— Клянусь всем святым, что когда-либо было, есть и будет на свете, — это правда!

— Тогда я совершенно ничего не понимаю, — сказал Бёртон. — Как ты, с четырех лет выросший в мире Садов, мог пройти все проверочные испытания? Если стандарты этиков имеют хоть какое-то значение, хоть какую-то ценность, почему тебя не уничтожили? Как ты сумел превратиться в преступника? Пусть даже из благородных побуждений, но ты же стал преступником! Или ты был сначала нормальным этиком, а потом вдруг сошел с ума! Но если ты свихнулся, что может помешать другим «продвинувшимся» впасть в безумие?

Лога побледнел, поставил кубок на стол и снова повернулся к ним. Он улыбался, но глаза у него бегали по сторонам, точно он пытался увидеть кого-то еще, кроме сидевшей компании.

— Я не безумен!

— Да ты только вспомни, чего ты натворил ради горстки людей! — сказал Бёртон.

— Я не безумен! Я сделал это из-за любви.

— В любви тоже есть свое безумие, — не сдавался Бёртон. Откинувшись в кресле, он выпустил струю дыма и добавил: — Впрочем, в данный момент меня совершенно не волнует, спятил ты или нет. Но ты так и не ответил на главный вопрос. Должны мы вернуться в долину или можем остаться здесь?

— Я думаю, вы можете остаться, — ответил Лога. — По-моему, вы достигли такого уровня, когда вам можно доверять, и будете отныне жить в любви, наслаждаясь обществом друг друга. Кстати, вы вполне можете воскресить еще кого-нибудь. Я собираюсь переселить сюда своих близких и показать им, как они должны себя вести, если хотят стать бессмертными. Некоторые из них…

— Значит, некоторые из них вызывают у тебя сомнения? — перебил его Бёртон.

— Нам говорили, что оценка духовного уровня личности для «продвижения» производится автоматически, — нагнувшись через стол и глядя на Логу в упор, сказал Фрайгейт. — Что решение не зависит от людских суждений. Так кто же будет нас судить?

Бёртон раздраженно зыркнул на американца, хотя и сам не раз задавался таким вопросом. Но главный вопрос он только что задал. А остальные могли и подождать.

— Судить будет компьютер. Людей, участвующих в проекте, накормят такой едой, от которой они заснут и умрут. Потом компьютер просмотрит их ватаны. Как вы знаете, цвет ватана и его ширина свидетельствуют о нравственном развитии индивидуума. Те, что будут признаны годными, воссоединятся на Земле со своими телами. Остальные же будут выпущены в космос — пускай летят куда хотят.

— И все это на основании суждения машины? — сказал Фрайгейт.

— Ее суждения безупречны.

— Пока никто не вмешивается, — заметил Бёртон.

— Это маловероятно.

— Благодаря тебе — еще как вероятно! — сказал Бёртон.

— Меня здесь не будет! — заявил Лога, кинув на него свирепый взгляд.

— А где же ты будешь?

— Я сяду на один из кораблей, что стоят в ангаре, и улечу на необитаемую планету.

— Ты мог это сделать в любую минуту, как только освободился от своих товарищей этиков и их агентов, — вмешался Фрайгейт. — Почему ты попросту не забрал свое семейство и не улетел?

Лога посмотрел на Фрайгейта так, словно не в силах был поверить, что кто-то способен сказать такое.

— Нет, я не мог так поступить.

— Но почему? — спросил Бёртон. — Это было бы вполне логично.

— Потому что они не готовы. Они бы не выдержали проверки. Компьютер бы их забраковал и обрек на гибель.

— Ну что за чушь ты несешь? — изумился Фрайгейт. — Какое тебе дело до компьютера и его оценок? Вы поселились бы на какой-нибудь планете и жили бы себе спокойно. Ни тебя, ни твою семью там и за тысячу лет никто бы не нашел!

Лога нахмурился. На лбу у него выступила испарина.

— Ты не понимаешь! Они бы там не выжили! Они не смогли бы «продвигаться». Я не могу забрать их отсюда, пока они не достигнут такого уровня, когда сумеют совладать с бессмертием.

Друзья переглянулись, сказав друг другу взглядами: «Он спятил».

