Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Потом он услышал беззвучный крик, полный невыразимого экстаза и призыва, и ринулся прямо в солнце, в пылающий рой, не видя ничего и в то же время видя все. Он перестал быть собой. Он сделался чем-то, что не делится на части и само не является частью, а сливается в едином экстазе с другими, хотя других здесь нет.

Бёртон испустил вопль и открыл правый глаз. Алиса, Нур, Фрайгейт и остальные смотрели на него с порога. Дрожа, он направился к ним сквозь пузыри. Он был, однако, не так потрясен, чтобы не заметить, что шумера с ними нет, а Алиса плачет.

— Где Гильгамеш? — спросил он, не отвечая на вопросы.

— Он умер по пути наверх, — сказала Алиса.

— Мы оставили его на кресле в одной из комнат, — сказал Нур. — Сильное сотрясение мозга, должно быть.

— Я убила его! — рыдала Алиса.

— Мне очень жаль, — сказал Бёртон, — но ничего не поделаешь. Не нужно было ему сопротивляться, раз он был невинен. Возможно, он все-таки был агентом. — Он обнял Алису. — Ты сделала то, что должна была сделать. Иначе он мог бы убить меня.

— Да, я знаю. Я и раньше убивала, но то были чужие люди, нападавшие на нас. А Гильгамеша я любила, и вот…

Бёртон подумал, что уж лучше дать ей выплакать свою вину и горе. Он отпустил Алису, а Нур спросил его, что он делал в этой комнате. Бёртон рассказал про линзу.

— Ты пробыл тут не меньше часа, — сказал Фрайгейт.

— Знаю — но мне показалось, что это длилось всего одну минуту.

— А что ты чувствуешь теперь? — спросил Нур. Поколебавшись, Бёртон сказал:

— Помимо потрясения я чувствую… чувствую… огромную близость ко всем вам. О, я и раньше был кое к кому привязан, но теперь… я люблю вас всех!

— Шок, не иначе, — пробормотал Фрайгейт. Бёртон не обратил на него внимания.

Мавр взял граненую линзу и посмотрел сквозь нее, зажмурив правый глаз.

— Ничего не вижу. Она действует, лишь когда ее вставишь в глаз.

— Я думал, — сказал Бёртон, — что ее может носить только председатель Совета, Танабур. Я полагал, что это ритуальный символ или эмблема главенства, нечто традиционное. Но как видно, я ошибался. Возможно, во время заседаний Совета она переходила к каждому поочередно. И давала каждому такое же чувство, которое испытал я, — чувство близости и любви ко всем, кто есть в комнате.

— В таком случае Икс преодолел это чувство, — сказал Тай-Пен.

— Одного я не понимаю, — сказал Бёртон. — Почему линза погрузила меня в транс, а Танабура как будто нет?

— Возможно, советники уже привыкли к ней, — предположил Нур. — После многоразового использования ее действие на них ослабло.

Нур вставил линзу в левый глаз и закрыл правый. Его лицо сразу приобрело экстатическое выражение, хотя тело осталось неподвижным. По прошествии двух минут Бёртон потряс Нура за плечо. Тот вышел из транса и разрыдался. Успокоившись и вынув линзу, он сказал:

— Да, она действительно вызывает состояние, которое столько раз пытались описать святые. — Он отдал линзу Бёртону. — Но состояние это ложное, ибо вызывается искусственно. Лишь духовное совершенствование ведет к истинному блаженству.

Все стали просить попробовать, но Бёртон сказал:

— После. Нам нельзя терять время. Надо найти Икса, пока он не нашел нас.

Глава 48

У огромной закрытой двери, помеченной еще какими-то непонятными знаками, Бёртон остановил караван кресел и сошел со своего. Дверь, похоже, открывалась с помощью кнопки рядом — больше никаких приспособлений для этого не было. Бёртон нажал на кнопку, и обе половинки двери разъехались по сторонам. В просторный холл выходили еще одни огромные двери. Бёртон и их открыл с помощью такой же кнопки.

За ними оказался крытый куполом зал с полмили в поперечнике. Полом ему служила земля, поросшая короткой ярко-зеленой травой, а чуть дальше росли деревья. По ней там и сям бежали ручьи, истоком которых служили водопады высотой в сорок — пятьдесят футов. Повсюду были рассажены цветущие кусты, а плоские валуны служили столами, судя по тарелкам и приборам на них.

