До чего же глупо двоим взрослым людям, находясь в этом «храме космоса», вести себя, точно они мальчишки, играющие в гляделки. Дункан понимал: он ничего не потеряет, если заговорит первым. Но сразу начинать с главного не стоит, так он лишь рассердит Карла. Лучше всего начать с какой-нибудь невинной банальной темы. Только не с погоды! Дункан удивлялся, сколько времени терранцы тратят на разговоры о погоде. Нет, лучше выбрать иную тему.

— Пожалуй, я еще ни разу не задавал своим ногам такую работенку, — сказал он. — А это всего пятьдесят метров. Трудно поверить, что терранцы взбираются на свои горы.

Карл мгновенно проанализировал этот гамбит — нет ли скрытых ловушек. Вроде нет.

— Самая высокая гора Земли почти в двести раз выше этой опоры. Тем не менее каждый год кто-то туда обязательно забирается.

Итак, лед был сломан. Дункан позволил себе вздох облегчения, который едва не сменился возгласом удивления.

Внешне Карл сильно изменился. Его золотистые волосы поредели и местами превратились в серебристые. Дункану показалось, что Карл постарел лет на десять. И это всего за какой-то год, что они не виделись. Глаза окружали беспокойные морщинки; вдобавок у него появилась привычка постоянно морщить лоб. Дункану также показалось, что его бывший друг стал ниже ростом. Последствия земного тяготения? Вряд ли только они. На Титане, разговаривая с Карлом, Дункан был вынужден задирать голову. Сейчас, когда они стояли лицом к лицу, их глаза были на одном уровне.

Карл старался не смотреть ему в глаза. Сжимая в руке альбом, он расхаживал взад-вперед, а затем подошел к самому краю платформы и наклонился вниз, беспечно привалившись к перилам.

— Карл, перестань! — крикнул Дункан, — Ты же знаешь, что здесь все ржавое. Мне даже страшно смотреть.

Возможно, Карл на это и рассчитывал.

— А тебе-то что за забота?

Грубый ответ не рассердил Дункана. Наоборот, ему вдруг стало очень грустно.

— Если ты действительно не знаешь, слишком поздно что-то объяснять, — только и ответил он.

— Понимаю, ты сюда явился не с визитом вежливости. Наверное, уже успел встретиться с Калинди.

— Да, я виделся с нею.

— И что вам всем от меня надо?

— Что надо Калинди — это ты спросишь у нее. Кстати, она даже не знает, что я здесь.

— А что клану Макензи понадобилось от меня? Очередная ваша авантюра для блага Титана?

Дункан решил не ввязываться в спор. Он даже не рассердился на эту спланированную провокацию.

— Я всего-навсего пытаюсь избежать скандала… если его еще можно избежать.

— Не понимаю, о чем ты.

— Прекрасно понимаешь. Кто санкционировал тебе этот полет на Землю? Кто оплатил расходы?

Дункан думал, что Карл хотя бы смутится, но ошибся.

— У меня здесь друзья. И вообще, я не припомню, чтобы Макензи были столь щепетильными по поводу соблюдения законов. Тебе напомнить, как Малькольм получил свой контракт на первую заправочную станцию на орбите Луны?

— Это было сто лет назад. Экономика Титана только-только начинала складываться. Но сейчас другие времена, и былые нарушения финансового законодательства уже не считаются оправданием. Особенно когда закон нарушается в сугубо личных целях.

Разумеется, это был выстрел наугад, но Дункан не промахнулся. Впервые за все время их разговора Карл рассердился.

— Ты даже не понимаешь, о чем говоришь! — резко бросил он Дункану. — Когда-нибудь Титан…

Он осекся. За разговором они оба забыли о постоянном движении других антенн. Вплоть до последнего мгновения платформа антенны 005 находилась в тени перевернутого зонтика соседней антенны. Но теперь парабола сдвинулась. Искусственное затмение окончилось, и на них хлынули лучи яркого тропического солнца.

Дункан закрыл глаза, выжидая, пока пластик его темных очков приспособится к этому ослепительному сиянию. Когда же он снова открыл глаза, то оказался в мире, четко разделенном на день и ночь. На одной стороне он ясно видел каждую мелочь, а на другой граница зрения составляла лишь несколько сантиметров. Очки усиливали контраст между светом и тьмой, и Дункану даже почудилось, что он находится в безвоздушном пространстве Луны.

