Я в особом долгу перед доктором Бернардом Оливером, вице-президентом и руководителем исследовательской группы компании «Хьюлет-Паккард», не только за его гостеприимство в Пало-Альто, но и за сигнальный экземпляр книги «Проект «Циклопы»»[41]. Надеюсь, Барни простит мне предположение, которое я и сам считаю весьма маловероятным, — что за двести лет работы «Циклопы» так и не сумеют засечь ни одного послания от «братьев по разуму».

Негодующим конструкторам антенн, сомневающимся в работоспособности «Аргуса», советую внимательно ознакомиться с поисковыми РЛС фирмы АВМ и основательно подумать. В свое оправдание скажу лишь, что элементы антенн «Аргуса» должны быть сделаны из активных сверхпроводников и разделены на множество переключаемых подсекций с возможными перекрестными соединениями между «хребтами». Мелкие научные подробности (как и те, что связаны с устройством «асимптотического двигателя») оставляю в качестве упражнения для ума.

Я глубоко благодарен своему давнему другу Уильяму Макквитги[42], режиссеру фильма «Незабываемая ночь», за обширный материал, связанный с «Титаником».

Возможно, кое-кому из читателей покажется, что совпадения или «соответствия», играющие ключевую роль в моем романе, не могут считаться достоверным объяснением событий. Однако они были подсказаны еще более невероятными событиями из моей собственной жизни. Тем, кто сомневается, что подобное может происходить, я предлагаю прочесть книгу Артура Кёстлера «Корни совпадения»[43]. Я прочитал эту захватывающую книгу вскоре после окончания работы над «Земной империей». Факт, который мне самому временами кажется невероятным.

Причудливые звуки, издаваемые морскими ежами вида Diadema setosum, я сам слышал на рифе Унаватуна, на южном побережье Шри-Ланки. До сих пор ничего подобного в записи я не слышал, поэтому свои записи, произведенные в том месте, смело могу считать личным вкладом в морскую биологию.

И наконец, мои рассуждения о природных условиях на Титане были инициированы рядом материалов, любезно присланных мне доктором Карлом Саганом[44], не говоря уже о многих вдохновляющих идеях Карла. Любой уважающей себя и надлежащим образом устроенной Вселенной было бы глупо игнорировать его идеи. В таких случаях обычно говорят: «Если это и неправда, зато какая блестящая выдумка…»

Некоторые читатели, профессионально знакомые с генетикой, обвинили меня в серьезной ошибке, которую я допустил, утверждая, что Малькольм передал всем последующим клонированным Макензи дефект своих генов. Хотя я знал о существовании этой проблемы (и старался избежать ее, намеренно ограничиваясь обидами рассуждениями), я все же подошел к ней не так серьезно, как следовало бы. Я искренне надеюсь, что какой-нибудь генетический гений сумеет найти решение; сомневаюсь только, что оно будет доступно моему пониманию.

А в отношении особо непримиримых биологов я могу применить лишь то, что в нашей среде называют «защитой Брэдбери»:

«Ко мне подбежал какой-то жуткий зануда и спросил:

— Это вы написали «Марсианские хроники»?

— Я.

— Там на девяносто второй странице у вас сказано, что спутники Марса восходят на востоке.

— Да, а что?

— Вранье все это!

И тогда я его ударил».

Страны, которую я назвал Тапробаном, строго говоря, не существует, и тем не менее на девять десятых это остров Цейлон (ныне Шри-Ланка). Из послесловия читателю станет ясно, какие географические объекты, исторические события и герои взяты из жизни, — а пока убедительно прошу поверить мне на слово: чем неправдоподобнее рассказ, тем ближе он к действительности.

Название «Тапробан» нередко произносится «Тапробейн», как если бы оно рифмовалось с «Рейн». Между тем еще Мильтон в 4-й книге «Возвращенного рая» писал о сокровищах «Индии, золотого Херсонеса и самого дальнего из индийских островов — Тапробана…».

С каждым прожитым годом корона становилась все тяжелее. Когда преподобный Бодхидхарма Маханаяке Тхеро впервые опустил ее — с такой неохотой! — ему на голову, принц Калидаса поразился тому, что корона почти ничего не весит. Теперь, двадцать лет спустя, король Калидаса с радостью снимал усыпанный драгоценностями золотой обруч, как только позволял этикет.

Впрочем, здесь, на открытой всем ветрам вершине, этикет был почти не нужен: немногие послы или ходатаи испрашивали королевской аудиенции в этой неприступной скальной крепости. Даже те, кто уже проделал путешествие в Як-кагалу, нередко поворачивали обратно от самого подножия верхней лестницы — она вела прямо в пасть льва, который, казалось, вот-вот бросится на вас с утеса. Старый король так и не смог подняться сюда, на этот трон, вознесенный под небеса. Когда-нибудь и Калидаса, быть может, станет слишком немощен, чтобы добраться до собственного дворца. Однако в глубине души он сомневался, что доживет до такого дня: многочисленные враги позаботятся о том, чтобы избавить его от унижений преклонного возраста.

Враги не дремали, враги копили силы. Он бросил взгляд на север, словно уже различал там армии сводного брата, который возвращается в надежде занять запятнанный кровью трон Тапробана. Но нет, армии были еще далеко, за морями, за муссонами; хотя Калидаса куда больше доверял шпионам, чем астрологам, было утешительно знать, что в этом сходятся и те и другие.

Сводный брат, Мальгара, ют уже без малого двадцать лет ждал своего часа, строя козни и домогаясь поддержки заморских властителей. Другой враг, еще более вкрадчивый и терпеливый, затаился гораздо ближе, неустанно наблюдая за Калидасой с юга. До безупречного конуса священной Шри Канды сегодня, кажется, рукой подать. С начала времен гора, вознесшаяся над центральной равниной, внушала благоговение каждому, чьи глаза мерили ее высоту. Калидаса при всем желании не мог забыть об этом гнетущем конусе, о силе, которую он олицетворял собой.

А ведь у Маханаяке Тхеро не было армий, не было трубящих боевых слонов с окованными медью бивнями, способных решить исход любой битвы. Первосвященник был всего-на-всего стариком в оранжевой тоге, единственной собственностью которого оставались чаша для подаяний да пальмовый лист, защищающий его от солнца. Пока монахи и послушники низшего ранга, окружающие старика, распевали гимны, он просто сидел в молчании, скрестив ноги, — и повелевал судьбами королей. И это было странно, очень странно…