Потолок был голубой, с перистыми облаками, и на нем стояло в зените искусственное солнце.

Все вошли внутрь и стали осматриваться. Человеческие кости лежали повсюду, самый ближний скелет обнимал валун. Были тут еще кости птиц, оленей и каких-то животных, похожих на кошек, собак и енотов.

— Они тут приобщались к природе, — сказал Фрайгейт. — Что ж, превосходная имитация, ничего не скажешь.

Напрашивался вывод, что Икс передал по радио код, разбивший черные шарики в головах обитателей башни и давший выход яду. Но отчего умерли животные?

Да с голоду.

Путешественники покинули зал и, не проехав и мили, наткнулись на следующую достопримечательность, самую загадочную и пугающую из всего, что им встречалось. За косой прозрачной стеной слева от них помещалась исполинская шахта. Снизу ее освещал яркий мерцающий свет. Все сошли с кресел, чтобы заглянуть в колодец, — и вскричали от изумления.

В пятистах футах под ними, словно в большой печи, пылало множество разноцветных форм, плотно стиснутых вместе, но свободно проходящих одна сквозь другую.

Бёртон, заслонив рукой глаза, стал приглядываться к ним. Вскоре он начал различать отдельные огни — они крутились, сновали вверх, вниз и по сторонам. Потом он почувствовал резь в глазах и отвернулся.

— Это ватаны. Такие же я видел над головами двенадцати членов Совета. Стена сделана из материала, позволяющего нам их видеть.

Нур протянул ему темные очки.

— Возьми. Я нашел их на полке тут рядом.

Бёртон и остальные надели очки и воззрились в бездонный колодец. Теперь стало лучше видно, как переливаются всеми цветами то расширяющиеся, то сжимающиеся фигуры, как они выбрасывают из себя шестигранные щупальца, и шарят ими, и втягивают обратно.

Бёртон, прижавшись спиной к стене, посмотрел вверх. В сотне футов над головой виднелся серый металлический потолок. Бёртон попытался разглядеть, что по ту сторону колодца, но не смог. Далеко-далеко внизу тоже просматривалась серая твердь. Воображение было тому виной или игра светящихся орд, но ему показалось, что эта твердь пульсирует.

Он отступил назад, снял очки и потер слезящиеся глаза.

— Я не знаю, что это такое, но оставаться здесь дольше мы не можем.

Они проехали еще несколько лифтовых площадок с шахтами, ведущими только вниз, но через четверть мили увидели такую, где был выход и наверх.

— Эта, должно быть, ведет ко входу.

Каждый снова ждал, пока его предшественник не прибудет благополучно на место, и лишь тогда отправлялся сам.

Вверху площадка выходила в коридор с тринадцатью дверьми, и каждая служила входом в анфиладу роскошно обставленных покоев. В одной комнате на столе из блестящего красноватого дерева стояла прозрачная сфера, и в ней болтались три кукольные фигурки.

— Похоже на Моната и еще двух его сородичей, — сказал Бёртон.

— Что-то вроде трехмерной фотографии, — добавил Фрайгейт.

— Не знаю, конечно, — сказала Алиса, — но, по-моему, это семейный портрет. Я понимаю, что для человека иной расы они все на одно лицо. Но все-таки…

Грумз давно уже не говорила ни слова, и ее мрачное лицо показывало, как тяжело ей освоиться с этим местом. Все здесь было не таким, как она ожидала: ни приветственного хора ангелов, ни Бога, восседающего на троне в сиянии славы своей с матерью Грумз по правую руку.

— Может, эти двое — его родители, — сказала она теперь. В покоях было на что посмотреть, но Бёртон гнал всех дальше. Через двести футов показалась площадка — первая, которую они увидели в правой стене. Бёртон слез и осмотрел шахту. Ее дно приходилось вровень с полом, а верхушка была не дальше чем в пятидесяти футах.

В ней плавали прядки тумана, проникающие снаружи и через вентиляцию.

Бёртон убрал голову.

— Думаю, она выводит в наружный купол, через который прошел Пискатор.

Японец, умный и смелый, поступил, возможно, так же, как Бёртон: убедился, что невидимое поле в шахте держит его, и спустился вниз. Но как он мог включить поле, не зная кодового слова — или что там приводит «лифт» в движение?

81
{"b":"167015","o":1}