Остановившись перед нужной дверью, он пару раз пнул её ногой. Ольга тут же отворила её, и, в сильнейшем волнении, отступила назад, впуская их в каюту. Сопя и отдуваясь, Осипов дотащил Сергея до койки, и, как можно аккуратнее, уложил его.

— Что с ним? Что стряслось? — лепетала Ольга у него за спиной.

— Я не знаю. Мы поднимали лодку, когда он вдруг начал кашлять и… Слушай, может быть у него сердечный приступ? Может, какие-то лекарства нужны?

— Он никогда на сердце не жаловался. Нет, Ген, это не сердце. Это другое, — Ольга положила руку на холодеющий лоб Сергея.

— Корабельная зараза?

— Она самая. Непонятно только, зачем он отрицал это. И чего добился своей ложью.

— Да, ё-моё! Мы что, ничем не можем ему помочь?! Он же умирает! Пощупай его руку. Она же холодная как лёд! Блин, ну так же нельзя!

— Конечно нельзя. Он ещё не умер, хоть и теряет энергию с ужасной быстротой. Но помочь ему ещё можно. Хотя бы попробовать…

— Как, Оль?! Ты мне только скажи, что делать — я помогу! Я ведь того, в медицине полный ноль. Ну, это, в оказании первой помощи, ещё кое-как кумекаю. Ну, там, валидол под язык сунуть, искусственное дыхание сделать, шину наложить, рану перетянуть… Но с таким дерьмом я ещё ни разу не сталкивался. Я понятия не имею от чего его лечить!

— Гена, послушай меня, присядь, я сейчас тебе кое-что расскажу, только прошу, верь мне. Хоть это, возможно, и прозвучит как бред сивой кобылы, но это, наверное, единственный способ спасти Серёжку.

— Хорошо, хорошо, — Осипов послушно сел на кровать. — Я внимательно тебя слушаю.

— Мне удалось кое-что разузнать об этой странной болезни. Не спрашивай, как. Сейчас нет времени рассказывать об этом. Могу сказать одно, причина кроется в ментальном воздействии извне. Этот корабль — связующее звено между двумя мирами. Мы застряли в промежуточной вселенной, между нашим миром, и миром чужим. Проблема в том, что существа, населяющие параллельный мир, питаются нашей энергией. Для этого они отделяют наш разум от нашего тела. В результате получаются сомнамбулы — фактически зомби, чьи тела всё ещё продолжают функционировать, в то время как разум уже давно перекочевал в совершенно иное пространство.

— Ты сама это придумала, или где-то вычитала? — спросил Гена.

— Не то и не другое. Повторяю, я пока не могу тебе рассказать, откуда мне стало это известно. Можешь считать меня чокнутой дурой — мне наплевать. Сейчас для меня первоочередная задача — спасти Сергея. И я хочу, чтобы ты мне помог. Если у тебя есть альтернативные способы, как помочь нашему погибающему другу — я готова тебя выслушать. Но если предложить тебе нечего — изволь прислушаться к моему плану.

— Извини. Во всё это мне верится с большим трудом.

— Понимаю. Но что поделать? Так ты готов меня дослушать?

— Да. Продолжай.

— Я должна попытаться вытащить Серёжку из сумеречного плена. Для этого я должна сама погрузиться в транс, чтобы проникнуть в параллельную вселенную, в которой заперт его разум. Мне придётся добровольно пойти на этот риск, чтобы отыскать заблудившееся сознание Сергея, и помочь ему выбраться обратно — в реальность, для воссоединения с материальной оболочкой. Понимаешь? Да я сама бы во всё это не верила, если бы… В общем, я не прошу тебя верить мне, я только хочу, чтобы ты помог мне вовремя выйти из транса.

— Каким образом я должен это сделать?

— Сейчас я приму снотворное, и засну. Ровно в одиннадцать ты меня разбудишь. Это всё, что я прошу. Ты поможешь мне?

Гена поглядел на свои часы.

— В одиннадцать? Ну это ещё куда ни шло. А ты успеешь сделать всё, что задумала?

— Я постараюсь. Но ты непременно должен разбудить меня в указанное время. Иначе быть беде.

— «Чем дальше в лес — тем больше дров». Не знаю, кто из нас двоих сошёл с ума, но я действительно не вижу никаких альтернатив, и согласен даже на проведение шаманского ритуала, лишь бы помочь Серёге.

— Я рада, что ты согласен. Теперь слушай внимательно. Я расскажу, как нужно меня будить.

