Глаза Тергуд-Смита слегка сузились; но он беззлобно ответил:

— Как скажешь, Ян. В конце концов, дело важнее наших эмоций или взаимной симпатии. Тебе пора.

Ночью Яна разбудили глухие раскаты взрывов где-то вдалеке. Они были отчетливо слышны на тридцатом этаже, несмотря на звукоизоляцию и двойные стекла в оконных рамах. Ян открыл дверь и вышел на балкон. За городом что-то ярко горело. Внизу по улицам, завывая сиренами, проносились полицейские и пожарные машины. Горело долго. Стояла удушливая жара. Ян не стал больше смотреть и вернулся в спальню с кондиционером. Он еще не успел отдохнуть и, добравшись до постели, сразу уснул.

Утром, едва он тронул кнопку, раздвигающую шторы, комнату залил яркий солнечный свет. На стене висела картина Рембрандта — явно оригинал, — но, когда Ян включил телевизор, оказалось, что это экран. Ян просмотрел заголовки новостей, включил «Местные новости», а потом «Взрывы и пожары». Заголовки на экране исчезли, вместо них появилось изображение парка. В центре скамья, за ней газон и деревья, а перед ней что-то клевали на дорожке голуби. На противоположных концах скамьи сидели мужчина и женщина. Оба сияли здоровьем и благополучием, оба красивые, загорелые… Одежды на них не было. Они дружно расцвели яркой белозубой улыбкой.

— С добрым утром, — сказал мужчина. — Я Кэвин О’Доннел.

— А я Пэтти Пирс. От кого вы предпочитаете узнать новости сегодня — от Кэвина или от меня?

Они замерли. И голуби замерли, и даже листья перестали трепетать от ветра — компьютер ждал, пока Ян сделает выбор.

— Конечно, Пэтти, — сказал Ян.

Камера медленно поехала на девушку, та встала и улыбнулась. Живая она была или только программа в компьютере — это было не важно. Она была красива и желанна, и новости хотелось узнать от нее. Хотя он не мог понять, какая связь между новостями и голыми обозревателями.

— В городе этой ночью была ужасная заваруха, — сказала Пэтти, показав рукой через плечо.

Парк на экране исчез, появилось изображение здания. В черном небе рвались языки пламени. Перед зданием по улице были раскатаны пожарные рукава, и люди с брандспойтами в руках боролись с огнем. Пэтти, обольстительно покачивая бедрами, подошла к спецмашине с лестницей и забралась на место водителя.

— Этот склад загорелся вскоре после полуночи — и полыхал, как сарай, сэр! Сюда были вызваны четыре пожарные команды, и только к рассвету им удалось подавить огонь и не дать ему распространиться дальше. В здании был склад красок и химикатов, так что нашим героям в шлемах пришлось очень жарко, да, сэр! Пока неизвестно, каким образом возник пожар, но поджог категорически исключается.

Один из героев в шлемах подбежал к Пэтти и отцепил от соседней машины что-то из снаряжения. Пэтти он не заметил. Компьютерное моделирование было безукоризненно: казалось, Пэтти на самом деле была на пожаре, тогда как ее изображение накладывалось на запись в студии.

Кто-то постучал в дверь. Ян выключил телевизор и, почувствовав себя смущенным, улыбнулся: ведь все здесь смотрят эти новости с голыми репортерами.

— Войдите!

Дверь открылась — вошел официант, неся на подносе завтрак. Молодой парнишка, белый, едва пробиваются усики…

— С добрым утром, сэр! Прекрасное утро!

Он поклонился и поставил поднос на столик возле кровати. Говорил он как-то гнусаво — аденоиды не в порядке, что ли?

— Серьезный пожар был ночью, верно? — сказал Ян.

— Это черномазые натворили, — ответил официант, с трудом дыша ртом. — Сегодня ни один на работу не вышел, на кухню. Понятно, что это они.

— Ты думаешь, они подожгли? В новостях сказали, что причина неизвестна…

— Они всегда так говорят. А кроме духов, некому. На сей раз надо бы спалить Гарлем дотла.

