Даже Рорден, несмотря на некоторое разочарование, радовался исходу. Все могло быть намного хуже…

— И когда именно вы намерены закрыть путь в Люс?

Советники застыли в своих креслах, и улыбки медленно

исчезли с лиц. Прошло некоторое время, прежде чем Рорден, еще не до конца осознав катастрофу, понял, что слова эти произнес Элвин.

Успех, который принесла его хитрость, недолго радовал мальчика. Он все больше злился, слушая председателя и понимая, что Совет пытается разрушить его планы. Такие же точно чувства Элвин испытал в Люсе, когда Серанис предъявила ему ультиматум. Тот поединок он выиграл, и вкус победы был все еще сладок.

На этот раз рядом не было робота, способного помочь, и мальчик не знал, чем все закончится. Но он больше не испытывал страха перед этими старыми глупцами, считавшими себя правителями Диаспара. Он видел настоящих правителей города и говорил с ними в гробовой тишине их ярко освещенного подземного мира. Кипя гневом, Элвин сбросил маску, и теперь перед советниками был уже не тот простодушный малец, что униженно оправдывался какие-то минуты назад.

— Почему вы хотите закрыть путь в Люс?

В Зале Совета наступила тишина, лишь 1убы Джезерака искривились в едва заметной улыбке. Таким он Элвина еще не знал, но перемена ему явно понравилась.

А вот председатель, похоже, не сразу понял, сколь серьезен брошенный ему вызов.

— Вопросы высокой политики мы в этот раз обсуждать не станем, — высокопарно проговорил он. — Одно лишь скажу: ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Диаспар заразился от других культур.

Он с притворной благожелательностью улыбнулся Элвину.

— Странно, — холодно произнес мальчик, — но в Люсе мне говорили то же самое про Диаспар. — Он с радостью увидел раздражение на лицах членов Совета, но не дал им возможности возразить, — Люс намного больше Диаспара, и его культура ничем не хуже. Там всегда знали о нас, но решили не вступать в контакт — не хотят, как ты сказал, заразиться. Разве не очевидно, что и мы не правы, и они?

Он испытующе вглядывался в лица и ни в одном не находил понимания. Неожиданно его злость на этих косных стариков с оловянными глазами достигла своего предела. Кровь застучала в висках, и хотя голос звучал теперь ровнее, в нем появились ледяные презрительные нотки, которых даже самый миролюбивый из членов Совета не мог не заметить.

— Наши предки построили империю, достигшую звезд, — напомнил Элвин, — Люди свободно путешествовали между мирами, а теперь их потомки боятся высунуться за стены собственного города. Нужно ли объяснять почему?

Он сделал паузу. В большом зале никто не двинулся с места.

— Потому что мы боимся. Боимся чего-то случившегося в начале нашей истории. В Люсе мне открыли правду, хотя я и сам давно догадывался. Полмиллиарда лет назад Пришельцы оттеснили нас обратно на Землю. Но разве это достойная причина, чтобы мы до скончания века трусливо отсиживались в Диаспаре и притворялись, будто ничего другого не существует?

Элвин коснулся тайных страхов, которых сам никогда не понимал и не разделял. Пусть делают что хотят — он сказал правду.

Вся ярость исчезла, осталась лишь легкая тревога из-за только что совершенного. С независимым видом он повернулся к председателю.

— Я могу идти?

Тот не произнес ни слова, лишь коротко кивнул. Большие двери распахнулись перед мальчиком, и как только они закрылись, в Зале Совета разразилась буря.

Председатель дождался неизбежного затишья и повернулся к Джезераку.

— Мне кажется, что сперва следует выслушать тебя.

Джезерак помедлил, пытаясь найти в его словах подвох, и наконец ответил:

— Думаю, Диаспар может потерять один из своих самых выдающихся умов.

— Что ты имеешь в виду?

— Разве не очевидно? Сейчас юный Элвин на полпути к гробнице Ярлана Зея. Нет, вмешиваться нам не следует. Мне будет очень жаль его потерять, хотя он никогда меня особо не любил, — Старик вздохнул. — Впрочем, он никогда никого особо не любил, кроме Элвина Лоронеи.

