— Не могу с тобой согласиться. Я не верю в то, что жестокость нам необходима.

— Этому есть вполне обыденное объяснение. Разум вам достался по образу и подобию Создателя. Это, как ты уже знаешь, крошечная крупица от общей массы Великого и Необъятного Вселенского Разума. Она ничтожнее самой ничтожной пылинки, но, тем не менее, это его полноценная часть, и с этим уже не поспоришь. Но вы переняли не только часть божественной составляющей. Перепало вам немного и от сумеречников. Да-да. Это может показаться странным, но вам свойственно улавливать аромат питательной энергии, активно выделяемой биоэнергетическими оболочками в момент их болезненной деформации. Грубо говоря, вы тоже умеете питаться чужой болью, как и мы. Но в существенно меньшей степени. Этим обуславливается появление так называемых «энергетических вампиров», способных поглощать чужую энергию. Возможно, виной тому послужил небольшой корректировочный перекос в сторону сумеречной основы, а может быть, это всего лишь обычная энергетическая недостаточность у некоторых неполноценных особей, вынуждающая их инстинктивно искать восполнение нехваток. Ты к какому мнению склоняешься?

— Ни к какому. Всё это, может быть, действительно интересно, но у меня нет абсолютно никакого настроения, чтобы вести подобные разговоры. По крайней мере сейчас, когда я должна найти Сергея. Когда ты меня к нему отведёшь?

— Ах, да-а, разумеется. Сергей. Я как-то о нём подзабыло. Он должен быть где-то здесь, — Хо осмотрелось по сторонам. — А, вон там, не его ли тащат к «Бронзовому Тельцу»?

— Куда его тащат? Что это значит? Я не вижу…

— Боюсь, что его с минуты на минуту погрузят в «Тельца». Но если мы поспешим, то можем успеть их остановить.

— Чего же мы стоим?! Побежали скорее!

Они бросились бежать между рядами пыточных орудий, чудовищных в своём разнообразии. Ольге казалось, что она продирается сквозь сплошной человеческий крик. И единственным её ориентиром стала огромная статуя быка, возвышающаяся прямо посередине этого страшного зала, до краёв наполненного человеческими страданиями.

Тускло поблескивающий в свете огромных факелов, «Бронзовый телец» безучастно взирал на них с высоты своего огромного роста, расположившись между двумя медленно вращающимися вертикальными колёсами, с привязанными к ним людьми. Вскоре стало видно, как незаметные и безмолвные палачи гигантской камеры пыток, облачённые во всё чёрное, подкатив к боку титанического быка некое подобие самолётного трапа, затаскивают по нему наверх дёргающегося и вырывающегося человека.

— Останови же их! — закричала Ольга, обращаясь к Хо. — Почему ты их не останавливаешь?!

— Давай подойдём поближе, а вдруг это не он?

— Некогда выяснять! Останови их немедленно!

— Эй! — Хо сделало взмах рукой. — Приказываю остановиться!

Служители немедленно остановились, успев добраться до верхней площадки лестницы-трапа. Они обернулись к своему хозяину, и было видно, как от дыхания колышутся тряпичные маски, покрывавшие их лица. Пленник с заломанными назад руками, всё также крепко удерживался ими.

— «Бронзовый Телец» — одно из самых уникальных и извращённых изобретений человечества, призванное вызывать долгую и мучительную смерть, и при этом развлекать зрителей, вызывая бурю эмоций, — вдохновенно произнесло Хо, останавливаясь подле чудовищных бронзовых копыт. — Настоящая жемчужина моей коллекции. Изобретатель этого бронзового чуда был истинным садистом. Кстати, судьба сотворила с ним злую шутку. Он сам стал жертвой собственного изобретения. Жестокая ирония, не так ли?

— Это не Сергей, — подойдя к лестнице, Ольга всматривалась в лицо пленника, наполовину скрытое прядями длинных волос. — Это не он.

Хо сделало жест рукой, и один из палачей, схватив узника за волосы, поднял ему голову.

— Действительно, не он, — Хо пожало плечами, и сделало указательным пальцем вращательный жест. — Вот видишь, зря торопились…

Ответив на его жест кивком, палачи тут же открыли массивную дверцу в боку «Тельца», и втолкнули пленника внутрь. Из нутра монструозного быка повалил пар. Дверца захлопнулась, и вопли жертвы превратились в гулкое, мелодичное мычание, издаваемое ноздрями чудовища. Печальные, царапающие душу, звуки заставляли тело цепенеть от ужаса.

