Клементина надеялась, что так и случиться; и тогда именно Зак Рафферти покинет округ Танец Дождя с поджатым хвостом. Она всмотрелась в разлинованные тенями балки, пытаясь разглядеть выемки в стене. Возможно, от томагавков. А может, от обычного топора, которым кололи дрова. Ей хотелось расспросить Гаса о прежнем хозяине дома, о том, как тот умер. Но больше всего хотелось увериться, что кошмарная история – просто выдумка, что Зак Рафферти все сочинил, чтобы напугать ее и отослать прочь отсюда.

– Клементина…

Она посмотрела через стол на мужа. Его взгляд был странным, сонливым и горящим, а когда он произносил ее имя, в голосе звучала хрипотца.

– Клементина, мы теперь здесь. На ранчо, значит… Настало время, чтобы я… – Кожа на выступающих скулах заалела, и он крепко сжал губы. – Сейчас я хочу сделать тебя своей истинной женой. В… физическом смысле.

  Бочонок царапнул пол, когда Гас поднялся. Обошел стол, встал позади жены. Клементина слегка втянула в себя воздух, когда он начал вытаскивать шпильки из ее волос.

  Муж разгладил ее волосы по плечам, неловко, но нежно. Затем протянул руку, чтобы помочь ей выйти из-за стола. Клементина вложила дрожащую и влажную ладонь в его руку. Гас повел ее в комнату со скошенной крышей. Там едва хватало места для брачного ложа — большой железной кровати с домоткаными одеялами и подушками, облаченными в мешки из-под муки.

Она слышала, как сзади нерешительно топчется Гас, слышала его прерывистое дыхание, но не могла заставить себя взглянуть на мужа.

– Я, ээ, оставлю тебя одну на несколько минут, чтобы ты разде… ну, подготовилась. Ну, ты поняла, – с нервным смешком сказал он. Клементина подождала, пока закроется дверь, а затем вздохнула.

Она никогда не видела себя обнаженной. Даже купалась в сорочке. Но на сей раз не стала набрасывать на голову неглиже, как накидку, прежде чем снять одежду. Клементина стянула нижние юбки, кофточку, корсет и сорочку. Заколебалась, но потом дернула за завязки и спустила с бедер муслиновые панталоны.

Быстро двигаясь, вытащила из чемодана чистое белье и расческу, затем надела ночную рубашку через голову. Тонкий батист нежно окутал разгоряченное тело.

Дверь открылась. Клементина почувствовала стыд, представ перед Гасом в одной только ночной рубашке. Стыд и странное ощущение собственного тела: наготы ног под тонким батистом, тяжести грудей и колючести сосков. Пульс под высоким кружевным воротником забился сильно и быстро. Неосознанно Клементина поднесла руку к горлу.

Гас пристально смотрел на ее рот. Его глаза светились, а лицо было напряжено.

– Клементина, – позвал муж, со стоном наклонился и поцеловал ее.

Клементина подалась ему навстречу, чувствуя под пальцами крепкие мышцы широкой спины. Ощутила жар мужского тела под мягкой фланелью. Гас вздрогнул и оторвал от нее губы.

– Ложись в постель.

  Матрас зашуршал, и сыромятная кожа заскрипела, когда Клементина легла. Она натянула одеяло до подбородка. Простынь была холодной и колола ее голые ноги.

Клементина наблюдала, как Гас распускает боковую шнуровку на сапогах и сбрасывает обувь. Она слышала, что мужчины отличаются от женщин в сокровенных местах, но никогда не видела обнаженного мужчину и не имела возможности узнать, в чем заключается различие. Однако Гас разделся только до белого шерстяного белья, а потом отогнул одеяло и лег рядом с ней.

– Не обману тебя, малышка. Будет немного больно.

Она улыбнулась, чтобы показать, что верит в лучшее.

– Я слышала, Гас, что в первый раз всегда больно. Но не понимаю, почему. Что именно ты собираешься делать со мной?

– Только то, что делают все мужья. Ничего плохого.

Сейчас он полулежал на ней, давя массивным торсом. Ей нравилось чувствовать на себе его вес. В этом было что-то такое… такое интимное, будто выдерживая его тяжесть, она становилась настоящей женой.

