Обо всём этом она узнала в своё время, когда, окрыленная мнимым воздухом свободы, девушка бросилась к лестнице. Двое крепких мужчин подрезали ей крылья за пару минут и водворили обратно в покинутую клетку.

Прошел день, второй, третий…

Стелла сидела, уронив голову на руки, и с тоской смотрела на окно, которое, если бы захотело, могло стать её спасением. Но, видимо, оно не хотело.

Как бы ей хотелось выбраться через него на волю — но её попытки каждый раз натыкались на прутья толстой решётки. Девушка не сдавалась, перепробовав все, даже скребла по ночам строительный раствор ногтями — всё напрасно.

В комнате не было ни одного острого предмета, ни одной статуэтки или чего-то в этом роде — настоящая клетка. Можно, конечно, разбить зеркало, но толку от него никакого: много шума и велик риск пораниться самой. В прочем, ещё несколько таких дней — и она разобьёт его, разобьёт, сядет и будет ждать. Прибежит какой-нибудь маргин из охраны, и девушка ещё раз попытает счастья.

Руки всё ещё болели от верёвок: вчера утром она опять пыталась бежать. Не добившись свободы, пленница лишилась единственной радости — прогулок по старому саду позади дома.

Окно выходило во двор, точнее, на небольшое пространство между домом и каменной стеной, за которой был старый сад, пугающий и притягательный одновременно. Принцесса могла часами смотреть на эту стену, на желтеющий куст сирени, нависающие над стеной ветви нарядного клёна, провожать глазами редких слуг, проходивших мимо стены с низко опущенными головами. Это был притягательный мир свободы.

В замочной скважине заскрежетал ключ. Стелла встрепенулась и забилась в самый дальний угол: ей не хотелось никого видеть, не с кем разговаривать. Раз уж её заперли в клетку, пусть хотя бы оставят её в покое!

У неё даже мелькнула детская мысль спрятаться под кроватью, но это было уже слишком.

Как же принцесса ненавидела всех этих маргинов! Если бы могла, то перебила бы их всех. Но она была всего лишь безоружной девушкой: нож, который Стелла нашла во дворце Маргулая, как бесполезный против четырех мечей, пришлось спрятать.

В комнату вошёл Кулан. Он был один; это очень удивило девушку. Можно подумать, он понятия не имеет о том, как она обошлась с его амбалом с пивным брюшком. Стелла злорадно подметила, что тот сегодня не появлялся — зализывает раны.

Что ж, Кулан — это шанс, отличный шанс обрести свободу. Маргины вряд ли заходят, чтобы она на их глазах перерезала ему горло. Таким образом, она спокойно доберётся до конюшни, а дальше… Если у неё будут лошадь и оружие, то ещё неизвестно, кто кого.

Девушка вышла из своего угла и прищурилась, обдумывая детали очередного плана бегства.

— Не желаете со мной разговаривать или снова что-то замышляете? — смеясь, спросил Кулан.

Принцесса покачала головой — план бегства окончательно сложился в её голове.

— Он один, — лихорадочно размышляла она, — и в хорошем настроении. Значит, заметит всё слишком поздно. Хочет поговорить? Что ж, поговорим, но только на моём языке. Я убью эту крысу!

Последняя фраза прозвучала музыкой в её голове. Сейчас всё зло, причинённое Маргулаем и его подручными, сконцентрировалось в образе маргинского командующего.

— Так Вы что-нибудь ответите или предпочтёте хранить молчание, приличествующее особе королевской крови? — Кулан нарочито неторопливо запер дверь и спрятал ключ.

— И что же мне Вам ответить? Что принцесс не держат в клетках?

Стелла пересекла комнату и подошла к консольному столику. Облокотившись об него, как бы случайно, в волнении водя рукой по его краю, а на самом деле — по стене, она нащупала рукоять ножа за неплотно прилегающей панелью и вытащила его.

— Зачем Вы пришли? Чтобы позабавиться с новым домашним зверьком?

— Разве с Вами дурно обращаются? У Вас есть всё, что нужно.

— Клетка всегда останется клеткой, независимо от того, золотая она или железная.

Кулан покачал головой и почему-то посмотрел на окно.

— Жаль, старик Мусер не дожил до этого дня. — Он сделал несколько шагов в сторону пленницы. — Он был не глуп, но утверждал, что в женщине не могут сочетаться красота и ум. Быть может, если я показал ему Вас, ему пришлось пересмотреть свои убеждения. Но он мёртв.

