Он даже сочинил для нее рэгтайм «Моя египетская красавица». Попивая джин, Терпин мечтал о той ночи, когда она услышит эту прекрасную музыку и поймет всю глубину его любви.

Самым классным местом в Терпинвиле должно было стать кафе «Бутон розы». Оно не претендовало на оригинальность — все то же старое кирпичное здание на 2220-й Макит-стрит в черных кварталах славного Сент-Луиса. Однако Том решил сделать его десятиэтажным, из золота высшей пробы, с алмазами и изумрудами, от которых рябило бы в глазах. И чтобы на фронтоне сияли огромные золотые буквы Т. Т. — Томас Терпин.

Он грезил о мостовых с золотой брусчаткой и стоянках, где будут припаркованы «роллс-ройсы», «кадиллаки», «студебекеры», «мерседесы» и «корды». Вокруг раскинется небольшой городок из трехэтажных строений, с золотыми крышами и огромными рубинами вместо дверных ручек.

«А что, если сделать унитазы из золота? Парни просто сойдут с ума! Да, с унитазами — это классная идея!»

На главной аллее перед «Бутоном розы» он построит великолепный фонтан, который день и ночь будет орошать бурбоном золотое пианино. Чуть дальше три фонтана с шампанским, джином и мятным ликером будут изливать свои струи на статуи Джоплина, Шовена и Терпина. При виде мебели и украшений Терпинвиля старый хрен Д. П. Морган позеленел бы от зависти. Но этому усатому пирату никогда не увидеть подобной роскоши.

В его городе найдется любой инструмент, который только может пригодиться, — сотни роялей, скрипки, барабаны, трубы. Слугами станут андроиды — все как один с белой кожей. Они будут называть Тома хозяином или боссом, а его друзей — масса или госпожа.

За городом раскинется лес с рекой, ручьями, болотами и крутыми холмами, вокруг которых будет петлять бетонная дорога. Классное место для гонок на машинах под визги подруг и азартные крики друзей! В лесу и на болотах он планировал развести различную живность: кроликов, кабанов, куропаток и уток, гусей, фазанов, индеек и лис. В реке будут водиться черепахи, крокодилы и множество крупной рыбы. Любой охотник продал бы душу за такое райское место.

— Неужели ты думаешь, что хорошие времена будут длиться вечно? — спросил его Нур.

— По крайней мере до тех пор, пока будет существовать эта башня, — ответил Том.

Усмешка Нура вызвала у него необъяснимую тревогу.

— Что бы ты там ни говорил, я сделаю себе самый балдежный мир, — пообещал он Нуру и с того момента, ссылаясь на свою личную вселенную, называл ее Балдежной планетой Терпина.

— Да, парень! — прошептал он сам себе. — Ты одолел долгую дорогу!

— Что ты сказал? — переспросил его Нур.

— Я прошел долгий путь, который начался в Саванне, штат Джорджия, в старой и ветхой лачуге. Через несколько лет после моего рождения отцу удалось сколотить неплохое состояние, и мы перебрались в большой первоклассный дом. Не какой-нибудь там бордель, а красивый дом, в котором прежде жили богатые белые люди. Потом нашей семье начал угрожать ку-клукс-клан, и нам пришлось перебраться поближе к Миссисипи. Мне говорили, что в честь отца и его братьев одну из улиц Саванны назвали позже Терпин-Хиллом. Вот каким крутым был мой папаша.

Стычки с белыми и проблемы с законом привели к тому, что семейство Терпинов перебралось в Сент-Луис. Там они поселились в черном районе, который пользовался дурной репутацией. Папаша Джон открыл салун «Серебряный доллар» и купил конюшню, где разводил беговых лошадей. Все это оказалось прибыльным делом.

— Мой папа говорил, что после отмены рабства он ни разу не работал на других людей. Свое добро наша семья защищала зубами и кулаками. А отца уважали за силу рук и крепкий череп. Он так и говорил — самый крепкий череп к западу и востоку от Миссисипи. Если кто скандалил в его заведении, он хватал человека за запястье, выкручивал руку и одним ударом сбивал с ног. Люди потом ходили шатаясь целую неделю. Но зато никто не смел посылать моего папашу на три буквы.

Как и многие негритянские музыканты, Том научился играть на пианино самостоятельно. Но в отличие от других он знал ноты.

