— Это по чьему же заказу? Уж наверное, не сенатора Коллинза?

— Нет, — ответил Морган с мрачной улыбкой. — Но думаю, что толк от доклада будет, и немалый. Да и душу отведу.

— Не сомневаюсь. Однако всю эту деятельность нельзя назвать творческой в полном смысле слова. Рано или поздно она вам надоест, как и этот прекрасный норвежский ландшафт. Нельзя без конца любоваться озерами в обрамлении елей — устанешь, как устаешь от долгого сидения за письменным столом и публичных выступлений. Да и вообще, доктор Морган, вы принадлежите к тем беспокойным людям, которые могут быть счастливы, лишь изменяя мир вокруг себя.

Морган промолчал: перспектива, нарисованная гостем, была слишком вероятной, чтобы прийтись по душе.

— Подозреваю, что внутренне вы согласны со мной. Как вы отнесетесь к сообщению, что банк, который я представляю, всерьез заинтересовался проектом космического подъемника?

— Отнесусь скептически. Я уже обращался к вашему банку и получил ответ, что идея великолепна, но у банка в настоящий момент нет свободных денег. Все наличные фонды вкладываются в развитие Марса. Старая история — рады будем вам помочь, как только вы перестанете нуждаться в помощи…

— Это было год назад. С тех пор мы пересмотрели свою позицию. Мы предлагаем вам построить космический подъемник — но не на Земле. На Марсе. Такая поправка вас не пугает?

— Может, и нет. Продолжайте.

— Примите во внимание преимущества нашей планеты. Сила тяжести втрое ниже, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Синхронная орбита также в два с лишним раза ближе. Так что с самого начала технические проблемы неизмеримо упрощаются. По нашим оценкам, марсианская система обойдется вдесятеро дешевле земной.

— Очень может быть, хоть я еще и не проверял.

— И это отнюдь не все. На Марсе, несмотря на разреженную атмосферу, случаются жестокие ветры, но у нас есть и горы, которым любые ветры по грудь. Ваша Шри Канда не достигает и пяти километров. А наша Моне Павонис вздымается на двадцать один километр, и притом точно на экваторе! И самое главное, на ее вершине нет никаких марсианских монахов с договорами о долгосрочной аренде… Наконец, последний из доводов, почему Марс будто нарочно создан для космического подъемника. Деймос обращается всего в трех тысячах километров над стационарной орбитой. Так что природа заранее позаботилась о том, чтобы забросить парочку миллионов мегатонн в точности туда, где их можно использовать в качестве якоря.

— Остается еще небезынтересная задача синхронизации разных по характеру орбит, но в принципе картина ясна. Мне хотелось бы встретиться с людьми, которые вам ее растолковали.

— В настоящее время помочь не могу. Они на Марсе. Придется вам отправиться туда.

— Это соблазнительно, но сначала еще несколько вопросов.

— Пожалуйста.

— Земле подъемник необходим — по причинам, вам, безусловно, известным. Но Марс-то вполне может без него обойтись! Интенсивность космических сообщений у вас невелика, и резкого скачка перевозок не предвидится. Какой же смысл строить башню?

— Признаться, я гадал, скоро ли вы об этом спросите.

— Вот я и спрашиваю.

— Слышали вы о проекте «Эос»?

— Вряд ли.

— Эос — греческая богиня утренней зари. Ее именем мы назвали план омоложения Марса.

— О да, я, конечно, слышал о нем. Вы хотите растопить полярные шапки, не так ли?

— Именно так. Если мы растопим весь лед и смерзшийся углекислый газ, произойдут большие изменения. Плотность атмосферы возрастет настолько, что люди смогут работать на поверхности без космических скафандров, а в дальнейшем и дышать без кислородных приборов. Появятся ручьи и реки, а то и небольшие моря и, главное, растительность, зачатки тщательно подобранных флоры и фауны. Через два-три столетия на Марсе раскинутся новоявленные райские кущи! Это же единственная планета в Солнечной системе, которую мы способны перестроить уже сегодня, на базе современной технологии: Венере, быть может, суждено навсегда остаться раскаленной печью.

