— Готово! Почти готово!

Работа, в принципе совсем несложная, растянулась на Уолсокенском заводе до невозможности. Ян приехал сюда осенью монтировать автоматическое управление вместе с Бьючененом, инженером-гидравликом. Но Бьюченену не повезло — вернее, очень даже повезло: его свалил приступ аппендицита, и санитарный геликоптер увез его отсюда навек. На смену ему тоже никто не появился. Яну пришлось заниматься и механической частью, вдобавок к своей электронике, так что осень растянулась на целую зиму, а конца все не было видно.

Но теперь все. Монтаж и ремонт были в основном закончены; завод в порядке и работает. Можно уезжать. Хотя бы на несколько недель — пусть этот менеджер сам тут покрутится.

— Рэдклиф, зайдите ко мне. У меня для вас интересные новости.

Слова громыхнули из всех громкоговорителей и раскатились эхом по зданию. Через несколько секунд послышались торопливые шаги, и запыхавшийся менеджер вбежал в диспетчерскую:

— Да… ваша честь?

— Я уезжаю. Сегодня. Чего вы так испугались? Я думал, вас такая новость обрадует… Ваш антикварный водочный цех в порядке и будет работать, если вы позаботитесь произвести всю указанную в этом списке профилактику. Я подключил всю технологическую цепь к компьютеру, производство будет отслеживаться автоматически. Если возникнут какие-нибудь проблемы — у вас немедленно кто-нибудь появится. Но никаких проблем не будет — не так ли, Рэдклиф?

— Конечно, сэр. Мы уж постараемся. Спасибо, сэр.

— Я надеюсь. И постарайтесь стараться получше, чем до сих пор. Я вернусь как только смогу; проверю, как что работает, и посмотрю, что вы успели сделать. А теперь — если у вас ко мне больше вопросов нет — я уезжаю.

— Нет, сэр. Все ясно, сэр.

— Прекрасно. Смотрите, чтобы так оно и оставалось.

Отпустив менеджера взмахом руки, Ян отключил свой компьютер и терминал и уложил их в кейс. Потом с удовольствием — кажется, впервые за все это время — натянул пальто с меховой подкладкой и шоферские перчатки. Теперь заехать в гостиницу, собрать сумку — и все!

Насвистывая сквозь зубы, он захлопнул двери и вышел в сгущавшиеся сумерки. Замерзшая земля превратилась в камень. В воздухе пахло снегом. Его машина — красная, блестящая — выделялась единственным ярким пятном на сером ландшафте. Безрадостная картина: во все стороны, под тусклым бесцветным небом, разбегаются безмолвные, унылые поля… Едва он повернул ключ, заработал отопитель, нагнетая в салон горячий воздух. Ян медленно поехал по замерзшим колдобинам заводского двора, выбираясь на асфальтовую дорогу.

Когда-то здесь были болота, их осушили и распахали. Но несколько старых каналов еще сохранилось, и Уизбич до сих пор был речным портом. Чтоб он провалился! Сборы отняли у

Яна всего десять минут — он всегда путешествовал налегке, — и вот уже администратор гостиницы придерживает дверь и с поклоном желает ему удачного путешествия.

Сразу за городом начиналась автострада. Полицейские на въезде отдали честь, он ответил им легким взмахом руки. Оказавшись в зоне действия автоматической дорожной сети, Ян включил автопилот, набрав на бортовом компьютере пункт назначения: «ЛОНДОН, ВЫЕЗД 74». Через передатчик, расположенный в днище автомобиля, эта информация немедленно попала на кабель под дорожным покрытием и в компьютер транспортной сети, который повел машину по заданному маршруту, управляя ею через бортовой компьютер. Электрические мотор-колеса постепенно разогнали машину до стандартной скорости 240 километров в час; сумеречный ландшафт, размазанный скоростью, превратился в размытую пелену. Но Яну не хотелось смотреть по сторонам. Он развернул сиденье назад. В баре наготове было виски, стоило нажать кнопку — и туда добавлялась вода. На экране телевизора появилось прекрасное цветное изображение постановки «Питерс Граймс». Ян посмотрел с минуту, восхищаясь сопрано — не только из-за голоса — и пытаясь сообразить, кого она ему напоминает.

