Кстати о нём: это был в высшей степени милый... эльф. При этом он испытывал к ней, находящейся очень не в "форме" (о внешнем виде не стоит вообще говорить - его просто нет, как и нет времени для приведения себя в порядок хотя бы для поднятия настроения) нежные чувства. Но вёл и держал себя столь скромно, что Оливия в приступе желчности, случившемся от безысходности и непоправимости происходящего, собиралась (именно вслух!) обвинить его в девственности, что для эльфа было бы очень и очень обидно. Но, несмотря на репутацию юной стервы, подорванной амазонки и сумасшедшей аристократки, отстаивающей права женщин в постели, она умела быть благодарной (и если честно, всё сказанное выше - брехня уродливых завистниц). То есть сдержала порыв острого язычка, посчитав, что стоит сберечь его подвижность и страстность для профилактического стимулирующего поцелуя, в коем нуждался её... как бы назвать поточнее... помощник? Телохранитель? Случайный попутчик? Тайный воздыхатель? Неважно, главное, он не думал улепётывать от неё, такой страшной, такой грязной и, соответственно, не собирающейся поглаживать по голове и расточать умилительные улыбки, ибо "клыки" (о, дракон, как же хочется почистить зубы!) так и норовили ощериться (ну, это так, преувеличение).
Если бы не этот милашка, а разумом она понимала, что новый знакомец наверняка на порядок старше её, было бы ей туго. Тем не менее, она не могла удержаться от покровительственного поведения и тона. Слава Единому, он воспринял это спокойно, и даже - судя по мимолётным улыбкам - с юмором. О том, что усмешки могли быть направлены в её сторону, например, замарашливого вида либо унизительного бдения у ночного горшка с лицом мужского пола по соседству за чрезвычайно тонкой ширмой, Оливия предпочитала не думать, иначе её сознание, как ни крути, юное и не вполне готовое к кровавым вывертам этого вечера, могло окончательно сорваться в депрессию, истерику или чего похуже - самоубийству при попытке прибить какого-нибудь дракона. То есть, расстройств и так хватало, чтобы ещё напрягаться глупым смехом в свой адрес.
Вот, пожалуйста, первая причина для неудовольствия: когда она разделась, чтобы переодеться в нормальный походный наряд, Каэлен даже не попытался не то что случайно погладить, но и прикоснуться невзначай! А она уж так старалась, аж голова закружилась, что пришлось действительно приникнуть к крепкой груди, в которой подозрительно суматошно частило сердце. Вторая причина: наряд наделся очень легко, что говорило о том, что она чересчур похудела, и это уже ни шло ни в какие ворота - мужчины, даже те, которым нравятся худенькие женщины, всё равно нуждаются в сладком кусочке мяса женского организма, а если его нет, и подержаться можно, извините, только за поперечины лестницы, то и остаёшься тогда разве что вешалкой для одежды - хоть женской, хоть мужской.
Опираясь о заботливо подставленную руку, Оливия, после быстрых сборов, направилась к выходу. Голова по-прежнему кружилась, но вот причины на этот раз оказалось две - она сама постаралась. К усталости и общему недомоганию организма добавилось и лёгкое опьянение от вина. Но что такое для настоящей амазонки бутылочка сухого рейнского? Тьфу - на две потяжелевшие ресницы. Ну и что, что сутки до этого ничего не ела, кроме лёгких бульончиков, тут же возвращавшихся туда, где им место - в помойную бадейку. Зато глазки блестят, а сама готова к свершению подвигов, сворачиванию гор и голов - в общем, несите меня, сейчас вам всем поплохеет от жалости!
