Главное — ничем себя не выдать. У Калинди на его счет не должно возникнуть даже тени подозрения. Значит, она связывалась с Мандельштамом через своего неразговорчивого посредника. Вряд ли ей придет в голову, что Дункан тоже познакомился с ювелиром.

И все же Дункан выжидал, как опытный шахматист перед решительным ходом. Он анализировал свои мотивы, свою совесть. В этом деле его личные и профессиональные интересы переплетались теснейшим образом.

Дункану очень хотелось разузнать, чем занимается Карл, и разрушить его как всегда блестяще продуманные планы. Ему хотелось уличить Калинди в обмане, ошеломить ее и, возможно, обратить ее замешательство себе на пользу. (Надежда была довольно шаткой: ошеломить Калинди не так-то просто, если вообще возможно…) И конечно же, Дункан хотел помочь Титану и клану Макензи. Слишком разные, не очень-то совпадающие цели. Лучше бы люди вообще никогда не находили титанит. Вместе с тем перед ним открывалась блестящая возможность. Если только ему хватит ума делать правильные ходы.

Прогулочная машина, арендованная Мандельштамом, лениво каталась между Капитолием и библиотекой Конгресса. Вид обоих зданий напомнил Дункану о его приветственной речи. Июнь кончался, а речь до сих пор оставалась на стадии нескольких листов с тезисами. Макензи привыкли подготавливаться заранее, с хорошим запасом времени. «Все смочь в последнюю ночь» — этот принцип был совершенно чужд их натуре. А тут еще история с титанитом. В мозгу Дункана начинали звучать первые, пока еще слабые сигналы паники.

Простая, в общем-то, задача: произнести десятиминутную речь. Приветственную — когда не надо отстаивать свою точку зрения. Однако Дункан до сих пор не решил, о чем он будет говорить. Хотя Джордж Вашингтон и намекал ему: любые слова, произнесенные представителем Титана, аудитория воспримет намного живее, чем традиционные речи своих сограждан.

Машина ехала мимо точной копии орбитальной станции «Сатурн-5» — на месте бывшей штаб-квартиры НАСА.

— Мистер Макензи, мы хоть и не в двадцатом веке, но если весь день кружить по центру Вашингтона, это вызовет подозрения, — сказал Айвор Мандельштам.

Дункан вдохнул. Он был бы не прочь покататься еще.

— Мистер Мандельштам, вы можете обещать, что мое имя ни при каких обстоятельствах не будет упомянуто?

— Да.

— А этот… агент серьезно рискует?

— Не могу гарантировать, что он совсем не потеряет своих денег. Но осложнений с законом у него не будет. Во всяком случае, с терранским законодательством.

— Не у него, а у нее. Детали расследования оставляю вам, но очень прошу действовать осторожно и с предельным тактом. Агентом является вице-президент компании «Энигма Ассошиэйтс» Катрин Линден Эллерман.

Как Дункан ни пытался убедить себя, что поступил правильно, единственно возможным в этой ситуации образом, ему было немного стыдно. В глубине души он ощущал вину за предательство давней дружбы. Хорошо, что интуиция удержала его и он не назвал имени Карла. Какая-то часть сознания Дункана все еще надеялась на ошибочность обвинений и желала, чтобы и Мандельштам, и Колин уперлись в глухую стену, а все расследование попросту рассыпалось.

Однако были и другие дела. Было много такого, что он непременно хотел увидеть, и все это, завладевая сознанием Дункана, надолго избавляло его от угрызений совести. Он не раз ощущал себя в дурацком положении: проделать такой путь до Земли, чтобы в прекрасную погоду часами сидеть в номере возле коммуникационной консоли и выполнять многочисленные поручения.

