- Ересь - взимать плату за общение с Богом?
- Общаться непосредственно с Богом могут лишь подготовленные люди, - глухо бросил Злой, немного успокоившийся и боковыми справа ступеньками поднимающийся наверх. Его эскорт из четверых бойцов остался внизу, а отцы с красным на рукавах также не препятствовали его появлению на помосте. - Эти люди много учатся, много молятся, постигают таинства... Этим не может похвастать пекарь - у него просто нет времени на необходимые моления и соответствующее постижение. Каждый должен заниматься своим делом.
- Любой человек - слышите! - обратился оратор к притихшей толпе, - любой имеет право обратиться к Господу! Тот же пекарь. Стоя над сдобой. Не думаю, - добавил Алий иронию в голос, не глядя на Зерги, - что качество булочек от этого пострадает, - смешки в толпе, - или что Господь будет против этого - любое деяние во благо угодно ему.
- Любое деяние - да, угодно, а служение ему - это более, чем любое, ибо люди, не отвлекающиеся на иные дела, нежели служение ему - особые люди.
Злого начала утомлять эта беседа ни о чём, тем более он никак не мог избавиться от напряжения, от которого голос становился всё глуше и глуше, теряя тембр (некоторые в такие моменты срываются на фальцет, у него - наоборот). Пора было плавно закруглять эту комедию.
- То есть вы утверждаете, что между человеком и Богом должен быть посредник...
- Это служение.
- ...требующий за молитвы деньги...
- Служение - такой же труд, как и остальные.
- ...утверждающий, что только его голос способен достичь Господа...
Алий повернулся к Злому, его всепроникающий тембр будто пронзал вора, набирал обороты, медленно, но неукротимо. Коренастая фигура Зерги будто прогибалась под напором. Голову он вообще наклонил, чтобы не видеть... и не сорваться раньше времени. А его фразы - ответы вряд ли мог расслышать кто-либо помимо самого Алия и его окружения.
- Он не один, и обязательно будет услышан.
- Посредники - это торгаши! Продающие - с ваших слов - внимание Господа! - Злой раскачивался с пяток на носки, молчал, он завис на той грани, за которой концовка этой пьесы. - Так тогда может стоит оценить любой грех?! - толпа заворчала, заволновалась, будто закипающая на костре похлёбка. - Не нужно утруждать себя молениями и прочим общением с Богом, просто приносишь необходимую сумму человеку за конторкой, и тебе прощается, например... убийство!
- Это ересь!!! - заорал наконец-то Злой, сделал стремительный шаг, сближаясь с Алием.
Из рукава в правую ладонь скользнуло лезвие...
Когда на помост брызнула кровь, над площадью пронёсся многоголосый крик, послуживший сигналом последнему этапу действа.
- Это Бог направляет мою ладонь, - негромко бросил Зерги Алию, с расширившимися чёрными (не непроницаемыми, а именно глубокими - словно две миниатюрные ямы, затягивающие в себя, будто жертву сквозь игольное ушко) зрачками и раззявленным, искривлённым болью ртом, заваливающемуся навзничь.
Злой сиганул с помоста, на ходу срывая с себя сутану, и в окружении бледных, но невозмутимых бойцов стал пробираться на своё место у колонны - удобное для наблюдения. В это же время окровавленного Алия подхватили его помощники, а потом, ненавязчиво контролируя и направляя, передали на руки воздевшей и несущей того толпы. Появилось много мужчин и женщин с похожими зелёными повязками на руках, шарфами и платками. Площадную стражу добивали оказавшиеся вооружёнными горожане, причём участвовали в этом и вполне благообразные, в светлом люди, явно пришедшие до этого на службу. В самом соборе тоже уже всё шло своим чередом: громилось то, что могло быть сломанным, забиралось всё, что имело ценность, и творилось остальное: поджигание того, что горит и... убийство всех служителей церкви Единого, чего не было в договоре с... хм, компаньонами. Но, как сказал Бешеный: "Эти якобы верующие вечно хотят остаться чистенькими за нашими спинами. Стоит привязать их кровью. Меньше будут оглядываться назад в надежде сбежать".