Как-то вдруг отступили в сторону переживания о будущем, сожалеющие мысли о Лидии, которую она как-то подвела (сил нет припоминать), ужасы окружающего. В сознание периодически, сквозь всё с большими трудностями открывающиеся глаза в основном проникало лицо эльфа: вот он с изумлением рассматривает женский арсенал обольщения, вываленный единым порывом Оливией, вот сосредоточено формирует узел из абсолютно необходимых в её жизни вещей (тут следует добавить два момента: первый - с точно таким же серьёзным выражением он выбирал себе ножи из арсенала мёртвых холуёв РоАйци, и второе: весь этот объёмный тюк он терпеливо нёс на левом плече, так как правое было занято ею, Оливией), вот он с тревогой всматривается в неё своими колдовскими зелёными глазами (неужели он не маг, этот, как его... Каэлен?), а вот невозмутимо и даже излишне целеустремлённо пытается отобрать у неё следующую бутылку сухого, что, впрочем, при всех условиях, изначально сложившихся не в её пользу, у него не выходит - не так просто это проделать одной рукой, на которой при этом висит девушка. Но разве дама, пусть и - следует смотреть правде в глаза - симпатичная когда-то не может настоять на своём? Кто тут нуждается в поддержке и лекарствах? То-то же! А то приходят невесть откуда эльфы, роются с непонятными целями в платьях, голых девушек при этом игнорируют и ещё права качают!.. Да она дочь герцога и самого Элия... ик!.. может это... безбоязненно встретить...
В какой-то момент Оливия поняла, что несносный эльф исчез из поля зрения, а сама она якобы стоит прислонённая к стене в прихожей, практически у дверей из покоев.
Обиделся?.. М-да. Если все слова, всплывшие в голове она продублировала вслух, то ему есть на что дуться... Хм, - ещё никогда язык не подводил её столь сильно...
Она с удивлением наблюдала неторопливо уходящую в сторону створку дверей, вплывающий в помещение чей-то настороженный профиль...
Почему же чей-то! Очень даже похоже на среднего сыночка барона Зилайи РоБренин Стилли. Что старик был не подарок - это одно, но вот сыновья по заносчивости, самоуверенности и, а главное, тупости могли дать фору гринвудским быкам - тяжеловозам и осеменителям по совместительству (если, конечно, у них есть подобные вакансии, сочетающие обе ипостаси) - кем практически они себя и позиционировали. Этакие самцы с раздутыми яйцами, что мешают им ходить по человечески и дают основание смотреть на окружающих, как дополнение к их значимости. Связываться во дворце с неприятной семейкой мог решиться не каждый в силу их злопамятности и, впрочем, следует отдать должное, действительно неплохой воинской подготовке. Старший, Вили, прошедший Западный пограничный предел, был уже ветераном, покинувшим, правда, службу по настоятельной просьбе командования за буйный нрав. Средний подвизался в городской страже и тянул младшего - Шили. Все трое были не дураки подраться, а свободное время проводили в борделях, трактирах и на тренировках. Но это ещё не самое интересное. Главное заключалось в их папашке, одном из немногих истинных магов, трущихся при агробарском дворе, в своё время изрядно прореженном от этих лиц одним из Берушей, а эту нишу благополучно заняла Церковь, жёстко принявшаяся контролировать окружение королей на этот счёт. Барон бросил надел на управляющего и который год крутился в столице, интригуя и варьируя между пятью великими семействами в надежде получше пристроить великовозрастных раздолбаев. В своё время братья, будучи мальчишками, составляли серьёзную оппозицию планам Лидии. Но то была принцесса, к тому же с папой за спиной, которая и не таких придурков ставила на место. Поэтому насмешки и высокомерие грубиянов перенеслись на более слабых (менее родовитых) девушек (кстати, женщины вообще, как единицы общества, для них существовали как нечто вспомогательное и сопутствующее, вроде прикроватной тумбочки). Пару раз они нарвались на бесцеремонную Браду, оказавшуюся случайным свидетелем, и вот тогда уже после обещания, что наёмница "самолично проверит отсутствие яиц", они немного утихомирились. А позже движение амазонок набрало столько сил, что задирать их стало действительно опасно - можно ведь за корявое слово и нож в глаз заиметь.
И вот одна из этих отвратных рож сунула свой нос картошкой не куда-нибудь, а в её покои! Испытывать какую-либо тревогу или - упаси Единый - испуг в своём нынешнем состоянии девушка вряд ли бы смогла. Задуматься о происходящем - аналогично. Но вот блеклые выпученные глаза набрели на неё, а под тонкими усиками нарисовалась мерзкая ухмылка. Это воинственная Оливия уже стерпеть не смогла и в гневном порыве (откуда и силы взялись!) что было мочи шарахнула по ненавистной голове, вобравшей в себя весь негатив сложившейся ситуации, бутылкой из-под вина.
