Скалли втянул в себя загрязненный воздух. Прозрачная пелена начала спадать с его глаз. Он увидел красные, пористые, мокрые куски чего-то, забрызгавшего всю горную породу и землю вокруг. И в следующее мгновение понял, что смотрит на то, что осталось от человека. Коллинз...

«Пожалуйста, Боже, пожалуйста, пусть это будет Коллинз».

Кто-то склонился над ним. Дрю моргнул и сфокусировал зрение на крысиной физиономии Кейси О'Брайана, их командира.

– Мой брат? – прохрипел Дрю, задыхаясь от дыма.

Начальник шахты что-то сказал, но Дрю не услышал. Он заставил себя посмотреть на место, где в последний раз видел Джере, и брат по-прежнему был там. Не разнесенный на кровавые кусочки по всему туннелю. Но раненый – Дрю видел его перебитые ноги. Но Джере был жив, слава Богу. Пока еще жив...

Чья-то рука прикоснулась ко лбу Дрю. Он наблюдал, как шевелятся губы О'Брайана, хотя по-прежнему ничего не слышал.

– Гребаная шахта, – просипел Дрю. Он вытянул здоровую руку и схватился за рубашку мужчины, который должен был предупредить их о заложенном заряде, и резким движением притянул к себе голову О'Брайана, пока не убедился, что командир видит его глаза. – За это мы требуем оплату как за целый день, чертов ублюдок. 

Вдова Сэма Ву пошатнулась,водрузив на плечи тяжелое коромысло. Корзины с бельем яростно закачались на цепях, прикрепленных к концам соснового шеста, отчего тот глубже врезался в ее плоть.

Сузив глаза от хлеставшего по лицу снега, Эрлан зашагала по дороге против ветра. Надетые на ней хлопчатобумажные штаны и коротенькая стеганая куртка были того же белого цвета березовой коры, что снег и небо. Белый – цвет траура — Эрлан будет носить следующие три года.

Миссис Ву несла двухмесячного сына Сэмюэла в сплетенной из соломы перевязи, свисающей на грудь с полоски ткани, обернутой вокруг шеи. Пробираясь через волнистые борозды грязи и снега, китаянка один раз поскользнулась, и коромысло зашаталось, соскальзывая с плеч, из-за чего она чуть не упала на колени.

Эрлан медленно и неуклюже продолжила путь между лачуг, в которых жили китайцы – целого поселения внутри города Радужные Ключи. Проходя мимо ресторанчика, в котором готовили китайское рагу чоп-суи, она учуяла запах жареной свинины и услышала стук костяшек маджонга, доносящийся из игровой комнаты. Увидела пар, струящийся из щели в окне чайного домика. Его вывеска, написанная позолоченной и ярко-красной красками, громко хлопала на ветру. Эрлан миновала магазинчик с лечебными травами, уважительно кивнув стоящему у окна иглоукалывателю Питеру Лингу. Он был последним, кто звал её замуж.

Хотя Эрлан и овдовела, а значит, носила клеймо невезучей, она получила много предложений руки и сердца за четыре месяца со дня смерти Сэма Ву. И не все ее поклонники были холостяками. У многих остались жены в Китае, но иммиграционные законы запрещали женам и наложницам присоединяться к мужчинам, поэтому те и искали себе новых женщин, чтобы получать от них утешение в добровольной ссылке.

Эрлан остановилась перед черными лакированными дверями китайского храма, сняла с плеч коромысло и поместила корзины под свес крыши, хотя белье и было накрыто кусками промасленной клеенки, чтобы не запачкалось. Она стряхнула снег со штанов, поправила соломенную шляпу и скользнула внутрь святилища.

