Однако кому-то верить все же надо. Бёртон верил двоим — себе самому и Алисе, которую знал много лет. А другие — что другие? За ними нужен глаз да глаз — но инстинкты, что бы ни означало это затрепанное слово, подсказывали Бёртону, что все, кроме двоих, действительно те, кем представляются.

Сильно облегчив свои мешки — Джо по-прежнему нес самый большой, — экспедиция взошла на последний карниз. Передвигаясь боком, они ступали на носок, распластавшись по скале и цепляясь за каждый выступ. Они обошли гору всего часа за два, но это время показалось им очень долгим. Джо остановился и повернул голову назад.

— Тихо взе. Тут уже злышно, как бьется море у подножия горы.

Все стали вслушиваться, но только Бёртон, Нур и Тай-Пен услышали плеск волн о камень — да и то, возможно, в воображении.

Однако, обойдя гору, все увидели сравнительно ясное небо и громады гор, окружающих море с той стороны.

Башни не было видно даже издали. И все же она там, где-то в середине моря, если верить рассказу Джо и донесениям с дирижабля «Парсеваль».

— Здезь я назтупил на озтавленный кем-то грааль, — сказал Джо. — Отзюда я видел взпышку звета, когда машина этиков зела на башню. И здезь я назтупил на этот грааль, упал и разбилзя назмерть. А теперь его тут нет.

— Чего нет?

— Грааля.

— Наверно, этики убрали.

— Надеюзь, что нет. Езли это они, то они знают, что отзюда могут прийти люди — и может быть, они прошли по карнизу до конца и нашли пещеру. Будем надеятьзя, что грааль убрал кто-то другой. Может, египтяне после моего падения.

Они двинулись дальше по узкому, скользкому от влаги карнизу. Туман сделался гуще, и Бёртон не видел дальше двадцати футов даже с фонарем, который приходилось снимать с пояса, если хотелось лучше рассмотреть дорогу.

Джо внезапно остановился.

— Что случилось? — спросил Бёртон.

— Черт! Карниз кончилзя. Погоди. На вид и на ощупь похоже, что его разплавили. Точно! Это этики оборвали карниз! Что делать будем?

— Велик ли разрыв?

— Да. Футов зорок, назколько мне видно. А может, и взя миля.

— А на сколько оплавлена гора вверху и внизу?

— Назколько моей руки хватает, — через минуту сказал Джо. — Погоди. Я позвечу. — Прошло еще несколько секунд. — Езть зледы в четырех футах выше кончиков моих пальцев.

Бёртон снял свой мешок и опустился на четвереньки. Нур, шедший следом, осторожно перелез через него и исполнил акробатический номер, взобравшись титантропу на плечи. Оглядев скалу, он сказал:

— Выше есть трещины, которые тянутся вдаль. Можно будет вбить костыли.

Бёртон передал стальные клинья и молоток Джо, а тот Нуру. Джо крепко держал мавра за ноги, а Нур вбивал первые два клина. Бёртон подал Нуру конец веревки, тонкой, но прочной. Тот продел ее в ушки костылей и закрепил на том, что был дальше.

Потом Нур слез на карниз и стал надевать на себя сбрую, похожую на парашютную, а Бёртон в это время его страховал. Эта портупея из рыбьей кожи и металла хранилась на катере. На груди были пряжки, к которым прикреплялись прочные пластмассовые ленты. На конце каждой ленты имелся металлический наконечник с колесиком.

Нур снова влез на плечи Джо и, расцепив наконечник, защелкнул его вокруг веревки, пропущенной горизонтально сквозь ушки клиньев. Теперь он мог скользить по веревке. Добравшись до первого клина, Нур защелкнул левый блок на веревке за ним и скользнул ко второму.

Там он уперся ногами в скалу, откинулся назад и стал вбивать в трещину третий клин. Это была тяжелая работа, требовавшая частых передышек. Пора было поесть, но все слишком волновались за Нура, чтобы испытывать голод.

Пять часов Нур терпеливо вбивал клинья и наконец добрался до места, где снова начинался карниз. К тому времени он совершенно обессилел и едва сумел съехать по скале на выступ.

