— Отопление, наверное, обеспечивает атомный реактор, — заметил Фрайгейт. — И освещение тоже.

Бёртон решил установить ночные дежурства и нести их по двое, каждая пара по два часа.

— Зачем? — возразил Тай-Пен. — Ясно же, что мы тут единственные люди на двадцать тысяч миль.

— Это неизвестно. Нельзя нам сейчас терять бдительность. Кое-кто согласился с китайцем, но в конце концов решили, что лишняя предосторожность не повредит. Бёртон распределил вахты, назначив Нура напарником Гильгамеша, а себя — напарником Ах-К'ака.

Мавра трудно застать врасплох — он прекрасно ориентируется в чужих намерениях и чувствах и часто по едва уловимым телесным проявлениям догадывается, что сейчас сделает человек.

Возможно, конечно, что Нур — агент или что Гильгамеш в сговоре с Ах-К'аком. Пока один будет дежурить, второй притворится спящим и в нужный момент поможет первому обезвредить его напарника.

Возможно было все, но приходилось идти на риск. Нельзя же совсем не спать.

Больше всего Бёртон беспокоился о том, как бы Икс, если он здесь, не взял ночью маленькую лодку и не попал в башню раньше остальных. Тогда он запрет нижний вход — и конец.

Первыми дежурили де Марбо с Алисой, и Бёртон дал французу свои наручные часы. Потом лег на подстилку около входа в туннель и сунул под подушку заряженный пистолет. Уснуть ему удалось с трудом, и не ему одному, если судить по многочисленным вздохам и бормотаниям. Первая вахта уже почти истекла, когда он погрузился в тревожный сон. Он то и дело просыпался, и ему снились кошмары, отражавшие события последних тридцати лет. Бог, одетый как джентльмен поздней викторианской эпохи, тыкал его в ребра тяжелой тростью: «Ты должен мне за плоть. Плати».

Бёртон открыл глаза и посмотрел вокруг. Теперь дежурили Тай-Пен с Блессид Грумз. Китаец, всего футах в десяти от Бёртона, что-то тихо говорил негритянке. Потом Грумз влепила ему пощечину и отошла.

— Желаю, чтобы в следующий раз тебе больше повезло, Тай-Пен, — сказал Бёртон и опять уснул.

Когда дежурили Нур и Гильгамеш, он проснулся снова и лишь чуть-чуть приоткрыл глаза, чтобы его считали спящим. Оба дежурных сидели в одной из больших лодок у приборной доски. Шумер, похоже, рассказывал мавру что-то смешное, потому что Нур улыбался. Бёртону не понравилось, что они сидят рядом. Силачу Гильгамешу ничего не стоило схватить Нура за горло.

Нур, однако, чувствовал себя вполне вольготно. Бёртон еще немного последил за ними и задремал. В следующий раз он проснулся оттого, что Нур его тряс.

Бёртон встал, зевая. Ах-К'ак стоял у полок и ел тушенку с хлебом. Он жестом предложил Бёртону присоединиться. Тот потряс головой, не желая подходить к нему ближе, чем необходимо. Взяв пистолет из-под подушки, Бёртон положил его в кобуру. Он заметил, что Ах-К'ак тоже при оружии. Ничего примечательного в этом не было — какой же смысл нести караул без оружия.

Бёртон, стоя футах в шести от Ах-К'ака, сказал, что выйдет помочиться. Майя, с набитым ртом, кивнул. Он похудел за это трудное путешествие и теперь, похоже, вознамерился вернуть утраченное.

Если этот обжора действительно Икс, подумал Бёртон, то он превосходный актер.

Бёртон шел по туннелю, то и дело оглядываясь и прислушиваясь, не раздадутся ли сзади шаги. Фонарь он зажег только у выхода из пещеры, поставив его на покатый пол. Луч устремился в мокрый, тяжелый туман. Быстро покончив со своим делом, Бёртон вернулся в пещеру.

Вот подходящий случай для Ах-К'ака, чтобы напасть. Но Бёртон ничего не слышал, кроме шума волн, дробящихся о скалы неподалеку. Когда он вернулся, Ах-К'ак сидел, прислонясь к стене, закрыв глаза и повесив голову.

Бёртон прислонился к противоположной стене. Вскоре майя встал, потянулся и показал знаком, что хочет выйти. Бёртон кивнул. Ах-К'ак, болтая отвисшим подбородком, пошел в туннель. Бёртон решил, что был излишне подозрителен. Через минуту ему стало казаться, что он был недостаточно подозрителен. Что, если майя все-таки Икс и у него где-то поблизости спрятана лодка? В какой-нибудь щели, до которой можно дойти по мелководью.

