Возня на палубе становилась всё более отчётливой. Лампы в каюте то мерцали, то начинали светить тусклее, заставляя Настю отчаянно молить бога, чтобы тот не дал им погаснуть окончательно. Напряжение нарастало. И чем сильнее увеличивался этот гнёт, тем больше ей казалось, что кровать поглощает её. Перина медленно проваливается, и матрас с одеялом неторопливо обволакивают тело, превращаясь в единое целое. Терпеть это жуткое ощущение дольше не было сил, и в порыве исступления, Настя сбросила с себя одеяло. Проваливающееся углубление перины оказалось ложным ощущением. Койка не претерпела никаких деформаций. Но девушка поняла, что не может больше лежать на ней.
Голоса и вопли в голове буквально разрывали сознание несчастной пленницы. Спасения от них не было. Нужно уходить… Опять это проклятое желание! Анастасия жалобно застонала, и согнувшись в три погибели, вцепилась пальцами в собственное лицо, словно желая сорвать его с головы как карнавальную маску. Остатки здравого смысла всё ещё удерживали её от безумного срыва, но состояние ежеминутно ухудшалось. Большая часть её естества представляла из себя безвольного робота — мясную куклу, повинующуюся рывкам невидимых нитей. А человеческий разум, всё ещё сохранившийся в ней, словно забился в угол, как загнанный охотниками волк, и с ужасом понимал, что уже не может сопротивляться. Кукла утягивала его за собой — в эту затхлую трясину беспробудного кошмара. И было ясно, что пути назад уже не будет.
— Ты скоро умрёшь. Не пытайся сопротивляться. Пойми, твоя смерть неизбежна, — нашёптывал чей-то монотонный голос.
— Господи, да что же это?! — не выдержав, взвыла Настя, поднимаясь с кровати, и облокачиваясь на столик.
— Не упоминай имя Господа всуе. Всё равно Он не слышит тебя, — после этих слов голос умолк, оставив после себя лишь шелест тихого неразборчивого шёпота, и далёкие стенания.
— Вот так люди и сходят с ума, — подумала девушка, и, вздрогнув, домыслила. — А может быть я уже?..
Её рука бесцельно шарила по столу, ища что-то, сама не понимая что, сталкивая пластиковые бутылки и коробки с крекерами. В глазах всё расплывалось, двоилось, пестрело. Уходить… Надо уходить… В памяти, одно за другим, всплывали воспоминания чудовищных фантасмагорий, увиденных ею во время безвольных спиритических видений. Осквернённые человеческие останки и обильно окроплённые кровью коридоры адского корабля. Предсмертные корчи несчастных пассажиров, запечатлённые в каком-то неизвестном традиционной науке гипнотическом измерении, словно на видеоплёнке, и время от времени транслируемые для неё в этом сумеречном эфире. Там, в мельчайших деталях, проносились невообразимые по своей откровенной жестокости кадры немыслимых истязаний и изуверского насилия. Мужчины, женщины, старики и дети — все без разбора попадали в эти кровавые жернова, становясь жертвами чудовищной мясорубки. Истерзанные, замученные, пожираемые заживо — они кричали ей что-то, дёргаясь в предсмертной агонии, и их многочисленные голоса сплетались в единую душераздирающую какофонию.
Ни один психически здоровый человек не смог бы долго терпеть эту пытку, и Настя чувствовала, что грань настоящего безумия уже распростёрлась под её ногами прозрачной полосой. Она зашаталась над ней, и машинально взглянула на разверзшуюся впереди бездну, готовую в любую минуту её поглотить без остатка. Её взгляд упёрся в тёмное окно. Глаза округлились, и из гортани вырвался сдавленный сип. По ту сторону стекла кто-то был. Его глаза светились жёлтыми голодными огнями, а клыки тускло поблёскивали в полумраке кривым частоколом. В темноте, господствующей за окном, разглядеть неведомого монстра было невозможно. Различимой была лишь передняя часть его уродливой морды, но уже по ней можно было судить, какой отвратительной внешностью обладало это страшное существо. Какое-то время они смотрели друг на друга через стекло, не моргая и не дыша. Затем зверь пошёл на сближение. Его широкий, приплюснутый нос, слегка напоминавший собачий, ткнулся в холодную гладь стекла, оставив на ней влажную кляксу. Без резких движений, Настя поднялась с койки и попятилась назад — от окна, не спуская глаз с прильнувшего к стеклу создания.