Увы! Всякий раз, когда Дункан думал, что наконец-то справился с очередным поручением и может о нем забыть, обнаруживалась маленькая, до сих пор не замеченная приписка. В ней скрывалось еще несколько «пустяков» и утверждалось, что он выполнит их играючи. Его официальные обязанности и так поглощали достаточно времени, а он еще вынужден был возиться с просьбами родственников, друзей и совершенно чужих людей! Почему-то все они думали, что на Земле Дункан только и будет заниматься восстановлением их дружеских контактов, выискивать снимки домов, в которых жили их предки, охотиться за редкими книгами, зарываться с головой в терранскую генеалогию и возиться еще с сотней аналогичных дел. Кто-то жаждал получить голографическую копию картины или скульптуры, толком не зная ни ее названия, ни местонахождения. Титанские гении почему-то считали, что Дункан просто обязан быть их литературным или художественным агентом, устроителем их бесплатных путешествий на Землю и пребывания там. А иные спохватывались, что до сих пор не ответили на поздравительные открытки по случаю Звездного дня, полученные десять лет назад, и просили Дункана поблагодарить отправителей.

А очередная годовщина Звездного дня, между прочим, была совсем близко. Почему бы и ему не отправить несколько открыток? Поздравить посла Фаррела, чету Вашингтонов, Калинди, Берни Патраса и еще нескольких терранцев? Все эти люди получат открытки вовремя. А насчет титанцев можно не спешить. Даже если поздравления для них будут странствовать полгода, там очень обрадуются красочным открыткам с потрясающими юбилейными марками (золотистые листья, каждая — по пять соларов, и это — за отправку вторым классом Межпланетной почты!).

Но среди нескончаемых дел Дункан все же находил время для отдыха. Он совершил телепутешествия по Лондону, Риму и Афинам, которые почти не отличались от настоящих экскурсий. Оборудование, установленное в тесной просмотровой кабине, обеспечивало круговой обзор с высоким качеством изображения и звука. Дункану легко верилось, что он на самом деле шагает по улицам этих древних городов. Он мог задать любой вопрос невидимому гиду — своему alter ego, мог заговорить с любым прохожим и пристальнее рассмотреть что-то интересное. Недоставало лишь запахов и возможности своими руками потрогать камни стены или металл решетки. Впрочем, телеэкскурсия предлагала и это — разумеется, за дополнительную плату. Однако Дункан решил не тратиться на запредельную роскошь. С него хватит того, что он видел.

Берни Патрас был искренне готов помочь инопланетному гостю и устроил для Дункана несколько интересных и приятных встреч. Массажист познакомил его с одной юной особой без комплексов, якобы интимной подружкой самого Берни. Расписывая ее достоинства, Берни подчеркнул, что она «делает это только с теми, кто ей по-настоящему интересен». Юная особа и впрямь проявила живейший интерес к далекому Титану и тамошней жизни, но когда Берни намекнул, что им будет неплохо и втроем, Дункан довольно эгоистично выставил массажиста за порог.

Все это происходило перед его второй встречей с Айвором Мандельштамом. А после нее Дункану стало уже не до вечеринок и юных особ.

На этот раз они катались в районе Дюпон-серкл[22].

— У меня есть для вас интересные новости, — сообщил ювелир, когда они свернули в какой-то тихий проезд. — Мне они пока ни о чем не говорят. Надеюсь, вам они будут понятнее и вы удостоите меня объяснениями.

— Постараюсь, — коротко ответил Дункан.

— Не хочу преувеличивать свои возможности или, упаси боже, хвалиться ими. Но я действительно могу практически мгновенно найти доступ к любому жителю Земли. Иногда мне достаточно сделать один шаг, но порою осторожность требует двух шагов. Именно так я и поступил в отношении мисс Эллерман. Я никогда не имел с ней никаких дел… по крайней мере, я так думал, пока вы не убедили меня в обратном. Но у нас есть общие друзья. Одного из них, кому можно безоговорочно доверять, я попросил позвонить ей… Скажите, вы сами не звонили ей в последнее время?

— Нет. За минувшую неделю — ни разу. Я решил держаться вне ее поля зрения. Мало ли что…

Его объяснение звучало вполне убедительно. Дункан лишь не сказал, что ему было бы стыдно смотреть Калинди в глаза.

— Так вот, мистер Макензи. Она ответила на звонок моего друга, но видди на своей консоли не включила.