Он считал, что всякий, кто утверждает, что жил после 1983 года, относится к числу создателей мира Реки. Вся история после 1983 года, по его мнению, была ложной — это только код, по которому посвященные распознают друг друга.

Возможно, они уже догадались, что рекруты Икса раскусили этот их код, и больше не станут к нему прибегать.

— Дирижабль предназначался для разведывательных целей, — пояснил женщине Клеменс, — для съемки местности. Однако его капитан имел приказ проникнуть в башню, если представится возможность. Затем он должен был вернуться к пароходу и захватить с собой меня и еще нескольких человек. Но войти туда не смог никто, кроме философа-суфи Пискатора, да и тот оттуда уже не вышел. На обратном пути капитан, женщина по имени Джилл Галбирра, взявшая на себя командование после гибели Фаербрасса, выслала на вертолете десант против «Рекса». Король Иоанн был взят в плен, но бежал, спрыгнув с вертолета. Не знаю, остался он в живых или нет. Вертолет вернулся на «Парсеваль», продолжавший полет к нашему пароходу. Затем Галбирра сообщила, что ею замечен большой воздушный шар, и направилась к нему, но тут Торн снова вырвался на волю и похитил вертолет. Галбирра, подозревая, что он оставил на борту бомбу, организовала поиски. Бомбу не нашли, но Галбирра не могла успокоиться и повела дирижабль вниз, желая на всякий случай высадить команду. Потом она сообщила, что произошел взрыв, и больше мы о «Парсевале» ничего не слышали.

— Ходят слухи, — сказала женщина, — что он разбился выше по Реке за много тысяч миль отсюда. Спасся только один человек.

— Только один? Боже, кто же он? Или она?

— Имени его я не знаю, но слышала, что он француз. Сэм застонал. На дирижабле был только один француз, Сирано де Бержерак, в которого была влюблена жена Сэма. Его одного из всей команды Сэм не стал бы оплакивать.

День клонился к вечеру, когда Сэм увидел создание еще чуднее Джо Миллера. Джо был хотя бы человеком, этот же явно родился не на Земле.

Сэм сразу сообразил, что незнакомец относится к небольшой группе выходцев из созвездия тау-Кита. Информатор Сэма, покойный барон Джон де Грейсток, знавал одного из них. По словам барона, в начале двадцать первого века на околоземной орбите появился небольшой таукитянский корабль — пришельцы выслали его перед посадкой большого звездолета. Инопланетянам оказали теплый прием, но затем один из них, Монат, заявил, выступая по телевидению, что таукитяне способны продлевать свою жизнь до нескольких сот лет. Земляне потребовали, чтобы пришельцы поделились этой наукой с ними. Когда таукитяне отказались, мотивируя это тем, что долголетие ничего, кроме зла, землянам не принесет, людские толпы линчевали почти всех инопланетян и захватили их космический корабль. Монат с большим сожалением включил сканер на спутнике, и ударивший оттуда луч истребил почти все человечество. Так, по крайней мере, полагал Монат. Сам он не видел последствий своего поступка. Толпа и его растерзала на части.

К лучам смерти он прибег, потому что боялся, что земляне используют захваченный корабль для постройки новых, а потом отправятся на родную планету Моната, навяжут ей войну и, возможно, перебьют всех ее жителей. Он не знал, произойдет это или нет, но предпочел не рисковать.

Сейчас таукитянин стоял в узком челноке, который в любой момент мог перевернуться, и отчаянно махал руками в сторону парохода, прося, как видно, чтобы его взяли на борт. Многие просились, подумал Сэм, но мало кому это удавалось. Однако таких еще не было — ишь какое двуногое чудо: не то человек, не то птица. Сэм приказал рулевому описать круг и подойти к челноку.

Любопытствующая команда столпилась в крытом проходе, а таукитянин влез по короткому трапу на котельную палубу. За ним следовал его спутник, обыкновенный человек. Челнок отнесло течением на радость тому, кто первый его заметит.

Двое десантников и сам генерал Эли С. Паркер сопроводили обоих в рубку. Сэм пожал им руки, представился, говоря на эсперанто, и представил своих помощников. Настала очередь незнакомцев.