Бёртон двинулся следом за ним, взобравшись на плечи Джо — небезопасный трюк. Не будь Джо таким рослым и сильным, всем пришлось бы повернуть обратно несолоно хлебавши. И умереть с голоду, потому что у них не хватило бы продуктов на обратный путь.

Бёртон, передвигаясь по веревке, как Нур, благополучно достиг другого края. Нур поймал и удержал Бёртона, а тот отстегнул блок и съехал вниз, притормаживая раскинутыми по скале руками. К счастью, карниз здесь был шире, чем по ту сторону провала.

Главной проблемой была переправка тяжелых мешков. Оставалось, похоже, одно: выкинуть из них все, кроме самого необходимого. Но распаковать их на узком выступе было не так легко. Прибегли к взаимовыручке: один держался за скалу, а другой или другая разгружали его поклажу. При этом одни вещи летели в море, а прочие складывались на карниз.

Выбрасывалось все, кроме ножей, огнестрельного оружия, боеприпасов, теплой одежды, продуктов и фляг. Часть всего этого укладывалась в граали. Алисе и Афре, как самым легким, предстояло перенести в своих котомках оставшиеся вещи Бёртона и Нура.

Джо спросил Бёртона, брать с собой надувной каяк или нет. Бёртон сказал — брать. Но поскольку вес Джо слишком велик, пусть его мешок возьмет де Марбо. А француз разделит свой багаж между Грумз и Тай-Пеном.

Бёртону хотелось, чтобы титантроп переправлялся без груза. Пока что клинья сидели крепко, но неизвестно, как они поведут себя при нагрузке в восемьсот фунтов.

Все, один за другим, постепенно переправились на ту сторону — остались только Ах-К'ак и Джо. Майя, совершая переход, вбил каждый клин покрепче.

Джо осушил свою громадную флягу, положил ее на карниз и крикнул:

— Я хочу перейти побызтрей! Не зтану возитьзя з портупеей! Переправлюзь на руках. — Он ухватился за веревку у первого клина и двинулся вперед, быстро перебирая длинными руками и упираясь коленями в скалу.

На середине пути раздался треск, и один клин выпал из гнезда.

Джо на миг застыл, потом протянул руку к следующему клину и ухнул вниз, держась за веревку и раскачиваясь как маятник, что вот-вот остановится.

— Держись, Джо! — крикнул Бёртон.

Раздался общий вопль — это выпал второй клин, а за ним посыпались остальные.

Ревущий Джо Миллер в белом, как саван, плаще опять, как когда-то, упал в темные морские воды.

Бёртон плакал наравне с другими. Он был привязан к великану, даже любил его. Со смертью Джо группа лишилась солидной доли мужества, бодрости и силы.

Через некоторое время все осторожно развернулись и продолжили свой медленный, опасный спуск. Спустя шесть часов они остановились для еды и сна. Спать было трудно — приходилось лежать на боку, опасаясь скатиться вниз. Все подложили себе под спину пистолеты, надеясь проснуться от этого в случае перемены положения. Справлять нужду тоже было нелегко. Мужчины еще могли помочиться, встав лицом к пропасти, хотя ветер постоянно относил брызги назад. Женщинам приходилось свешивать заднюю часть за край, надеясь на лучшее.

Стыдливость при этом проявляла одна только Алиса, требуя, чтобы другие отворачивались, пока она облегчается. И даже тогда чужое присутствие стесняло ее. Но туман порой сгущался, обеспечивая ей уединение.

У всех было невесело на душе — смерть Джо Миллера по-прежнему тяготела над ними. Нельзя было не думать и о том, что этики, возможно, нашли пещеру и запечатали ее.

Шум волн у подножия горы стал громче. Путешественники спускались вниз в сплошных облаках; скала и карниз стали еще мокрее. Наконец Бёртона, шедшего во главе, окатило пеной, и грохот прибоя ударил в уши.

Бёртон остановился и посветил вокруг фонариком. Карниз уходил в темную воду. Впереди виднелась осыпь, а за ней, если верить Пахери, должен находиться вход в пещеру.

Он сообщил остальным о своем открытии и вошел в воду до колен. Как видно, выступ здесь выдавался далеко, поскольку прибой был слаб, а неподалеку бушевал вовсю. Вода была очень холодная — ноги сразу окоченели.

Бёртон обошел черный язык осыпи, Алиса шла за ним по пятам.