— Это мелодия смерти, — объяснил сумеречник. — До костей пробирает, правда? Брюхо «Тельца» на четверть заполнено медленно нагревающейся смолой. Человек, помещённый внутрь, постепенно варится живьём. А его предсмертные крики, преображаясь специальной системой хитроумных музыкальных трубок, превращаются в эту ни с чем не сравнимую песню.

— Я хочу видеть Сергея!

— Ну вот, опять ты со своим Сергеем! Неужели тебе ничего не интересно, кроме него одного? Я не знаю, где он. Возможно, он стал одной из жертв, представленных в моей экспозиции.

— Ты это нарочно, да? Камера пыток — огромна! Пока я ищу, его успеют замучить насмерть!

— Будем надеяться, что не успеют. Так или иначе, тебе придётся всё здесь осмотреть.

— Проклятье!

Ольга металась от одного экспоната, к другому, поочерёдно вглядываясь в лица пытаемых жертв, и поспешно отводя глаза каждый раз, помня предупреждение Хо. Миновав колёса, она прошла страшную галерею крестов с распятыми мучениками, и оказалась в новом зале, с плавильными печами, где палачи заливали расплавленный свинец жертвам в рот. Она нечаянно задержала взгляд на молодой девушке, в раны которой лили свинец по капле, и острый спазм пронзил всё её существо, заставив скорчиться, и застонать от боли.

— Осторожнее, осторожнее, — напомнило вездесущее Хо. — Не жалей их, если не хочешь добиться их участи.

— Я знаю, — Ольга сплюнула кровь. — Отстань…

Держась рукой за живот, внутри которого не прекращались острые рези, точно все внутренности разом принялись вертеться вентилятором, она шла дальше, высматривая Сергея среди многочисленных узников адских катакомб. На правах гида, Хо неустанно рассказывало ей вдогонку о встречающихся на пути пыточных приспособлениях, смакуя каждую деталь.

— Существует множество способов изощрённых казней, где палачами выступают, скажем, дикие звери, собаки, крысы, и даже свиньи. Весьма мучительна смерть от муравьёв — они постепенно обгладывают плоть до костей. А так же, от пресловутых клопов, скорпионов, пчёл… И ещё от червей. Нет ничего хуже — быть заживо съеденным червями. А вот, взгляни-ка сюда. Это — ещё одна занятная выдумка вашего садистского мира. Человек закапывается в землю так, что торчит лишь одна голова, а палач медленно пилит ему шею специальной пилой. Пытка длится несколько дней. Если жертва умирает слишком быстро, то палач может, в наказание, разделить её участь. Бывало, что к жертве приставлялись лекари, которые залечивали раны в определённые промежутки времени, после чего палачи вновь продолжали свою работу. Это позволяло растянуть «удовольствие». Вот — занятный валик, для накручивания кишок, вытягиваемых из живота прикованной жертвы. Жестокость здесь бьёт все рекорды, и уступает лишь этому кровавому истязанию, где с несчастного мученика сначала сдирают кожу, а потом, в освежёванную плоть втирают колючки. А вот, классические приёмы прошлого века — пытка электричеством. Электроды, прикреплённые к самым чувствительным местам, заставляли говорить кого угодно…

— Выход. Где выход отсюда? Покажи мне выход, — Вершинина металась по небольшому леску, роль деревьев в котором исполняли колья, с посаженными на них людьми. — Выход!!!

— Сюда, пожалуйста, — поймав её под руку, Хо настойчиво повело сотрясающуюся от сильнейшего стресса девушку между кровавыми жердями. — Выход прямо за мясорубкой.

— За какой, к чёртовой матери, мясорубкой? Прекрати издеваться, Хо! Выведи меня отсюда.

— А я что делаю? Вот мы и пришли.

Они оказались на широкой и ровной площадке, которую почти со всех сторон окружал густой лес из кольев. Площадка выходила к обрыву, за которым не было видно ничего, кроме сплошной тьмы. Посреди площадки виднелось большое углубление в виде воронки, семиметрового диаметра.