Ольга изложила вконец озадаченному капитану правила, установленные Лишей. Тупо выслушав их, Осипов произнёс:

— А что, все эти сложности тоже необходимы?

— Да.

— Вот, дурдом.

— Ты обещаешь мне, что сделаешь всё именно так?!

— Да обещаю, обещаю! Смотри, сама что-нибудь не натвори со своими мистическими экспериментами. А то станешь как они, — Гена кивнул в сторону Сергея.

— У нас мало времени. Мне пора пить снотворное, — Ольга вынула «Иллюзиум».

— Это точно снотворное, а не отрава какая-нибудь?

— Не говори глупости. Я не собираюсь травиться. Но если ты не сделаешь всё, как я тебе сказала, то будь уверен — этот разговор станет для нас последним. Ну, до встречи!

Проглотив таблетку, Ольга легла на кровать, и закрыла глаза.

— Боже, да что же это происходит-то? — прошептал Геннадий. — Зачем я во всём этом участвую? За что мне такие испытания? О-ох, грехи мои тяжкие…

Дорога в ад берёт своё начало от материнской утробы. Она вымощена людскими пороками, а на обочинах её кустится чертополох ненависти, нетерпимости и жестокости, взрощенный лёгкой человеческой рукой, в мире, в котором одно разумное существо подавляет другое, где жизнь, свободу и любовь меняют на грязную бумагу, где прогресс куётся ради войны. Ад не был создан Богом. Ад воздвигли люди, чтобы жить в нём.

Первым ощущением Ольги, очнувшейся от переходного помутнения сознания, была острая нехватка воздуха. Что-то душило её, перекрывая дыхательные пути. Окончательно придя в себя, она обнаружила, что лежит, уткнувшись лицом в подушку. Приподняв голову, девушка сделала глубокий глоток воздуха, после чего как следует отдышалась, насытив лёгкие кислородом. Получив кислородную дозаправку, мозг заработал активнее, и это позволило Ольге быстро сбросить оцепенение минувшего полусна.

Где-то гулко тикали часы и журчала вода. Койка определённо была корабельной, хотя, по всем ощущениям, она находилась уже не в каюте. Было светло и просторно. Оглядеться по сторонам Оля решилась не сразу. Тихонько подтянувшись к краю койки, она осторожно выглянула за него, и увидела внизу воду. По ровной глади плавала листва и мелкие веточки. Откуда-то сверху падали редкие капли, вызывая короткие всплески и расходящиеся круги. В толще воды, под самой кромкой поверхности, плавали неторопливые рыбки.

Глядя на своё мутное, шатающееся отражение, Ольга осторожно спустила руку с кровати, и дотронулась указательным пальцем до воды.

Внимание! Критический уровень репликации! Внимание! Критический уровень репликации!

Девушка вздрогнула, нарушив идеальную гладь водяного зеркала. Странное предупреждение, прозвучав в её голове бесстрастным голосом дежурного робота, откликнулось затихающим эхом где-то в глубине сознания, и пропало, оставив после себя лишь недоумение.

— Ч-что? — прошептала Ольга. — Что это значит?

Она подняла руку от воды, и обнаружила, что вода тянется вслед за её пальцем, точно клей.

— Да что за…

Когда она попыталась стряхнуть прилипшую к пальцу клейкую воду, то поняла, что это не так то просто. Клейковина растягивалась, но не отлипала. Тогда Ольга энергичнее затрясла рукой, вызвав сильные колебания на воде, от чего кровать начала шататься и раскачиваться. Стало понятно, что своими рывками девушка всколыхнула не только воду, но и всё пространство, окружавшее её. Расшатанный мир дёргался и плескался, швыряя кровать из стороны в сторону. Испуганно вцепившись в края своей койки, Ольга зажмурила глаза. Она боялась, что её вот-вот вытряхнет из постели очередной рывок сбесившегося пространства. Но этого, к счастью, не произошло. Колебания постепенно затихали. Всплески прекратились, а тиканье часов сонно замедлялось, словно время останавливало своё течение.

— Тик… Так… Тик… Так… — с растущими интервалами работал часовой механизм.

Незримый маятник остановился. Какое-то время Ольга лежала в абсолютной тишине. Затем, она почувствовала лёгкий сквозняк, скользнувший по её затылку. Дуновение повторилось, заметно усилившись, и вот её уже обдувает настоящий ветер, игриво треплющий края одеяла.