— Она тебе неприятностей не доставляла? — он кивнул в сторону спящей Лиды.

— Да, в общем… Тут… — Ольга так и не смогла сформулировать нормальный ответ, и умолкла.

— Ну и хорошо. Можете дальше спать. А мы с Генкой идём работать.

Дверь приоткрылась, и послышался голос Осипова:

— Ну что, ты готов?

— Да-да, всё, иду.

Сергей поцеловал подругу, и поспешно покинул каюту. О сне уже не могло идти речи, поэтому взбудораженная Ольга тут же поднялась, стряхивая с себя последние остатки сонливости. Она не помнила, как заснула вчера. Главное, что проснулась она на своей койке, лежащая поверх одеяла, задом наперёд. Сама ли она легла, или её кто-то уложил, неизвестно.

Лида, кажется, спала. А может быть, и не было ничего вчера? Может быть, всё это было одним сплошным сном?

— Ты уже вернулась? — не открывая глаз, спросила Лидия.

— Что? Ты не спишь?

— Сплю. Но это ничего не значит.

— Как это, «ничего не значит»?

— А вот так. Смысла в этом нет никакого. Сон — всего лишь изнанка реальности.

— Послушай, Лида, ты не имеешь ни малейшего представления о том, что здесь творится на самом деле. Ты ничего не понимаешь.

— Теперь понимаю. И очень хорошо.

— В самом деле?

— Да, я теперь всё узнала.

— И что же ты узнала?

— Истину, Олечка, истину. Мне открылась причина всех наших несчастий.

— Поделишься со мной?

— Зачем? Всё равно ты мне не поверишь.

— Почему ты так убеждена в этом? Думаешь, у меня будут основания тебе не верить?

— Верить, или не верить — это твоё личное дело. Но если ты не готова, то не нужно торопить события.

— Безумие какое-то.

— Безумие — лишь поверхность. Истина сокрыта в глубине. Всему виной фата сумерек. Она — первопричина всех трагедий. Одна трагедия неизбежно влечёт за собой другую. Цепная реакция, понимаешь?

— Нет. Я ничего не понимаю. По-моему тебе нужно отдохнуть. Хорошенько отдохнуть.

— Отдохнуть? Да пошла ты! — лицо Лиды моментально преобразилось в искажённую злобой маску. — Слепая! Слепая! Ты умрёшь! Умрёшь! Умрёшь!

На её губах выступила пена. Рванувшись вперёд, Лидия попыталась схватить Ольгу, но наручники не позволили ей до неё дотянуться. Перепуганная Оля выскочила за дверь.

— Господи, когда же всё это закончится? — шептала она. — Это невыносимо. Я больше так не могу.

Нельзя входить в мир сумерек без хорошего проводника. Лишь жертвы и безумцы вхожи в это чуждое измерение. Приговорённые и обречённые отправляются туда, чтобы никогда не вернуться обратно.

Неизвестно, что руководило Лидией, когда она, в порыве гнева, проглотила таблетку «Иллюзиума». Она сама не могла объяснить этот порыв, и понять это ей было уже не суждено. Незримый часовой механизм начал обратный отсчёт. Поначалу, Лида не сомневалась в том, что найденные таблетки безопасны. Даже если это действительно наркотик, то употребление всего одной пилюли не вызовет необратимых последствий. Необъяснимое желание кому-нибудь отомстить затмило разум Лиды. Именно поэтому она решила во что бы то ни стало отыграться на Ольге, так некстати попавшейся под горячую руку. Убитая горем, она уже не понимала что творит, и потому совершила самую страшную, и самую последнюю ошибку в своей жизни.

В действительности же, исход был предрешён ещё раньше. После необъяснимого видения в люксе, свидетелем которого стала Лидия, последовал глухой провал, как будто бы кто-то вычеркнул несколько часов из её жизни. Произошёл временной скачок, настолько мимолётный и резкий, что девушка даже не задумалась о нём, всецело поглощённая своей душевной болью. Только что она была в люксе, и вот уже идёт по коридору жёлтой палубы, проклиная Ольгу и остальных ребят на чём свет стоит. Эмоции так сильно захлёстывали её, что всё остальное в эти минуты отошло на второй план.

Словно на автопилоте она вошла в каюту Ольги и Сергея, и начала копаться в их вещах. Нужно было к чему-то придраться. Не важно к чему. К любой мелочи. К любой ерунде. Лишь бы найти выход своей злости, найти виновника гибели Бекаса, пусть и косвенного, условного — но виновника! Того, на кого можно выплеснуть боль, разъедающую её душу.

