За размышлениями Наталья не заметила, как оказалась в столовой перед баром со спиртными напитками.

«Напиться… и забыться…» – решила Наталья, наливая себе скотч.

Через час она лежала на диване мертвецки пьяная.

Горничная вошла в столовую и увидела Наталью, распластавшуюся на диване. Девушка во сне похрапывала. Рядом с ней на полу валялись наполовину пустая бутылка и хрустальный фужер.

– Ещё одна жертва любви… – констатировала горничная, поднимая бутылку и фужер с пола. – Дурёха, ведь это не поможет… Небось, скотч пила крепкий, не разведённый… Не закусывая… Только синяки зажили, теперь желудком будешь маяться.

Андрей Баринов открыл ключом дверь.

– Олеся! – позвал он. – Ты дома?

– Недавно из магазина пришла! – откликнулась девушка с кухни. – Мой руки, будем ужинать.

Андрей послушно вымыл руки и, садясь за стол, поспешил сообщить:

– Я знаю, как подобраться к твоей подруге. Я навёл справки по своим каналам о домашнем персонале Горского. И узнал кое-что интересное…

Андрей намеренно сделал паузу и надкусил сочную котлетку.

Олеся встрепенулась.

– Баринов! Ну что за манера у тебя такая! Говори, не тяни!

Андрей с олимпийским спокойствием проглотил кусочек котлетки и сообщил:

– Горничная Горского, Елизавета Струнина, сорока двух лет отроду, – интереснейшая личность. Работала надзирательницей в женской тюрьме. Не брезговала сексуальными услугами заключённых…

– Лесбиянка?! – удивилась Олеся.

– Угу… – отреагировал Баринов, поедая жареный картофель. – Она самая…

– И что нам это даёт?

– Учись, пока я жив! К Наталье не подобраться, около неё вечно водитель вьётся. Не знаю, может быть, Наталья и выходит одна, скажем, погулять, но я сильно сомневаюсь по этому поводу. Словом, я прижму эту горничную-надзирательницу и заставлю ей передать письмо Наталье. Так, что пиши, что считаешь нужным.

Олеся взвизгнула от восторга.

– Андрюшка! Какой ты умный!

– Я в этом никогда не сомневался. Но в нашей стране для успешной карьеры, увы, одного ума мало.

– Ничего, мы ещё своё наверстаем! – уверенно заявила Олеся.

– Твоими бы устами, да мёд пить!

…Андрей Баринов на некотором расстоянии наблюдал из своей машины за подъездом горничной Струниной. Обычно она выходила рано. У Горского на Рублёвке была уже ровно в восемь утра. По договорённости с хозяином она жила у себя дома, работала с восьми утра до восьми вечера с одним выходным днём в неделю.

И вот названная персона вышла из подъезда и направилась к автобусной остановке. Баринов вышел из автомобиля и поспешил вслед за женщиной.

– Доброе утречко, Елизавета! – бодренько произнёс он.

Женщина остановилась и подозрительно воззрилась на незнакомца.

– Если ты от моей матери, то напрасно теряешь время. Я с этой ведьмой общаться не намерена. Так ей и передай! – Резко сказала Струнина и уже намеревалась продолжить свой путь к остановке.

– Отнюдь! Я пришёл не по наущению вашей матушки! – сказал Андрей и резко схватил горничную за руку.

– Пусти… – прошипела она. – Закричу!

– Не советую. Я хочу поговорить о вашем доблестном прошлом, о тех прекрасных временах, когда вы работали надзирательницей в женской тюрьме. Странно, что ваш работодатель не знает, чем вы там занимались. А то он бы не подпустил вас к своей любовнице. Ведь вы её вожделеете, неправда ли?

Елизавета Струнина побледнела, как полотно.

– Что вы от меня хотите? Денег?

– Я – не шантажист. И прошу вас лишь об одной маленькой услуге, – Андрей извлёк из кармана запечатанный конверт, – передайте это письмо Наталье. Поверьте – это послание от её подруги, а не от бывшего любовника.

Елизавета явно колебалась. Баринов не торопил её, по-прежнему сжимая конверт в руке.

– Хорошо, я передам письмо. А где гарантия, что вы оставите меня в покое?

Баринов усмехнулся.

– Гарантии даёт только патологоанатом при вскрытии в морге. Думаю, что мы продолжим наше приятное знакомство. Поверьте, я не хочу тревожить господина Горского неприятной информацией… – многозначительно произнёс Баринов. – Кстати, как там поживает Наталья?