— Я Монат Грраутут, — глубоким низким голосом сказал двуногий.

— Мать честная! — воскликнул Сэм. — Тот самый! Монат улыбнулся, показав вполне человеческие зубы.

— Значит, вы слышали обо мне.

— Вы единственный таукитянин, кого я знаю по имени. Я годами обшаривал берега в поисках кого-нибудь из вас и ни разу в глаза ни одного не видел. И вдруг на тебе — сам Монат!

— Я не с тау-Кита. Высадившись на Земле, мы дали неверную информацию. На самом деле я с одной из планет Арктура. Мы обманули землян, опасаясь, что они окажутся воинственными и…

— Правильная мысль. Хотя потом вы, пожалуй, разделались с ними несколько круто. Но почему вы продолжали твердить, что явились с тау-Кита, когда, помимо своей воли, воскресли здесь?

Монат пожал плечами. Совсем как человек, подумал Сэм.

— По привычке, я полагаю. Притом мне хотелось убедиться, что земляне больше не представляют опасности для моего народа.

— Я вас не упрекаю.

— Когда я в этом удостоверился, то начал говорить правду.

— Ясно, — засмеялся Сэм — Вот сигары, угощайтесь оба. Ростом Монат был шесть футов восемь дюймов, тощий и розовокожий. Килт, его единственная одежда, позволял рассмотреть почти все тело, но скрывал то, что для некоторых было интереснее всего. Грейсток говорил, что член инопланетянина может сойти за человеческий и обрезан как у всех мужчин их мира. Зато мошонка представляет собой узловатый мешочек, набитый множеством мелких яичек.

Лицом инопланетянин тоже напоминал человека. Бритый череп, очень высокий лоб, ниже густые, черные, курчавые брови спускаются до сильно выступающих скул. Глаза темно-карие. Нос красивее, чем у многих людей. Только ноздри обрамляет тонкая перепончатая оборка длиной в одну шестнадцатую дюйма, а заканчивается нос толстым хрящом с вмятиной посередке. Губы как у собаки — тонкие и черные. Раковина лишенного мочки уха абсолютно не похожа на человеческую.

На руках по четыре пальца, включая длинный большой, и на ногах тоже.

Ну что ж, в забегаловке от такого никто бы не шарахался, подумал Сэм. И в конгрессе тоже.

Сопровождал Моната американец, родившийся в 1918 году и почивший в 2008-м, когда таукитянский или арктурианский луч очистил Землю от всего живого. Звали его Питер Джейрус Фрайгейт, ростом шесть футов, крепкого сложения, с черными волосами, зелеными глазами и в фас не лишенный привлекательности — в профиль его портил слишком маленький подбородок. Как и Монат, он имел при себе грааль и сверток с пожитками, а также каменный нож, топор, лук и колчан со стрелами.

Сэм сильно сомневался, что Монат сказал правду о месте, откуда он прибыл, и что Фрайгейт назвался своим настоящим именем. Сэм сомневался во всех, кто утверждал, что жил после 1983 года. Однако он не собирался ничего говорить на этот счет, пока не познакомится с двумя пришельцами получше.

Когда они выпили по бокалу, Сэм лично проводил их в офицерскую каюту радом со своей.

— Мне как раз не хватает трех человек до комплекта, — сказал он. — Есть свободная каюта на котельной палубе, но там не слишком удобно, поэтому я переведу двух младших офицеров отсюда вниз, а вы займете эту.

Мужчина и женщина, занимавшие каюту, не слишком обрадовались такому приказу, но подчинились беспрекословно.

Вечером новоприбывшие ужинали за капитанским столом, ели с фарфоровых тарелок, расписанных древнекитайским художником, и пили из резных хрустальных кубков. Столовые приборы были из серебряного сплава.

Сэм и все остальные, включая гиганта Джо Миллера, внимательно слушали рассказы новичков об их приключениях в мире Реки. Услышав, что они совершили длинное путешествие с Ричардом Фрэнсисом Бёртоном, знаменитым исследователем девятнадцатого века, лингвистом, переводчиком и писателем, Сэм испытал потрясение. Этик говорил ему, что завербовал также и Бёртона.

— Не знаете, где он сейчас? — спокойно спросил Сэм.