Лишь час спустя Рорден смог покинуть Зал Совета. Задержка сводила с ума. Добравшись наконец до своего архива, он понял, что уже слишком поздно. Хранитель записей остановился у входа, думая о том, оставил ли Элвин ему какое-нибудь сообщение, и печально вздыхая. Раньше не приходила мысль, сколь пустыми будут предстоящие долгие годы.

Сообщение действительно было, но содержание его оказалось неожиданным. Даже перечитав несколько раз, Рорден остался в полном замешательстве.

«Приходи немедленно в башню Лоранна».

Рорден лишь однажды побывал в башне Лоранна — много лет назад его затащил туда Элвин, чтобы показать закат. Остались незабываемые впечатления. Он так испугался опускающейся на пустыню ночи, что сбежал и поклялся никогда не возвращаться в…

И все же он снова здесь, в полутемном зале со стенами, пронизанными горизонтальными вентиляционными туннелями. Элвина нигде не видно, но мальчик сразу ответил на зов.

— Я на парапете. Поднимайся по центральной шахте.

Рорден поколебался, но вскоре уже стоял рядом с Элвином, спиной к городу, лицом — к бескрайней пустыне.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга, затем Элвин, словно извиняясь, сказал:

— Надеюсь, что не доставил тебе слишком много проблем.

Слова его тронули Рордена, и все то, что он хотел сказать, так и осталось непроизнесенным. Вместо этого хранитель записей ответил:

— Совет чересчур занят спорами, ему не до меня. — Он усмехнулся. — Когда я уходил, Джезерак довольно энергично защищался. Боюсь, я его недооценил.

— Мне жаль, что так вышло с Джезераком.

— Ты сыграл со стариком не слишком удачную шутку, но думаю, он не в обиде. Ведь отчасти ты прав. Он первым показал тебе древний мир, а значит, случившееся и на его совести.

Элвин впервые за все время улыбнулся.

— Странно, — сказал он, — но я, пока не потерял самообладание, даже не представлял толком, что буду делать. Нравится им это или нет, я намерен разрушить стену между Диаспаром и Люсом. Но можно и подождать — теперь это уже не столь важно.

Рорден ощутил легкую тревогу.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он, впервые заметив, что на парапете вместе с ними только один из роботов, — Где вторая машина?

Элвин медленно поднял руку, показывая в сторону неровных холмов и застывших словно волны барханов. Вдалеке под солнечными лучами блеснул металл.

— Мы ждали тебя, — тихо сказал Элвин, — Покинув Совет, я сразу же направился к роботам. Решил: что бы ни происходило, я должен узнать все, чему они могут меня научить. Времени на это ушло немного, ведь они не слишком умны, знают меньше, чем мне бы хотелось. Но я нашел секрет Учителя, — Немного помолчав, он снова показал на едва различимого робота, — Смотри!

Блестящая точка воспарила и повисла в нескольких сотнях метров над землей. Поначалу, не зная, чего ожидать, Рорден не замечал никаких других перемен. Затем, не веря собственным глазам, он увидел, что над пустыней медленно поднимается облако пыли.

Что может быть ужаснее, чем внезапное движение того, что не должно двигаться ни при каких обстоятельствах? Но Рорден не ощутил ни удивления, ни страха, когда огромные песчаные валы начали расходиться в стороны. Под поверхностью пустыни что-то шевелилось, словно пробуждающийся ото сна гигант, и вскоре до ушей донесся грохот падающей земли и скрежет раздвигаемых неумолимой силой скал. Затем на сотню метров вверх ударил песчаный гейзер, и земля скрылась из виду.

Мало-помалу пыль оседала в образовавшуюся среди пустыни дыру с рваными краями. Но взгляд Рордена и Элвина оставался прикован к небу, где еще несколько мгновений назад не было ничего, кроме ожидавшего робота. Рорден с трудом мог себе представить, о чем сейчас думает Элвин. Наконец он понял, что имел в виду мальчик, когда говорил, что все остальное сейчас не столь важно. Огромный город позади них и еще более огромная пустыня впереди, робость Совета и гордость Люса — все это казалось теперь совершенно незначительным.