— Очень хорошо. Начинайте учения!

С пятой пушкой и ее расчетом пришлось знакомиться в ходе учебных стрельб. Ребята оказались толковые, своего нового начальника встретили сдержанно, присматривались. Канонир с соседнего орудия также не спускал глаз, указывал на ошибки. Часто появлялся и сам Громобой, кратко объяснял задачи, давал советы. Пару раз подходил старший лейтенант, одобрительно кивал. После учений принес замусоленную книжечку с наставлениями по стрельбе, приказал ознакомиться.

Вечером перед отбоем собрались всем расчетом, пригласили Громобоя и соседей. Иван раскошелился на пиво и ветчину (буфетчик выложил самую свежую, хотя и с душком). Оказалось, что между пушечными портами на внутренней стороне корабельного борта, под развешенными абордажными палашами, топорами и пушечными банниками, у парней приспособлен шкафчик с посудой, кое-какими припасами и приправами. С подволока[33] спустили столик и устроились при свете свечи. Кому не хватило места, те оседлали соседние пушки. Сидели вольно, многие распустили волосы по плечам, чтобы голова отдохнула от косички, туго заплетенной и густо промасленной, в которой не может завестись никакая живность.

Хорошо поговорили, послушали рассказы Громобоя и других старослужащих. А Иван был торжественно принят в Клуб пушкарей левого борта.

Утром на поверхности океана все увидели красные буи и длинные вереницы поплавков. Вскоре можно было различить и флотилию небольших рыбачьих судов под красно-бурыми, хорошо заметными издалека парусами. Над ними с пронзительными криками кружили стаи чаек. Они то и дело стремительно падали к воде и подхватывали мелкую рыбешку, которую рыбаки выбрасывали из сетей.

«Кентавр» обменялся сигналами с флагманом флотилии и отошел подальше, чтобы не мешать лову. Через некоторое время один из рыбачьих ботов сам подошел к кораблю, и с него передали подарок для команды — несколько корзин свежей трески. Прокричали, что улов отличный и рыба идет такими плотными косяками, что местами вода в океане кажется черной. На транспортах, которые сопровождают рыбаков, круглые сутки сколачивают бочки и едва успевают солить пойманную рыбу. О начале войны рыбаки узнали от голландского капитана, спешившего в Нью-Йорк за контрабандным кубинским ромом. Они уверены, что теперь казна скупит весь их улов, ведь для новых экипажей боевых кораблей и полков потребуется много припасов. Других судов они не встречали, но если заметят что-либо подозрительное, немедленно сообщат на фрегат.

Погода оставалась хорошей, а северо-восточный ветер умеренным. С камбуза доносился аромат жареной рыбы и лука, и все с нетерпением ожидали предстоящее пиршество. И Сумасшедший Дик позволил команде отвести душу. Но потом, вместе с несколькими офицерами и боцманом, начал обход корабля. Осматривали все помещения, заглядывали во все закоулки. Кажется, остались довольны, обошлись замечаниями и никого не наказали.

На следующий день старший лейтенант подозвал к себе Ивана.

— Джон, наставление прочитал? Все ясно?

— Так точно, сэр? Но некоторые задачи не могу решить.

— Покажи свидетельство из Навигационной школы. Хочу узнать, чему тебя там учили.

Мистер Франклин внимательно прочел бумагу и усмехнулся:

— Голландцы народ основательный, но широты мысли им не хватает. Учили тебя полезным вещам, но экономили, мало внимания уделяли тригонометрии и другим точным наукам. И после этого они еще жалуются, что им морякам и судостроителям не хватает теоретической подготовки. Ладно, приставлю к тебе мичмана, он подзаймется с тобой математикой.

— Большое спасибо, сэр!

— Кстати, будешь теперь числиться в судовом списке как Джон Карпентер. Как я понимаю, «циммерман» и «карпентер» означают одно и то же — «плотник». На английском военном корабле всё и все должны называться точно и понятно. Поэтому и негру с камбуза мы дали нормальное имя Томас Лондон. Вместо его дикарского Факифука, которое нельзя произнести в приличном обществе.