Прошло десять минут — не такой уж долгий срок. Может, пойти следом за Ах-К'аком?

Не зная, на чем остановиться, Бёртон увидел, что майя возвращается, и вздохнул с облегчением. Прошла уже половина их вахты, остальные спят уже не так крепко, и их легче будет разбудить в случае чего.

Да и для Икса логичнее было бы дождаться прибытия в башню. Там, на своей территории, ему будет легче с ними справиться.

После шестичасового сна Бёртон разбудил всех. Они прогулялись наружу — мужчины отдельно, женщины отдельно — и вернулись, жалуясь на холод. Бёртон и Ах-К'ак к тому времени разлили воду из фляг по чашкам, взятым из граалей, приготовясь добавить туда растворимый кофе, одновременно нагревавший воду. Все попили кофе и сели завтракать. Некоторые опять вышли к морю. Грумз заявила, что нехорошо оставлять скелеты без погребения, и подняла такой шум, что Бёртон счел за лучшее уступить ей. Какая теперь разница — чуть раньше или чуть позже?

Кости вынесли и бросили в море после прочтенной Грумз пространной молитвы. Скелет, лежавший ближе к туннелю, определенно принадлежал матери Блессид, но никто не сказал ей об этом, чтобы не причинить горя. Бёртон и еще несколько человек помнили рассказ Пахери: когда египтяне вошли сюда, на черепе сохранились еще остатки скальпа с черными курчавыми волосами.

Вернувшись, они загрузили одну из тридцатиместных лодок своими пожитками и поставили туда шестьдесят банок с консервами. Четверо мужчин подняли большую, но очень легкую лодку и вынесли через туннель к морю. Следом двое мужчин и двое женщин несли лодку поменьше, которой предстояло идти за первой на буксире.

Бёртон, у которого спросили, зачем им лишняя лодка, ответил:

— На всякий случай.

Он сам не знал, какой это может быть случай. Но лишняя предосторожность не помешает.

Выходя последним, он оглянулся в последний раз. Было очень тихо, а горящие светильники и пустые лодки создавали странное впечатление. Будут ли у группы Бёртона последователи? Он сомневался в этом. Их экспедиция третья и пока что самая успешная. Все делается три раза. Бёртон подумал о Джо Миллере, дважды упавшем в море. Уж тут-то третьего раза не будет?

Может, и будет, если мы постараемся, подумал он.

Все, кроме Ах-К'ака и Гильгамеша, сели в большую лодку, столкнули ее на воду, влезли и принялись вытирать ноги. Бёртон досконально изучил табличку-карту, запомнив ее наизусть. Стоя на помосте у штурвала, он нажал одну из клавиш, и панель осветилась. Обозначений под клавишами не было, но на схеме показывалось, для чего они предназначены.

Одновременно с подсветкой на экране вспыхнул ярко-оранжевый цилиндр — башня.

— Можно трогаться, — сказал Бёртон, нажимая вторую клавишу. — Ну что — вперед?

— Вперед, на встречу с мудрецом из страны Оз, Королем-рыбаком! [11]— сказал Фрайгейт. — К Священному Граалю!

— Если грааль и вправду священный, — засмеялся Бёртон, — что мы-то тогда здесь делаем?

Что бы ни двигало лодку — не было ни вибрации, ни следа за кормой, — она быстро шла вперед. Скорость регулировалась с помощью пластиковой груши, прикрепленной к штурвалу справа. Для этого грушу следовало сжать или отпустить. Бёртон, повернув штурвал так, чтобы изображение башни передвинулось из правого угла экрана в его центр, начал жать грушу. Лодка резала волны, идя по морю наискосок. Брызги мочили сидящих сзади, но Бёртон не сбавлял хода.

Он то и дело оглядывался. В темноте и тумане он не видел даже кормы, а пассажиры жались в кучку, напоминая в своих белых одеяниях души, перевозимые в ладье Харона.

Все молчали, точно и впрямь души усопших.

По словам Пахери, лодке Эхнатона потребовалось часа два, чтобы дойти до башни. Это потому, что фараон боялся вести ее на предельной скорости. Согласно показаниям радара «Парсеваля», диаметр моря составляет тридцать миль. А диаметр башни — миль десять. Так что от пещеры до нее — всего двадцать миль. Лодка фараона, наверно, ползла, делая не больше десяти миль в час.