Одна из уроненных со стола бутылок, откатившаяся в сторону, предательски попалась ей под ногу и издала пронзительный треск. В полной тишине этот звук был сродни грохоту взорвавшейся мины. От неожиданности, Настя подпрыгнула, а свирепое чудовище за окном, издав утробный рык, моментально бросилось вперёд. К счастью, стекло выдержало его бешеную атаку. Уродливый профиль буквально впечатался в него, сплющивая и скомкивая в гармошку щетинистые щёки, обнажая скользкие дёсны, из которых неравномерно торчали острые кривые клыки. Елозя мордой по внешней стороне окна, монстр лязгал зубами и облизывал его мерзким пупырчатым языком, размазывая по стеклу свою густую отвратительную слюну. На уголках его тонких чёрных губ, седыми клоками росла липкая пена.
Вид бьющейся в окно твари окончательно подстегнул остолбеневшую Анастасию на безумный поступок. У неё больше не осталось сил выносить этот кошмар, и примитивная животная реакция — бежать куда глаза глядят — победила в ней остатки человеческого рационализма и осторожности. Сломя голову, девушка бросилась прочь из каюты.
Оказавшись в коридоре, она заперла дверь за собой, и, прижавшись к ней спиной, разрыдалась тихими всхлипами, медленно сползая на пол. Сидя на корточках под дверью, она закрыла лицо руками, и бессильно плакала, раскачиваясь из стороны в сторону. Это было настоящее отчаянье. Грань между трезвым восприятием и сумасшествием стёрлась, низвергнув растерзанную душу в тартар бесконечного кошмара, неожиданно принявшего реальные очертания.
Коридор вокруг неё словно пульсировал. Из всех его щелей и трещинок сочилась кровь. Лишь яростно вонзившись пальцами в собственные виски, девушка смогла отбросить от себя это страшное видение, вернув прежний облик окровавленного коридора, ставший уже привычным.
Я жду тебя. Хо, хо, хо.
Леденящее душу уханье пронзило пустоту коридора, и в дальнем его конце показались две приземистые тени, вышедшие из-за поворота, и неторопливо направившиеся в сторону скорчившейся возле двери Насти. Поджарые голенастые твари, имеющие нечто общее с гиенами, косолапо перебирая длинными костлявыми лапами, брели по ковровой дорожке, принюхиваясь и скалясь. Их жёлтые глаза без зрачков, источали мёртвое свечение. Морды, скорченные в судорожной гримасе застывшей агрессии, выглядели как живое воплощение безумия. Длинные и рваные лопоухие уши, трепетали. Ноздри раздувались, а с клыков капала слюна.
Чудовищные гиенособаки выглядели пренеприятно. Их облезлые шкуры бурого цвета, были обильно покрыты отвратительными лишаями и широкими шрамами, затянутыми полупрозрачной пергаментной кожей, под которой пульсировали подрагивающие артерии. Тошнотворный запах псины, источаемый тварями, опережая их, распространялся по душному помещению, вызывая нетерпимое отвращение. Они видели Настю, и направлялись к ней, щерясь, глухо взбрёхивая и хохоча. Виляя куцыми огрызками хвостиков, ковыляя на кривых лапах — передние были несуразно длиннее задних, что делало гиенособак похожими на какие-то нелепые творения маньяков-вивисекторов с острова доктора Моро.
Твари выглядели адскими карикатурами, жестокими пародиями на традиционно земных существ, вызывающими содрогание. Даже на таком существенном расстоянии, Анастасия, к величайшему своему отвращению, сумела разглядеть сонмы жирных блох, в изобилии ползающих по плешивым телам этих живых дохлятин, и заставлявших последних время от времени приостанавливаться, чтобы встряхнуться или почесаться. При этом, монстры терпеливо дожидались друг друга, никуда не торопясь, и продолжали двигаться строго нос в нос, не выбегая вперёд и не отставая. Они явно подчинялись чьей-то суровой воле.
Настя прекрасно понимала, что дольше медлить нельзя. Намеренья этих злобных химер были очевидными, и ничего утешительного ей не предвещали. Нужно было вернуться обратно в каюту, накрепко запереть дверь, но девушка почему-то боялась возвращаться туда ещё больше, чем вступить в схватку с гиенособаками. Противоположная часть коридора оставалась свободной, и Анастасия, вскочив на ноги, бросилась бежать, сама не зная куда. Гиенособаки расхохотались клокочущим хохотом, и, комкая ковровую дорожку своими кривыми лапами, рванулись в погоню. Бегущая Настя слышала их хрюкающее сопение, и стук когтей, раздающиеся всё ближе и ближе. Добежав до конца коридора, где он примыкал к смежному проходу, она завернула за угол, и помчалась в сторону ресторана, перепрыгивая через высохшие фрагменты человеческих тел. В глазах мелькали бесконечные двери кают. Дыхание заходилось. Гиенособаки не отставали. Достигнув поворота, за которым скрылась Настя, они не сбавляя скорости метнулись в него. При этом, одну из тварей по инерции занесло, и она с визгом ударилась облезлым боком о противоположную дверь, оставив на её медной рукоятке клок вонючей шерсти.