Немного позднее Громобой, который слышал этот разговор, объяснил Ивану причину такого внимания со стороны старшего офицера.

— Наш Джимми настоящий джентльмен, заботится о корабле и людях. Эти уроженцы Южной Англии все такие.

— Особая порода? — Иван позволил себе пошутить.

— В Гемшире и других южных графствах многие семьи кормятся морской службой со времен королевы Елизаветы[34]. Земли мало, детей много, океан рядом. Мальчишки в 10—12 лет уже служат юнгами. Те, кто учился в школе и у кого в родне есть офицеры, становятся мичманами. Если выдержат три года такой службы и сдадут экзамены адмиралтейской комиссии, то могут стать офицерами. Это в армии дворянские дети могут купить офицерский патент и быстро получают большие чины. Но чтобы командовать кораблем, надо знать науки, а не только уметь ездить верхом.

— Значит старики заботятся о своих детях?

— Обязательно. Южные джентльмены — особая семья, в которой свято чтят обычаи и заботятся о молодняке. В свое время отец Сумасшедшего Дика линьком выбил из меня дурь, заставил учиться и сдать экзамены на чин. С ним я ходил по всем океанам, а потом перешел под команду его сына… А на тебя Джимми положил глаз. Через год он получит под команду собственный фрегат и ему понадобятся толковые ребята. Так что учись и постарайся решить все задачи!..

— На мостике! — раздался пронзительный крик вахтенного матроса. — Рыбаки сигналят: с юга идет неизвестный военный король!

— Ну, Джон Карпентер, настал день твоего боевого крещения! — торжественно произнес Громобой. — Твой первый экзамен на королевской службе!

«Кентавр» развернулся на юг, и вскоре устроившиеся на марсе[35] сигнальщики подтвердили сообщение рыбаков. Немного погодя уточнили — судя по оснастке, это французский фрегат.

Поднявшийся на мостик капитан был одет как на парад. Мундир новый, позументы и пуговицы сияют. Сразу же распорядился покормить команду и выдать двойную порцию рома. Какое-то время рассматривал француза в подзорную трубу, а затем что-то сказал старшему лейтенанту. Тот тоже посмотрел в подзорную трубу, а затем спустился с мостика. Несколько слов бросил младшим лейтенантам и мичманам, и те поспешили на свои боевые посты. Через несколько минут на «Кентавре» все знали, что с юга приближается фрегат «Проворный» под командованием Рене Труэна из французского приморского городка Сен-Мало.

— У этого лягушатника больше пушек и почти в два раза больше людей, чем на нашем фрегате, — сообщил Громобой, прихлебывая свой любимый «боевой пунш», состоящий из рома, кофе и специй. — Его отец нажил состояние, нападая на торговые суда в Ла-Манше. Сынок решил продолжить дело отца, но два года тому назад нарвался на наш патруль и очутился в тюрьме Портсмута. Надо было его сразу повесить, да папаша обещал заплатить большой штраф и отблагодарить судей. Но пока адвокаты торговались, Рене и сам не терялся — вскружил голову какой-то нашей дуре, и она помогла ему бежать. Во Франции он стал героем, и король Людовик принимал его в Версале, наградил и пожаловал дворянство.

— Действительно у француза больше пушек? — спросил кто-то из молодых матросов.

— Не беспокойся, сынок. Все они меньшего калибра, а их канониры не так натренированы, как наши. Господь послал нам достойного противника, и Сумасшедший Дик не опустит перед ним паруса. Так что, парни, одевайте чистое белье — если кого зацепит, оно пойдет на повязки!

— А если ранят тяжело?

— Тогда, сынок, тобой займется лекарь. Да ты не думай об этом. Лучше глотни моего пунша, возьми еще кусок мяса и добавь горчицы. Ешь — сегодня будет много работы!

Свист боцманской дудки и треск барабанов морских пехотинцев возвестил о том, что время принятия пищи закончилось. На мостике опять стоял улыбающийся капитан, но на этот раз он был краток.