— Почти двадцать восемь минут. Надо взлетать, пока они не начали радиосвязь.

— Может, они опаздывают…

— А может быть, и раньше времени появятся, если наш попутный ветер на самом деле дует. Рисковать нельзя.

Первые самолеты уже взлетели, исчезая во мраке. Головной стартовал последним, уходя за остальными в ночную мглу. Но вместо того чтобы набирать высоту, он сделал круг над океаном и вернулся к летному полю. И низко пролетел вдоль полосы.

— Вон она, пожарная, уже у ангаров, — сказал кто-то.

— А люди все в здании. Нет, вон один в дверях стоит, машет, — увидел Блонштейн. — Давайте, мигнем ему светом на прощанье.

На этот раз они уходили на запад, в океан. Блонштейн прижимал к голове наушники и слушал, моля Бога о времени. Пока все в порядке: никаких вызовов не слышно.

— Ну, хватит, — сказал он наконец.

Сдвинул красную крышку и нажал кнопку под ней.

Сармьенто услышал глухой удар и глянул в окно — в воздухе взвился высокий столб пламени. Ярко горело авиационное топливо. Со всех сторон выли сирены, трещали принтеры… А радио автоматически начало передавать загодя заготовленное аварийное предупреждение.

Германские десантные транспорты были над африканским побережьем, когда приняли это предупреждение.

— Меняем курс, — приказал командир, выводя на экран карту. — У них там какая-то авария, в подробности не вдаются. Так или иначе, мы летим в Мадрид.

Командир был озабочен новым курсом и остатком горючего в баках… Ему и в голову не пришло связаться с аэропортом Крус-дель-Люс, чтобы узнать, что там стряслось; ему больше нечего было там делать. Поэтому замотанный, перепуганный и ужасно расстроенный капитан Сармьенто оказался избавлен еще от одной проблемы, которая могла бы добавиться ко всем прочим, мучившим его теперь. Ему не пришлось ломать голову, гадая, почему нынче ночью в полетном графике под одним и тем же номером и с одним и тем же опознавательным кодом оказались два разных маршрута.

— Ну, половина дела сделана, — удовлетворенно сказал адмирал Скугаард, когда обломки вражеского флота исчезли позади. — Я и не надеялся, что получится так легко. Мы сработали, как Нельсон при Трафальгаре. Даже лучше, если учесть, что я остался жив. А у нас ни единой царапины. Если не считать того человека, которому ваше ядро сломало ногу. Как насчет коррекции курса?

— Рассчитана, сэр, — доложил оператор. — Двигатели включатся через четыре минуты, чуть больше.

— Прекрасно. Как только выйдем на новую траекторию, вся вахта, кроме старших офицеров, может покинуть посты и пообедать. — Он повернулся к Яну. — У высокого ранга свои преимущества, я буду обедать сразу же. Составите мне компанию?

До сих пор Ян совершенно не задумывался о еде. Но едва стало спадать напряжение последних часов, он почувствовал, что очень проголодался.

— Спасибо, адмирал. С удовольствием.

Когда они вошли в адмиральскую каюту, стол уже был накрыт и сам шеф-повар выставлял на стол последние блюда. Адмирал обменялся с шефом несколькими фразами на непостижимом гортанном языке; они вместе рассмеялись какой-то шутке.

— Сморгасборд!.. — Ян вытаращил глаза. — Я такого не видел уж и не помню, с каких пор!..

— Столкоддборд, — поправил адмирал Скугаард. — Шведское название гораздо более известно; но это, знаете ли, разные вещи. Мы, датчане, любим свою кухню. Я всегда вылетаю с полной кладовой. Сейчас она почти опустела, — вздохнул он. — Нам надо поскорее выиграть войну! За победу!

Они подняли рюмки и осушили их одним глотком. Повар тут же наполнил их вновь из бутылки, стоявшей в ведерке со льдом. Высокой горой громоздились густо намазанные бутерброды из ржаного хлеба с селедкой самого разнообразного приготовления. Холодная говядина с тертым хреном, икра с яйцами, и так далее и так далее — и все это под холодное датское пиво. На них напала прожорливость победителей, чудом оставшихся в живых. Разбив противника, они продлили свое существование, по крайней мере на какое-то время. Ешь и пей, пока жив, — никто не знает, что принесет завтрашний день.