Конечно же, Эйлин Петит! Воспоминание согрело его. Интересно, свободна ли она сейчас? Вряд ли у нее так уж много дел после развода. Вот, должно быть, удивится, увидев его. Подумать — значит действовать. Ян потянулся за телефоном и быстро набрал ее номер.

Она взяла трубку сразу же, после двух звонков.

— Ян! Как славно, что ты позвонил!

— Как славно, что ты ответила. У тебя камера не в порядке? — Он показал на свой темный экран.

— Нет, я просто завесилась. Ты меня в сауне поймал. — При этих словах экран ожил, и она расхохоталась, глядя на его лицо: — Ты что, никогда не видел обнаженной женщины?

— Если и видел, то уже забыл. Здесь женщин не бывает. Во всяком случае, таких блестящих и мокрых. Честное слово, Эйлин, я готов заплакать от радости. Ты — самое прекрасное зрелище в мире.

— Ну да! С лестью ты повсюду пройдешь.

— А ты пойдешь со мной. Ты свободна сейчас?

— Я всегда свободна, любовь моя, но это зависит от того, что у тебя на уме.

— Солнце. Немножко горячего солнца и теплого моря, а ещехорошая еда, ящик шампанского — и ты. Что ты на это скажешь?

— Скажу, что звучит невероятно соблазнительно. Счет мой или твой?

— Мой. Я заслужил это после зимовки в глуши. И знаю один маленький отель прямо посреди пустыни на берегу Красного моря. Если мы выедем утром, то можем добраться…

— Пожалуйста, не надо подробностей, сердце мое. Я сейчас залезу обратно в сауну и буду тебя ждать. Не задерживайся.

Она отключилась, и Ян громко рассмеялся. Да, кажется, жизнь становится гораздо лучше… Он проглотил скотч и налил еще.

Замерзшая болотистая страна его больше не занимала.

Он не знал, что человек, которого он уволил, Симмонс, уже никогда не вернется на пособие. Он покончил с собой как раз в то время, когда Ян подъезжал к Лондону.

Круглая тень большого летающего корабля медленно скользила по синей поверхности Средиземного моря; потом переползла через прибрежную полосу на песок пустыни. Электромоторы работали бесшумно, слышно было только жужжание пропеллеров. Они совсем крошечные, их почти не видно под огромным диском «Прибрежного Вождя», единственная их задача — двигать его вперед. Подъем обеспечивали баллоны с гелием, расположенные под упругой внешней оболочкой. Дирижабль — превосходный транспорт: ему почти не нужно горючее.

Груз корабля состоял из огромных связок тяжелых черных труб, подвешенных под корпусом. Многие тонны. Но «Прибрежный Вождь» вез и пассажиров; каюты располагались в носовой части.

— Картина — просто сказочная! — восхитилась Эйлин.

Она сидела перед наклонным окном во всю переднюю стену их каюты, любуясь проплывавшей внизу пустыней. Ян, растянувшийся на кровати, молча кивнул, соглашаясь, — но смотрел на нее. Медно-красные волосы до плеч… Эйлин их расчесывала; обнаженные груди потянулись вверх, когда она подняла руки, спина соблазнительно прогнулась…

— Сказочная! — повторил он.

Она рассмеялась, отложила расческу, села рядом и поцеловала его.

— Пойдешь за меня замуж?

— Спасибо, нет. Не прошло и месяца, как я развелась. Хочу еще немножко порадоваться свободе.

— Через месяц я спрошу снова.

— Спроси…

Ее прервал мелодичный звонок, и тишину каюты нарушил голос стюарда:

— Всем пассажирам! Через тридцать минут мы прибудем в Суэц. Просьба приготовить вещи для носильщиков. В вашем распоряжении полчаса. Мы были рады видеть вас на борту «Прибрежного Вождя». От имени капитана Уэтэрби и всей команды благодарю вас за то, что вы летаете с компанией «Бритиш Эйруэйз».

— Полчаса!.. Ты только взгляни на мою прическу… И я даже не начинала укладывать вещи…

— Не спеши. Из каюты никто тебя не выкинет. У нас с тобой отпуск — ты помнишь? Я оденусь и присмотрю за багажом. Встречу тебя на земле.

— Ты не можешь меня подождать?

— Обязательно подожду — но снаружи. Они там буровое оборудование выгружать будут. Хочу посмотреть, что привезли.

— Эти мерзкие трубы тебя интересуют больше, чем я.