Елизавета замялась.

– Плохо, – призналась она. – Иногда мне жаль её. Но я не имею право проявлять сострадание. Иначе Горский меня уволит. Девчонка польстилась на богатство, вот теперь и расплачивается. Все мужики – скоты! Неважно с Рублёвки или с Люблино!

Горничная выхватила письмо из рук Баринова и заторопилась на подошедший к остановке автобус.

Елизавета долго колебалась: отдавать ли письмо Наталье или нет? Наконец, когда Горский позавтракал и уехал в офис, она решилась.

Горничная отправилась в комнату для гостей, где по-прежнему жила Наталья, а Горский намеренно её не беспокоил. Елизавета нагрузила сервировочный столик едой, письмо спрятала под лиф передника…

Войдя в комнату, горничная увидела, что Наталья сидит на полу около кровати и как-то странно покачивается.

– Завтрак, – произнесла Елизавета.

Наталья никоим образом не отреагировала. Горничная подошла к ней и коснулась плеча.

– Завтрак… – снова повторила она.

Наталья очнулась.

– Я не хочу есть, я хочу умереть от голода… – пролепетала она.

И тут горничная не выдержала и начала говорить шёпотом:

– У вас же есть друзья… Что вы здесь делаете? Он же замучает вас… Думаете вы здесь первая?

Наталья невольно округлила глаза.

– Ты умеешь разговаривать?

– Умею… Вот… – Елизавета извлекла письмо из-под лифа накрахмаленного передника. – Это письмо от вашей подруги. Прочитаете, сожгите! Иначе мы обе погибнем!

Наталья, не веря своим глазам, схватила письмо.

– Спасибо тебе… Спасибо…

– Но учтите, – уже холодным тоном сказала горничная, – я вам помогать не стану. Сами справляйтесь со своими проблемами.

– Всё равно спасибо, Елизавета… – впервые за всё время, прожитое в доме Горского, Наталья назвала горничную по имени.

Наталья с нетерпением развернула письмо и тотчас узнала руку Олеси:

«Дорогая моя, подруга!

Не буду тратить слов напрасно, описывая, как я страдаю без тебя. Я понимаю: у тебя новая жизнь и твой покровитель против того, чтобы ты общалась с девочками из стрип-клуба.

Но всё же я решилась передать тебе это письмо через надёжного человека. Как только прочитаешь его – уничтожь! Сожги! Съежь! Всё, что угодно – только бы оно не попало в руки Игоря Горского.

В двух словах я хочу рассказать тебе историю, которая приключилась со мной. Мне тяжело вспоминать об этом… Меня похитили прямо у клуба, увезли в какую-то глушь, за город. Держали в деревенском доме, издевались, насиловали, обматывали верёвками, как сеткой и подвешивали на крюк, прикреплённый к потолку. И виной тому ЧЕЛОВЕК В БАЛАХОНЕ!

(На этих строках Наталью охватил озноб. Холодный пот выступил у неё на лбу. Она вспомнила человека в балахоне и то, что он сделал с ней)

Мне удалось сбежать от насильников. По дороге меня подобрал один журналист, сейчас я живу у него. Я всё ему рассказала, и он вычислил место, где меня держали. Им оказался заброшенный хутор. Мой новый знакомый отправился туда, но застал лишь пепелище. Видимо злодеи сбежали и на всякий случай сожгли своё логово.

Но к своему вящему удивлению мой знакомый услышал шум мотора, а затем увидел, как к пепелищу приближается Порш Кайен. Из машины вышел Игорь Горский… Он постоял около пепелища и уехал. Мой друг-журналист успел сфотографировать его.

Я могу с уверенностью сказать: организатором моего похищения был Горский. Но до сих пор не могу понять: зачем ему это было нужно? Ведь к его услугам любая танцовщица из «Дикой кошки»! Может быть, он, таким образом, удовлетворял свою страсть к садизму?

Помнишь, презентацию, на которой ты познакомилась с неким аналитиком, назвавшимся Андреем Мироновым? Он и есть – мой друг-журналист. Он предал тебе привет от меня, показав цепочку с совуньей, которую ты мне её подарила ещё в Сурске? Мнимый аналитик рассказал тебе о моём похищении, о человеке в балахоне. И ты призналась, что тоже была в его руках, но тебя якобы вызволил Горский.