Гас оглаживал ее, словно пытался утихомирить норовистую кобылку, и Клементина чуть было не рассмеялась. Она дотронулась пальцем до уголка его рта и провела по нижней губе. Мужской рот выглядел жестче, чем был на самом деле.

– Тебе тоже будет больно?

Румянец на его щеках вспыхнул ярче, и Гас потупился.

– Значит, тебе уже все известно, – заключила она. – У тебя это не впервые.

Его голова так сильно опустилась, что Клементина больше не видела лица. Гас шумно выдохнул.

– Клементина… это не та вещь, которую мужчине легко обсуждать со своей безупречно воспитанной, милой и невинной женой.

Ей хотелось, чтобы он перестал говорить так, думать так. Клементина, вне всяких сомнений, не была безупречно воспитанной и больше не хотела быть милой и невинной. И ей не терпелось узнать, что же произойдет дальше. Она не могла выбросить из памяти материнские слезы облегчения, когда доктор заявил, что та не должна больше пытаться заводить детей. К тому же Гас предупредил, что будет больно. И она не раз слышала разговоры о том, что супружескую обязанность приходится терпеть. У Клементины сложилось впечатление, что это вроде наказания палкой.

Девушка вытянула руки по швам и зажмурилась.

– Теперь можешь сделать это со мной. Я готова.

Гас рассмеялся, уткнувшись носом в мягкое местечко между ее плечом и шеей.

– Я люблю тебя, Клементина. Ты такая красивая, такая чистая и непорочная.

– Я вовсе не чистая и непорочная, Гас. Не совсем.

– Значит, ты признаешь, что красива?

Краска залила ее щеки. Муж чмокнул ее в губы, и его смех, низкий и хриплый, окутал ее. Она глубоко вдохнула мужской запах.

Гас провел рукой по груди Клементины, разминая ладонью, потом приподнял, будто оценивая спелость. Слегка зажал сосок между большим и указательным пальцами, смяв шелковистый батист, и Клементину опалило жаром. Муж играл сосками, а ее мышцы дергались все сильнее и сильнее, пока спазмы не сделались невыносимыми. Клементина схватила его за запястье, думая, что умрет, если он не прекратит, умрет, если он остановится.

Гас втиснул ладонь между ног жены, и потрясенная тем, что он трогает ее в запретном месте, и ощущениями, вызванными этим прикосновением, охваченная волнением, Клементина воспротивилась и попыталась оттолкнуть Гаса.

Задыхаясь, он прошептал:

– Не бойся.

– Нет, но это просто… О! – Клементина ахнула, когда он надавил там пальцем, словно пытаясь проникнуть внутрь. Внутрь! Она не хотела лежать спокойно. Не могла. Напряженное тянущее ощущение закручивалось в спираль внизу живота, разбегалось по телу и распирало грудь, пока Клементина не начала задыхаться, а в ушах не зашумела кровь.

Гас опустил голову, и его волосы упали ей на щеку. Одной рукой он пытался расстегнуть ширинку, а другой схватил подол ночной рубашки жены и задрал до талии.

Влажный жар истекал из ее сокровенного местечка, словно Клементина таяла.

– О, пожалуйста, – попросила она, желая чего-то, чего-то, чего-то…

  Гас неподвижно навис над ней. Его грудь поднималась и опускалась, дыхание было тяжелым и прерывистым. Потная шея блестела под светом фонаря.

– Извини, но сейчас я должен быть в тебе, малышка. Должен войти в тебя.

И именно это он и сделал: проник в нее своим твердым и жестким мужским органом. Клементина чуть не завопила. Только засунув кулак в рот, смогла сдержать крик. Ее глаза широко распахнулись, когда Гас глубже вторгся в нее. Казалось, он разрывает ее пополам. Клементина боролась с болью, смиряя желание сбросить мужа. Он снова и снова вонзался в нее, а затем содрогнулся, выгнул спину и застонал.

Гас повалился на нее, переводя дух, и уткнулся лицом в ее волосы. Клементина хотела пожаловаться, что он того гляди раздавит ее, но не могла вдохнуть. Между ног горело, там глубоко внутри, где муж по-прежнему растягивал ее плоть. Владел ею.

Гас слез с Клементины, перекатился на бок и повернул ее так, что теперь они лежали нос к носу. Жжение между ног несколько утихло. Сейчас она чувствовала там горячую влагу. Неужели он что-то в ней порвал, и теперь она истекает кровью?