— Вот и прекрасно! Ещё один наглый маргин в могиле, — сквозь зубы процедила девушка.

— Вы сегодня само дружелюбие! — усмехнулся Кулан.

— Что Вам от меня нужно? Полюбовались — и хватит! Если это клетка, я хочу сидеть в ней одна.

— Потрясающе! Интересно, надолго Вас хватит?

— На твой век — вполне, — мысленно съязвила Стелла. Она была готова к решительным действиям.

Так, он снова обернулся, посмотрел на окно… Что, заметил, что она с ним возилась? Ну же, обернись еще раз!

И он оглянулся.

Стелла прыгнула на него, занеся нож для удара. Ей казалось, что час сладкой мести близок: оружие уже зависло над ним, ещё миг — и… Но Кулан перехватил её руку. Пара минут упорной борьбы — и нож полетел на пол.

Девушка тяжело дышала, напрасно силясь вырваться. Её спина была вдавлена в стену, обе руки прижаты к туловищу.

— Хитрая бестия, мне следовало догадаться, что если Вы сидите тихо и молчите, то что-то замышляете. — Кулан ногой отбросил нож подальше. — Опять вздумали чудить!

— Пустите меня, негодяй! Я Вас ненавижу! — кричала Стелла, задыхаясь от ярости.

— Замолчите! — прикрикнул на неё маргин. — У Вас слишком длинный язык для пленницы. Хотите к крысам? Так я с легкостью это устрою.

— Ну, давайте, я не боюсь! Лучше уж с крысами, чем тут. Я Вас ненавижу, ненавижу, ненавижу!

— А ну-ка тихо! — Он встряхнул её за плечи. То ли это подействовало, то ли принцессе самой надоело, но она притихла.

Нужно было обдумать дальнейшие действия, но мысли упорно не хотели выстраиваться в чёткую систему.

— Откуда у Вас нож? — начал допрос Кулан, по-прежнему не давая ей пошевелиться.

— Нашла.

— Где?

— Не скажу.

— Где Вы его нашли?

— Не скажу!

— Почему?

Стелла молчала.

— Из упрямства? Искренность в Вашем положении не была бы лишней.

Какая искренность, если он маргин и опять смотрит на завиток волос у её уха? Для чего он вообще пришёл? Но надо было что-то делать, говорить, хотя бы для того, чтобы поменять неудобное положение тела.

— Потому что я не хочу отвечать, потому что это неважно.

— А всё же? Откуда у Вас нож?

— Да какая разница, если он теперь абсолютно бесполезен? Где-то подобрала, где, уже не помню. Довольны?

— Не вполне. На вопрос Вы так и не ответили.

— Стоит попробовать поговорить с ним мягче, — решила Стелла. — Разыграть саму кротость и невинность.

— Отпустите меня, прошу Вас! — Её голос немного дрожал, как и было задумано. — Я умру здесь, в этой комнате, без неба, без солнца…

— Неужели Вы настолько соскучились по чистому небу, что решили поговорить со мной? — За этим шутливым вопросом скрывалось недоумение. — И сразу таким высокопарным языком. Ваше «умру без солнца» — просто уморительно.

— Кулан, скажите, Вы такой же, как Ваш хозяин?

— Какой?

Он обескуражен, он в недоумении — всё просто замечательно!

— Такой же… безжалостный. Прошу Вас, пожалейте меня! Я ведь Вам лично ничего не сделала.

— Пока не сделали, но очень бы хотели, — усмехнулся маргин. — К примеру, только что не убили.

— Это от безысходности.

— И что Вы от меня хотите? Чтобы я отпустил Вас?

— Да. — Девушка постаралась выдавить из себя слезу. — Я обещаю, что никогда…

— Оставьте свои обещания при себе.

— Вы мне не верите? — Чёрт, слёзы не подействовали!

— Начнём с того, что я не вправе решать Вашу судьбу. Вы же умная девушка и должны понимать, что отпустить Вас на волю — сущее безумие.

Надежды Стеллы рухнули. Она мысленно выругалась и в ярости кусала губы; несомненно, Кулан заметил это. Теперь он точно знал, что это была игра. От этого на душе стало ещё паршивее.

— Увы, тюремщики освобождают прекрасных пленниц только в дешевых пьесах, — улыбнулся маргин. — Успокойтесь и умерьте свой пыл.