Таблетки Ольги с лихвой оправдали её поиски. Теперь она могла всласть отомстить. И эта одержимость сыграла с ней злую шутку. Не сумев вовремя остановиться, Лида подписала свой пропуск в ад. Остатки здравомыслия заставили её слегка остудить свой пыл, когда она увидела, какой ужас овладел Ольгой в тот момент, как она проглотила таблетку. Она догадалась, что «Иллюзиум» на самом деле являлся отравой гораздо более страшной, нежели она могла себе представить.

Но было уже поздно. Она зашла слишком далеко. То, что последовало за этим, уже не поддавалось никаким внятным описаниям. Немного одумавшись, Лидия решила вернуться к себе в каюту, но, сделав несколько шагов, почувствовала странное головокружение. Как будто бы кружится она сама, а не пространство вокруг неё, как при обычном головокружении. Это ощущение на мгновение лишило её равновесия, заставив покачнуться и остановиться. Сознание словно уплывало в какую-то неведомую даль, не давая возможности как следует сосредоточиться на происходящем.

Вместе с этим, всё её существо наполнилось необыкновенной лёгкостью, почти воздушностью. Непривычное чувство безграничной свободы, охватившее её, было довольно приятным и волнующим.

Ольга прикоснулась к её плечу, и Лида ощутила тёплые биотоки, идущие от её руки. Повернув голову, она почувствовала, как голова её освобождается от тяжести, зрение проясняется, дыхание становится свободнее, а кожа обдаётся приятной свежестью, словно она сняла тяжёлый водолазный шлем. Вместе с этим, в ушах усилился непонятный шум. Не успела Лида спросить у Ольги, не слышит ли она его тоже, как вдруг её голова сама собой повернулась. То есть, произошёл необъяснимый дубль этого поворота. Лидия повернула голову, и только через несколько секунд почувствовала, как её голова поворачивается. Тело выполняло указания разума с ощутимой задержкой, и это вызвало у девушки настоящий страх.

— Ты меня слышишь? — спросила Ольга.

Её слова доносились до слуха Лиды словно из-под воды.

— Да, — ответила она.

Но голосовые связки не издали ни звука. Через пару секунд её рот открылся, и из горла вырвалось шипящее «да-а-а».

— Не делай резких движений. У тебя сейчас может возникнуть ощущение, что ты как бы раздваиваешься. Во что бы то ни стало постарайся остаться единым целым! Поняла?

«Если бы я знала, как это сделать», — подумала Лида, и также с запозданием кивнула головой.

— Идём. Ты должна лечь, — слова Ольги слышались всё глуше и глуше.

Свет начал меркнуть. За сплошным непрекращающимся шумом начали различаться жуткие нечленораздельные слова. С величайшим трудом, Лидия продолжала удерживать равновесие. Оля заботливо подхватила её под локоть, и повела к кровати. Благо, идти было совсем недалеко.

Лечь, скорее лечь! Лида почему-то больше всего боялась отключиться и упасть. Острое желание поскорее опуститься на кровать помогло ей сохранить самообладание до конца. Упав на койку, она тут же провалилась в бездну забытья. Сначала это напоминало падение с высоты. Затем, её отвесный полёт стал замедляться, пока вовсе не прекратился, после чего девушка почувствовала, что парит в пустоте. Вокруг распускались бутоны цветных галлюцинаций. Иногда пространство разрезалось ломанными линиями голубых молний. Потом она неожиданно оказалась в каком-то узком желобе, и заскользила по нему с небывалой скоростью, не имея возможности остановить своё скольжение.

Желоб петлял и извивался, едва ли не закручиваясь пружиной. Наконец он прекратился, и Лида полетела вниз, через темноту, между двумя отвесными стенами, время от времени ударяясь об выступающие из них размытые балконы, не больно, но ощутимо.

Затем, она упала на тёмный асфальт ночного переулка, увязнув в нём, как в пуховой перине. Шок отпускал её неторопливо. Далеко не сразу она решилась поднять голову и осмотреться. Распластанную на тротуаре девушку уныло освещал старый уличный фонарь — единственный источник освещения в этом мрачном переулке, обступаемом с двух сторон тяжёлыми кирпичными стенами, которые одним своим видном сдавливали пространство мрачным нуаровым прессом.