична.

— За меня можешь не беспокоиться. Я буду жить нормальной жизнью, как нормальный человек.

— То есть: дом, семья, работа, да?

— Ну, да. А что в этом такого?

— Да, в общем-то, ничего. Это разумный выбор. Дело не в нём. Скажем так, сможешь ли ты жить нормальной жизнью после всего того, что пережил здесь?

— Благодаря тебе, я не скоро об этом забуду, это точно. На это потребуется время. Но я постараюсь реабилитироваться как можно скорее.

— Я имею в виду другое. Неужели тебе будет интересна пресная людская жизнь, после того, что ты постиг, открыл, изведал? Неужели ты откажешься от новых открытий? Неужели не захочешь проникнуть дальше, вглубь неизведанного? Не к этому ли, на самом деле, стремилась твоя душа всю сознательную жизнь? Ты узнал столько нового, но самые потрясающие открытия ждут тебя впереди. Легко ли обменять такие перспективы, на удел рядового обывателя? Сумеешь ли вот так, разом, перечеркнуть все свои достижения?

— Все эти испытания помогли мне кое-что усвоить. Есть некие жизненные ценности, которые не сравнятся ни с какими феерическими тайнами. Да, они кажутся обыденными и примитивными, но если задуматься, то жизнь обычного человека — вовсе не так уж и пресна, как ты говоришь. Она ничуть не меньше наполнена открытиями, пусть не такими яркими и фантастическими, зато практичными и важными. Если нас, людей, создали для такой жизни, значит, мы должны жить так, как нам было уготовано Высшим Разумом. Это не фатализм. Это разумный подход. Ведь влияние на собственную судьбу возможно и в узких рамках простой человеческой жизни.

— Может быть, с позиции человека, ты и прав. Надеюсь, что ты не пожалеешь о своём выборе, и жизнь твоя сложится удачно. Кстати, насчёт писательской карьеры ты всё-таки подумай. У тебя определённо есть талант.

— Да какой там талант? Тоже мне, писателя нашёл.

— На самом деле. Я прочитал все твои записи, и обнаружил в них много глубокомысленных философских мыслей. Вот, к примеру, «Счастье — это выдумка, величина значимости которой варьируется пропорционально её недосягаемости». Как точно подметил! Или вот. «Удел большинства — выдавать желаемое за действительное. Не важно, из-за собственной глупости, или же в стремлении оградиться от комплексов, культивируемых жестокой действительностью…» Ну и так далее, и тому подобное. Всё это — очень умные мысли. Неужели не хочется поделиться ими с кем-нибудь ещё?

— А зачем, если это всего лишь субъективные умозаключения.

— Да ты возьми любого философа. Что не фраза — то субъективное умозаключение. Они ведь не вселялись ни в один чужой разум, чтобы сверить с ним свои мнения? Нет. Следовательно, выдавали свои, и только свои мысли. А те, кто не способны иметь собственную точку зрения, и упорядоченно взвешивать законы существования общества, с радостью разделили воззрения этих трепачей, признав их величайшими мыслителями эпохи. Так скажи мне, чем ты хуже?

— Хватит, Хо, всё это глупое переливание из пустого в порожнее. Сейчас ровным счётом никому не нужна философия. Издатели пошлют меня куда подальше.

— С издателями я могу договориться.

— Вот этого тем более не надо. Говорю же, хватит об этом.

— Ну, хватит, так хватит. Я понял. Ты хочешь пожить как человек. Высшие материи тебя более не интересуют. Можно сказать, что ты ими пресытился.

— Именно.

— Я не сомневаюсь в том, что крепкая семья — это то, к чему должен стремиться каждый уважающий себя человек. Но у меня всё-таки возникают сомнения относительно того, что вы с Ольгой будете жить долго и счастливо. По отдельности — возможно. Но вместе… Да-да, я знаю, что меня это не касается. Надеюсь, что я ошибаюсь, но…

— Прекрати юлить. Понятное дело, что если ты будешь вмешиваться в нашу жизнь, то всё у нас сложится плохо.

— Не буду я вас донимать. Сказал уже. Вот только мне думается, что у вас и без меня всё будет не ахти. Только без обид, Евгений. Я всего лишь делюсь мнением. Если неправ — убеди меня.

— Так. Не надо вот этого!

— Брось. Я же всё вижу. Ты ведь именно из-за неё торчал там, под дождём. Она ввергла тебя в такое уныние. Я только не понимаю, с чего вдруг?

— Ох-х, — Евгений сделал большой глоток пива, и отвернулся. — Я не знаю, что тебе сказать, Хо. Пару дней назад, я бы за такие слова тебе в морду вцепился, но сейчас… В последнее время… В общем, то, что происходит с Ольгой сейчас, меня сильно тревожит. С ней что-то не так. Она неожиданно изменилась.

— Вы поссорились?

— Не то чтобы… Но её отношение ко мне стало более прохладным, что ли.

— В этом нет ничего удивительного. Стресс, постоянное напряжение, апатия — всё это сказывается на её состоянии.

— Наверное, ты прав. Надеюсь, что это пройдёт, когда мы окажемся в безопасности.

— Надеешься, но всё-таки не уверен?

— Дело в том, что… Как бы тебе попроще объяснить? Я не случайно так подавлен. Всё это из-за того, что Ольга, по непонятным причинам, проигнорировала наше очередное рандеву. Без объяснений, без предупреждений. Не явилась и всё. Я звал её, но она не отреагировала на мой призыв. Более того, она осознанно воспротивилась выходу на контакт со мной. Как такое могло произойти? Почему она так себя повела? Ума не приложу.

— Вы точно не поругались до этого?

— Не могу сказать, что в наших отношениях всё было гладко в последнее время. Но уж и не настолько плохо, чтобы вот так со мной поступать.

— Всему есть своё разумное объяснение. Возможно, Ольге всего лишь захотелось отдохнуть от тебя.

— Отдохнуть от меня?

— Ну, в смысле, побыть одной, собраться с мыслями… Выспаться, в конце концов. Эти ночные иллюзорные прогулки утомляют мозг посильнее активного бодрствования, не забывай.

— Хорошо если так, но у меня есть подозрение, что она всё это время вовсе не отдыхала, а общалась с кем-то другим. Именно ради этого она целенаправленно выходила в ноосферу.

— А с кем она могла общаться?

— Уж не знаю. Может, ты что-то ведаешь об этом?

— Что я могу сказать по этому поводу? Хочется или не хочется тебе этого признавать, но Ольга — свободная девушка, и вправе общаться с кем пожелает. В реальности, или в иллюзиях — без разницы. Тут вопрос в другом. Честно ли она поступает, или же банально водит тебя за нос?