Вдобавок лучи Солнца немилосердно жгли. Для титанцев здешняя жара была особенно тяжелой.

— Если не возражаешь, давай перейдем на затененную сторону, — сказал Дункан, стараясь держаться предельно вежливо.

Он почти не сомневался, что Карл откажется: либо просто из упрямства, либо из желания и здесь продемонстрировать свое превосходство. У него даже не было темных очков; глаза он прикрывал своим альбомом.

К немалому удивлению Дункана, Карл послушно двинулся за ним в желанную тень северного края башни. Заурядная перемена освещенности почему-то выбила его из колеи.

— Я пытался объяснить тебе, что хочу всеми силами избежать лишней шумихи и на Земле, и на Титане, — продолжал Дункан, когда они выбрали место и остановились. — Поверь мне: у меня нет никаких личных интересов. Если бы я мог, то с радостью поручил бы эту миссию кому-нибудь другому.

Карл ответил не сразу. Выбрав наименее заржавленный участок прохода, он осторожно положил туда альбом. Это простое действие очень живо напомнило Дункану давние времена их дружбы. Вещи в руках Карла всегда сковывали его, мешая свободно выражать эмоции. Привычка сохранялась до сих пор. Чувствовалось, альбом был ему помехой.

— Слушай внимательно, Дункан, — начал Карл. — Что бы Калинди тебе ни наговорила…

— Она вообще мне ничего не сказала.

— Не верю. Это она помогла тебе меня найти. Больше некому.

— Говорю тебе, Карл, ты ошибаешься. Калинди даже не знает, что я здесь.

— Я тебе не верю, — повторил Карл.

Дункан молча пожал плечами. Кажется, его стратегия работала. Намекая, что ему известно гораздо больше (хотя в действительности он почти ничего не знал), он рассчитывал смутить Карла, сбить с него самоуверенность и услышать более или менее подробный рассказ о случившемся. Но как заставить Карла это сделать? Оставалось лишь полагаться на любимый принцип Колина — успешное управление непредвиденными обстоятельствами.

Карл вдруг начал возбужденно расхаживать взад-вперед. Это насторожило и даже испугало Дункана. Ему сразу вспомнилось предостережение Калинди. Да, здесь крайне неподходящее место для выяснения отношений. Особенно если у твоего противника поколеблено душевное равновесие.

Похоже, Карл принял решение. Он остановился и круто обернулся к Дункану, заставив того невольно отпрянуть. Руки Карла были протянуты к нему, но жест скорее выражал мольбу, чем угрозу. Это успокоило и в то же время удивило Дункана.

— Дункан, — совсем чужим, незнакомым голосом произнес Карл. — Ты можешь мне помочь. Я расскажу тебе, зачем все это…

И вдруг… Дункану показалось, что где-то рядом взорвалось маленькое солнце. Он зажал руками глаза, стремясь защититься от нестерпимого сияния. Рядом послышался крик Карла. Через секунду Карл налетел на него. Ржавый металл отозвался глухим эхом.

Вспышка длилась всего мгновение. Что это было? Молния? Тогда где же гром? При разрядах такой силы раскаты приходят почти сразу.

Дункан открыл глаза. Окружающий мир был подернут красноватой дымкой. Но Карл вообще ничего не видел! Он слепо кружил на одном месте, плотно зажав глаза руками. А гром все запаздывал…

Шок наполовину парализовал Дункана. Он не сразу обрел способность действовать и только наблюдал за происходящим. Время странным образом замедлилось. Все события последующих секунд напоминали кадры старинного фильма или сон наяву.

Носком ботинка Карл поддел свой драгоценный альбом, и тот белой птицей взмыл в воздух. Карл не видел этого, но почувствовал. Он протянул руки, хватая воздух, и сделал шаг в сторону, ударившись о перила. Когда Дункан бросился к нему, было слишком поздно.

Где-нибудь в другом месте все бы обошлось. Но на этом участке годы и ржавчина сделали свое коварное дело. Перила треснули, и Карл вылетел в пролом.

Дункану показалось, что в последние секунды жизни Карл окликнул его по имени. Возможно, только показалось.