— А при чем тут космический подъемник?

— На орбиту надо будет поднять оборудование весом в несколько миллионов тонн. Ведь единственный практический путь отогреть Марс — расположить вокруг планеты солнечные зеркала поперечником в сотни километров. Заметьте, что зеркала должны быть установлены на века: когда ледовые шапки растают, на планете надо будет поддерживать оптимальную температуру.

— Разве нельзя доставить нужные материалы с рудников и заводов в поясе астероидов?

— Кое-что, разумеется, можно. Но лучшие солнечные зеркала делаются из натрия, а его в космосе мало. Будем разрабатывать соляные пласты Тарсиса — это, к счастью, у самого подножия горы Павонис.

— На сколько же лет рассчитана реализация вашего проекта?

— Если все пойдет гладко, первая стадия завершится лет через пятьдесят. Не исключено, что успеем к вашему столетнему юбилею: по последним статистическим данным, до ста доживают уже тридцать девять процентов землян…

Морган расхохотался.

— Обожаю людей, которые умеют тщательно подготовиться к разговору.

— Мы бы просто не выжили на Марсе, если бы не научились придавать значение мелочам.

— Ну что ж, ваше сообщение производит известное впечатление, хотя у меня, пожалуй, есть еще немало вопросов. Например, насчет финансирования…

— Это уж моя забота, доктор Морган. Я — банкир, вы — инженер.

— Так-то оно так, но вы, по-видимому, неплохо разбираетесь в инженерном деле, а меня жизнь научила никогда не пренебрегать экономикой. Прежде чем всерьез задуматься о своем участии в вашем предприятии, я должен ознакомиться с подробными бюджетными выкладками…

— Вы их получите.

— …и со многими другими данными. Вы, наверное, не представляете себе, сколько еще изысканий потребуется — это касается и производства супернитей, и проблем стабильности и контроля… я мог бы перечислять до полуночи.

— Ну зачем же повторяться — наши инженеры внимательно читали все ваши выступления. Они предлагают прежде всего провести небольшой эксперимент, который разрешил бы первоочередные технические вопросы, а заодно доказал бесспорность самого принципа…

— Какие вам еще нужны доказательства?!

— Мне они не нужны, но, согласитесь, маленькая демонстрация практического характера никогда не бывает лишней. Разрешите объяснить, что имеется в виду. Мы просили бы вас разработать какую-то простейшую систему — пусть это будет хотя бы проволочка с грузом в четыре-пять килограммов. Спустите этот груз с орбиты на Землю — да-да, на Землю. Если получится здесь, то на Марсе тем более. А затем поднимите по проволочке что-нибудь на орбиту — все равно что, лишь бы продемонстрировать, что ракеты изжили себя. Обойдется такой эксперимент относительно недорого, даст ценную информацию, послужит прекрасной тренировкой — и, по нашему разумению, избавит вас от многолетних препирательств. Можно будет обратиться к правительствам Земли, в Солнечный фонд и другие межпланетные банки, ссылаясь на несомненный факт — успех эксперимента.

— Я вижу, вы действительно все продумали. Когда бы вы хотели услышать мой ответ?

— Если честно, то через пять минут. Но, объективно говоря, дело не столь уж срочное. Назовите сами любой срок в разумных пределах.

— Хорошо. Пришлите мне все разработки, финансовые расчеты, все материалы, какими располагаете. Как только ознакомлюсь с ними, сообщу вам свое решение — максимально в недельный срок.

— Благодарю вас. Вот мой личный номер. Можете вызывать меня в любое время.

Морган опустил карточку, переданную ему банкиром, в прорезь коммуникатора и зафиксировал номер в памяти прибора. Решение созрело раньше, чем он вернул карточку владельцу. Если только марсиане не допустили в своих расчетах какой-нибудь серьезной ошибки — а он готов был спорить на любую сумму, что не допустили, — его отставке пришел конец. Он и раньше замечал за собой любопытную особенность: он мог подолгу, мучительно раздумывать над житейскими пустяками — и не ведал сомнений в решающие, поворотные мгновения своей судьбы. Тут он сразу же знал, как поступить, и почти не ошибался.