Злой с улыбкой разглядел разворачивающееся действо, уже не зависящее от него, тем не менее, идущее правильным путём. Чётко спланированные потасовки и драки - вон качнулась плотно сбитая группа людей, трудно представить, сколько останется на брусчатке просто раздавленных и задушенных... Его бойцы вычленяли в толпе неправильно настроенных граждан, и во время свалки их убирали в первую очередь. К ним, кстати, относились королевские чиновники, дворяне, стража, случайные военные без красных меток на одежде и все священнослужители, опять же без определительного красного платка - шарфа. Ну и за компанию, представители иных рас, будь то светлые или тёмные, буде они имели неосторожность оказаться на площади. Простые обыватели могли себя мутузить сколько душе угодно - это даже приветствовалось, так как более усугубляло ситуацию.
Сверху раздался звон разбитого стекла, и недалеко от того места, где находился Злой с телохранителями, на мостовую упал священник. Сутана задралась, оголяя тощие, в редкие чёрные волоски ноги, седые космы выбивались из-под шапочки, заострившийся, впечатанный в камень профиль уже не демонстрировал ничего доброго и светлого, что автоматически должен был демонстрировать человек подобного рода деятельности. Злой презрительно сплюнул сквозь зубы.
Интересно, как там дела у остальных? - ревниво подумал Зерги. По городу было спланировано несколько десятков акций: от уничтожения известных аристократов и целых дворянских семей до поджогов, блокирования городских казарм, создания баррикад - и прочих, вполне приятных городскому бандиту вещей.
Подбежал запыхавшийся посыльный, склонился к Зерги.
- Кардинала нет в храме.
- Как нет?! - внезапно вызверился Злой, а прибывший испуганно отшатнулся. - Вот же дракон старый, - выругался злобно, чувствуя, что это известие нарушает идиллию чистого удовольствия. Увидел, как шевельнулось тело разбившегося священника. Жизнь покидала бренное тело, но медленно.
Зерги, небрежно разомкнув кольцо охранников, в четыре широких шага приблизился к умирающему, стал на левое колено, склонился к светлеющему профилю лица и словно бы прислушался: есть ли дыхание или нет? А потом извлёк не спеша из ножен на поясе длинный тонкий, как мизерикордия стилет и неторопливо, как-то даже нежно загнал его под лопатку священнику. Тело дёрнулось несколько последних раз и затихло. Тёмная жидкость, скопившаяся у головы, словно бы оттенила бледное лицо с заострившимся профилем. Левый видимый глаз невидяще застыл под лохматой бровью.
- И ничего красивого в твоей смерти нет, - заворожено и очень тихо про себя пробормотал Зерги, поднёс к лицу извлечённый стилет и лизнул лезвие. - И не сладко, а вкусно...
* * *
- Лидия, рад тебя видеть!
Принцесса приостановилась, заметив приятного сероглазого с тёмно-русыми волосами молодого человека, и улыбнулась. Её ладную фигуру обтягивала походная одежда, изобилующая ремешками и перевязями, коса небрежно была скручена на затылке, а её кисточка приветливо торчала вверх, вздрагивая в такт движениям. В своём одеянии, и вообще, настроением и независимым видом она разительно отличалась от набившихся здесь разумных (парочка гномов маячила у дальнего окна, явно прорываясь на аудиенцию по какому-то торговому делу). Даже учитывая, что простые крестьяне, ремесленники, рядовые военные, торговцы среднего пошиба либо мелкие дворяне здесь, в принципе, не могли быть, тем не менее, эти не простые смертные, мечтающие быть обласканными, искупаться в лучах света Элия 4, выглядели несколько скованно и нервно. Не считая, естественно, застывших истуканами у высоких заветных дверей, стражников с ловящими сквозь витраж разноцветными зайчиками уходящего солнца лезвиями алебард. Любопытно, насколько это оружие боевое? По уставу, вроде как, должно повредить непутёвому просителю жизненно важный орган, а на деле, сколько подобный красочный инструмент продержится против стандартного пехотного меча (с учётом, конечно же, длины)? Ничего, зато весу в ней, в алебарде, небось, по-людски, терпимо, ведь что главное в подобном карауле? Правильно, выстоять. И рожу продержать кирпичом.