После кофе, с которым поместилось еще и по кусочку сыра, они вернулись мыслями к заключительной фазе сражения.

— Вы не поверите, у меня было просчитано почти три десятка разных программ будущих действий при разных исходах боя, — сказал Скугаард. — Нам выпал идеальный вариант, наилучший. Номер один. Так что следующая моя проблема — чтобы нынешний план действий остался тайной для противника. Смотрите сюда.

Он разложил на столе ножи, вилки, солонку и горчицу.

— Вот мы. Наша эскадра — нож. Рядом с нами вилка — вторая эскадра. Вот Земля, а вот направление нашего полета. Оставшиеся неприятельские корабли в двух рассредоточенных группах: здесь и здесь. Сейчас они уже должны быть на траектории перехвата, но вмешаться не успеют. Прежде чем они выйдут на эту точку, наши корабли захватят вот эти ложки, энергетические сателлиты. Как вы знаете, там зеркала превращают солнечную энергию в электричество и посылают ее на Землю в виде микроволн. Эта энергия питает сети Европы и Северной Америки. Значит, там станет очень неуютно, когда мы ее отключим. Отключим все сателлиты разом, в одну секунду. Если хоть чуточку повезет, мы им устроим хорошее затемнение. Это, конечно, не всерьез, мы им только неудобства доставим кое-какие. У Земли достаточно других источников энергии, которые они могут подключить, так что в долговременном плане это вообще ничего не значит, — но нам важен данный момент. Я надеюсь, что они попытаются выбить нас с сателлитов. Это придется делать врукопашную: они побоятся ударить ракетами, чтобы не разрушить собственные сателлиты. А мы можем с чистой совестью бить по их кораблям. Интересный будет бой. Но совершенно несущественный. Диверсия, отвлекающая операция, не более того. Вот сюда, — он постучал по ножу, — сюда им надо смотреть.

Нож двинулся в сторону, обогнув одну тарелку, и стал возвращаться к другой, на которой лежало несколько кремовых пирожных.

— Это Луна. — Скугаард тронул первую тарелку. — Это Земля. — Он показал на вторую, потом взял с нее пирожное. — Будем считать, что наша диверсия отвлекла какую-то часть их сил. Следующая задача — прорваться сквозь те, что остались.

— Следующая задача… — перебил Ян. — Это здесь мы координируем свои действия с нападением на космоцентр в Мохавской пустыне?

Скугаард слизнул с пальца остатки крема.

— Вот именно. Я очень надеюсь, что с потерей основных сил флота, с захватом сателлитов, с вынужденным затемнением и со сбоями в энергоснабжении, с саботажем со стороны Сопротивления — со всем этим они на какое-то время просто забудут о Мохаве. Если ваш друг — будем надеяться, наш общий друг — Тергуд-Смит говорит нам правду, то у него окажется очень много дел: он постарается усилить общую сумятицу. В любом случае — победим мы на сателлитах или нет — суматоха там будет большая. — Он положил второй нож рядом с первым и повел их вокруг тарелки к обратной стороне Луны. — Вот здесь я снова разделю свои силы. Когда мы по ту сторону Луны, земные станции за нами следить не могут. А когда пройдем вот эту точку, здесь, — окажемся за горизонтом для самой дальней станции оповещения. И как раз тут мы запускаем двигатели и меняем курс. Главные силы эскадры отклоняются совсем немного, — он чуть повернул один нож, — только для того, чтобы не выскочить прямо на ракеты защитников, которые к тому времени уже будут ждать на прежнем курсе. А два корабля резко уходят в сторону: наш и десантный транспорт. Мы меняем траекторию и разгоняемся. Вылетаем из-за Луны, как грузик на веревочке, и выходим вот сюда. Выходим далеко от оборонительных ракет и движемся прямо к Земле.

— И эта траектория выходит на Мохаву?

— Вот именно. «Даннеборг» будет обеспечивать прикрытие. Ракетный зонт против всего, что может подняться с Земли. Это будет несложно, потому что их ракетам придется разгоняться против силы тяжести. У нас будет масса времени, чтобы спалить их на взлете. А лунные базы останутся у нас за спиной, — но их можно не бояться: им подкинут несколько бомб и подсыпят наших железных ядер — им станет не до нас.