— Когда мне исполнилось восемнадцать, мы с братом Чарли поехали на запад посмотреть страну. Потом нас потянуло на поиски золота, и мы провели в Неваде целый год. Однако при виде наших жадных глаз самородки и золотой песок уходили на недосягаемую глубину. Короче, мы вернулись домой с пустыми карманами.

Я умер тринадцатого августа тысяча девятьсот двадцать второго года. Старуха с косой имела череп покрепче, чем у моего папаши, и без труда свалила меня с ног. В ту пору смерть была единственной честной дамой в Сент-Луисе. Она не брала взяток ни товаром, ни телом, ни деньгами. Поэтому я махнул на все рукой и отдал концы. Детей у меня не завелось, но люди назвали меня отцом рэгтайма нашего старого и доброго Сент-Луиса.

— Ты оставил жене большое состояние, а твой брат Чарли получил хорошую должность, — сказал Фрайгейт. — Он стал первым черным полицейским, который дослужился до офицерского звания. Его смерть пришлась на Рождество тысяча девятьсот тридцать пятого года, и, если верить газетам, он завещал семье сто пять тысяч долларов. Приличные деньги по тем временам.

— И очень большая сумма для ниггера, — добавил Том. — Так ты говоришь, он умер в тысяча девятьсот тридцать пятом году?

— Я попросил компьютер порыться в файлах памяти и отыскать книгу, которая называлась «Те, кто играл рэгтайм», — сказал Фрайгейт. — Если машина ее найдет, я сделаю для тебя копию. В этой книге многое написано о тебе, и, почитав ее, ты будешь собой гордиться.

— Для этого мне не надо никаких книг. Но я с удовольствием полистал бы твою книжку.

Через день после того, как компьютер закончил строить Балдежную планету, Том Терпин посетил свои владения. В десять часов утра он вступил в новый мир, и его сердце дрогнуло от счастья. Небо сияло голубизной, и лишь вдали виднелось несколько далеких и нежных, как хлопок, облаков. Том спустился по ступеням и вышел на площадку, где его ожидали андроид-шофер и розовый «мерседес-бенц» с откидным верхом. Белокожий андроид с голубыми глазами и желтыми волосами казался самым уродливым существом на свете. Но Терпин сам придумал для него такое лицо. Робот носил розовую форму, традиционную для шоферов начала двадцатого века. «Почему розовую? Под цвет машины», — как скажет Том своим друзьям.

Он сел на заднее сиденье и тихо произнес:

— Домой, Джеймс. Домой, мой мальчик.

Красавица машина плавно тронулась с места, мотор заурчал, и они помчались по длинной извилистой дороге. Над ними искрился светом зеленый свод, образованный ветвями высоких деревьев.

— Хм-м. Не слишком ли узкой получилась дорога? — спросил себя Том. — А впрочем, какого черта? Транспорта тут будет немного.

Когда лес поредел, они поехали вдоль озера. На водной глади покачивались утки, лебеди и гуси. Цапли и журавли ловили на мелководье рыбу и лягушек. Отовсюду доносились гогот и причудливые крики птиц.

Дорога увела их от Терпинвиля к торцу огромного помещения.

— Если бы я не знал, что тут стена, то никогда бы не догадался, — прошептал Том. — Такое впечатление, словно дальше тянется лес, а за ним начинаются холмы. Если не упрешься лбом, то и не поймешь, что это иллюзия.

Терпинвиль располагался в середине помещения — примерно в двух целых и семи десятых мили от входа. Однако извилистая дорога, петляя между холмами, занимала не меньше десяти миль. Кроме того, Том мог отправиться в город по другой проселочной дороге, которая была длиннее первой почти в два раза.

Время от времени за деревьями мелькали золотые крыши города, и его сердце наполнялось гордостью. «Том! Это же все твое!»

Когда они выехали из темного леса и помчались к ажурным воротам Терпинвиля, ему захотелось увидеть толпы встречающих людей, цветы и большой духовой оркестр. Однако город пока оставался безлюдным и тихим.

— Столица призраков перед своим пробуждением! Но настанет час, и ее заполнят голоса людей!

Машина остановилась перед «Бутоном розы». Том вышел на главную аллею и направился к центральному фонтану. Сняв с декоративного крюка серебряный кубок, он зачерпнул крепко пахнувшую жидкость и попробовал ее на вкус.