Бёртон вздохнул, наклонился вперед, пошарил под столешницей и нащупал на полочке лучемет, лежавший там со дня постройки замка. Поставив пальцем боковой ограничитель на парализующую мощность, он молниеносно вытащил оружие и нажал на язычок, служивший спускателем. Очень бледный красный луч ударил Логу в грудь, и этик свалился навзничь.

— У меня не было другого выхода, — сказал Бёртон. — Он безнадежный псих, и он наверняка отправил бы нас назад в долину. А что бы он натворил потом — одному богу известно.

Фрайгейт по приказу Бёртона сбегал и принес из конвертера шприц с необходимым количеством снотворного. Бёртон остался на страже, готовый выстрелить еще раз, если Лога начнет шевелиться. Организм у этика был поистине могучим; выстрел, который парализовал бы любого человека, привел его лишь в полубессознательное состояние.

Несколько минут Бёртон шагал по балкону, пытаясь сообразить, что же делать с Логой дальше. Его необходимо было оставить в живых. Едва он умрет, как тотчас воскреснет в каком-нибудь укромном уголке. И тогда четверке уцелевших придет конец, поскольку Лога полностью подчинил себе компьютер. Если этика поместить в криогенную камеру, машина все равно сочтет его ватан свободным от тела и воскресит Логу где-нибудь в башне. А если его разбудить, но посадить под замок, он сумеет покончить с собой, какие бы меры предосторожности они ни принимали. Пусть даже им удастся хирургическим путем изъять из его мозга смертельный яд, приводимый в действие всего одним произнесенным про себя кодовым словом, Лога сможет проглотить свой язык и задохнуться. Язык, конечно, можно отрезать, но Бёртон понимал, что на такое у него никогда не хватит духу.

В принципе Логу можно было регулярно накачивать снотворным. Однако Бёртон сомневался, сумеет ли этик прожить в таком состоянии тридцать три года. А просить компьютер просканировать память Логи, чтобы найти спрятанные им шарики с матрицами, было бессмысленно. Компьютеру наверняка приказано не выполнять подобных заданий.

Бёртон вдруг остановился и улыбнулся. Есть выход!

Разработка плана заняла два дня, поскольку необходимо было продумать все до мелочей. Стоит им допустить хоть одну ошибку — и Лога в конце концов победит.

Бёртон заказал компьютеру создать андроида, как две капли воды похожего на Логу по виду и по голосу. Внутреннее строение андроида тоже было идентично оригиналу, за исключением мозгов, которые у этика были гораздо сложнее. Будь андроид стопроцентной копией, он во многих аспектах стал бы самим Логой и вел бы себя соответственно. Единственная разница, хотя и весьма существенная, заключалась бы в том, что андроид не обладал бы самосознанием.

Бёртон словесно запрограммировал андроида на языке этиков, а затем велел ему передать парочку приказов компьютеру. Машина проверила отпечатки голоса, электрическое поле кожи, форму лица и тела, цвет кожи, волос и глаз, форму ушной раковины и химический состав запахов и потовых выделений Логи. Кроме того, компьютер сверил отпечатки пальцев, кисти и ступни.

К несчастью, несмотря на то что результаты проверки его удовлетворили, компьютер отказался повиноваться андроиду, пока тот не скажет кодовое слово.

— Какая жалость! — сказал Бёртон друзьям. — Все упирается в одно лишь слово или фразу, однако вариантов может быть больше миллиона!

Ответом ему было угрюмое молчание; даже Ли По в кои-то веки не раскрыл рта.

Через две минуты Алиса, которая напряженно хмурилась и кусала губы, нарушила тишину:

— Я знаю, что никто из вас не верит в женскую интуицию. Я и сама в нее не верю в общепринятом смысле. Мне кажется, это одна из форм логического мышления, не подчиняющегося правилам логики, будь то аристотелевской или символической. И кстати, я не думаю, что женская интуиция — можете называть ее как хотите — присуща исключительно женщинам. Да, так о чем бишь я?

— Вот именно — о чем ты? — поддразнил ее Бёртон.

— Вообще-то идея совершенно дикая и глупая. Вы сочтете меня полной идиоткой!