Такая звериная ненависть покоробила Яна; продолжать разговор не хотелось. Ян налил себе кофе. Официант снова поклонился и вышел. Никогда раньше Ян не представлял себе, насколько Америка разодрана расовыми противоречиями. Они, наверно, всегда существовали, только не проявлялись так очевидно; а теперь военная лихорадка вызвала их на поверхность. Но тут он ничего не мог поделать, абсолютно ничего. Он снова включил новости и, поглощая яичницу с беконом, стал смотреть, как Пэтти прыгает по сюжетам.

Выбравшись из постели, Ян увидел запечатанный конверт на серванте, куда бросил его накануне. Ян еще не был готов вскрыть его — он не был даже уверен, стоит ли это делать. Ведь если сделает — придется играть с Тергуд-Смитом в его безумную игру… Ян вдруг понял, что в голове у него кавардак и ему трудно осознавать происходящее. Это было совсем не удивительно: слишком резко все менялось в последнее время. После долгих лет отупляющей работы на Халвмерке все пошло кувырком. Сначала отлет на космическом корабле, потом плен… И вдруг эти откровения зятя и его заверения, что все в порядке. Ян всегда с недоверием относился к неожиданным счастливым концовкам.

Он вошел в мраморно-золотую роскошь ванной комнаты и посмотрел на себя в зеркало. Черные тени вокруг покрасневших глаз, седая щетина на подбородке… Что бы ни пришлось делать дальше — торопиться он не будет. Все не спеша, только так. А какое-то время он вообще ни во что влезать не станет.

Низкая круглая ванна была такой большой, что в ней вполне можно было плавать. Ян установил температуру воды — «теплая» — и нажал кнопку «наполнение». С тихим, но напряженным журчанием ванна мгновенно наполнилась. По-видимому, где-то рядом был резервуар с заранее нагретой водой. Ян шагнул в бассейн, сознавая, как он сейчас далек и от Нью-Уотса, и от Гарлема, о котором говорил официант. И как он в то же время близок к ним. Этот мир, в котором горстка людей живет в роскоши, а большинство прозябает на грани отчаяния, — опасное место. Волны революции докатились со звезд до Земли. Здесь тоже начнется восстание?

— Надеюсь, ванна вам понравится, — сказала девушка, выходя на середину комнаты.

Она медленно сняла короткий махровый халат — и оказалась восхитительно нагой. Когда она бросила халат на пол и он исчез, Ян понял, что это голограмма.

— Администрация «Уолдорф-Астории» стремится сделать ваше пребывание у нас как можно приятнее. К вашим услугам — все. Если хотите, я помассирую вам спину, пока вы отдыхаете в ванне, намылю вас, потру… Обсушу и сделаю другой массаж, в постели… Не угодно ли, сэр?

Ян помотал головой — потом сообразил, что замершее голографическое изображение ждет словесного приказа.

— Нет! Изыди, сатана!

Девушка исчезла. Жена была далеко, за много световых лет, но Ян ощущал ее присутствие. Он намылился и вымылся сам, а когда закончил и вышел из ванны — вода мгновенно схлынула, словно исчезла в гигантской глотке.

Вчера, когда он явился в отель, никто и бровью не повел; никто не удивился его никудышной одежде и отсутствию багажа. И что такой постоялец въезжает в наилучшие апартаменты — тоже никого не удивило. Однако новая одежда все же нужна, это дело первоочередное. Он быстро оделся и всунул ноги в сандалии. В стену гостиной был встроен сейф — Ян засунул туда конверт Тергуд-Смита и набрал новую комбинацию знаков, чтобы никто другой открыть не мог. Деньги ему были не нужны, потому что удостоверение личности через компьютерную сеть давало возможность распоряжаться банковским счетом. Ян проверил, в кармане ли карточка, и двинулся в город.

В вестибюле гостиницы было множество элегантно одетых людей; по преимуществу женщин, направлявшихся к залу демонстрации мод. Проталкиваясь через толпу, Ян остро ощущал свою непрезентабельность.

Улица обдала влажной жарой. Накануне вечером, по дороге в отель, Ян заметил на Лексингтон-авеню несколько магазинов и теперь направился туда. Там продавалась одежда, обувь, дорожные сумки — все, что может понадобиться.

Машин вокруг было немного, а пешеходов и того меньше. Но что он вообще единственный, Ян сообразил, когда из каких-то дверей навстречу вдруг шагнул полицейский и остановил его, уперевшись дубинкой в грудь.