От ворвавшегося холодного воздуха огоньки свечей задрожали в круглых голубых шелковых фонарях и заколыхались развешанные по стенам красные свитки. С уважительно опущенной головой Эрлан приблизилась к алтарю с пятью божествами, вырезанными из дерева и облаченными в ярко-красные шелковые платья и позолоченные головные уборы. Жертвенные чаши для риса и курящиеся благовония стояли у ног идолов. Сэмюэл захныкал, пиная мать в грудь крошечными ножками, и Эрлан погладила его по голове, чтобы успокоить. Она поклонилась богам и зажгла палочку фимиама.

– Пожалуйста, – молилась китаянка. – Пожалуйста, облегчите страдания моего анчинтэ чурен. Научите его мудрости, благодетельному терпению и привнесите мир в его душу.

Статуи смотрели на нее пустыми невидящими глазами. Но с другой стороны, зачем китайским богам вмешиваться в жизнь фон-квея? Пожалуй, правильнее отправиться в храм его Господа Иисуса и помолиться там. Но мысль о том, чтобы войти в белое здание с остроконечной крышей пугала ее. Кто знает, что за демоны живут в том доме?

Прорицатель установил свой столик у дверей храма. Когда, переступив порог, Эрлан проходила мимо, он затряс перед ней своей коробочкой с палочками, пытаясь соблазнить ее возможностью узнать судьбу. Но Эрлан уже знала свое будущее: она собиралась домой.

Направляясь к другому зданию, китаянка боролась со снегом и ветром, и наконец снова остановилась. Рядом с дверью висел ряд колокольчиков, которые зазывно и радостно звенели на ветру. Что как раз уместно, подумалось Эрлан, поскольку здесь располагался дом удовольствий.

Прежде чем миссис Ву постучала, дверь распахнулась. Ах Той открыла рот и с притворным удивлением ударила ладонями по щекам.

– Aйя! Какое удовольствие принимать посетителей в моменты, когда чувствуешь себя такой одинокой!

Ах Той частенько присматривала за Сэмюэлом, пока Эрлан доставляла белье клиентам, особенно в плохую погоду. Но просить что-то обременительное у друга, который не может отказать – некультурно, поэтому девушка для удовольствий спасала Эрлан от смущения тем, что притворялась, будто именно миссис Ву делает ей одолжение.

– Нам приятно приходить сюда, чтобы скрасить ваше одиночество, – ответила Эрлан, следуя правилам приличия. – Но ты уверена, что не занята сегодня днем, старшая сестра?

– Совсем не занята, – заверила Ах Той, поклоном приглашая гостью войти. – Докучливый Ах Фук хотел сегодня пожаловать, но я сказала ему не приходить. Он заставляет слишком много трудиться за мои три доллара. У него яички как у комара и сухой старый корень, который никакие подстегивания не поднимут.

Ах Той помогла Эрлан снять с плеч коромысло. Миссис Ву вытащила Сэмюэла из перевязи, и, засюсюкав, обе женщины на мгновение склонились над ним, прежде чем мать положила ребенка в белую плетеную люльку рядом с печью в гостиной. Колыбель выглядела чужеродно среди восточной лакированной и отделанной парчой мебели.

Ах Той выдвинула красный лакированный стул из-под такого же стола и жестом пригласила Эрлан сесть.

– Я так ждала, что ты осчастливишь посещением мой никчемный дом, что уже налила чай. Вот глупая. Надеюсь, он не остыл.

Эрлан сделала глоток и заверила хозяйку, что напиток замечательный. Ей нравилось приходить в дом Ах Той, поскольку тот был обставлен богато, словно гробница. Изделия из бронзы и фарфора, нефритовые резные фигурки, вазы из слоновой кости, отделанные расписной эмалью сундуки и картины-свитки. И запахи сандала и ладана, а иногда сладкий опиумный душок.

Ах Той занимала высокое положение в китайском сообществе, поскольку одним из обслуживаемых ею клиентов был Одноглазый Джек, который, как говорили многие, являлся самым богатым джентльменов в Радужных Ключах. В Китае таким состоятельным и влиятельным мужчиной зачастую был местный полководец, которого все боялись. Человек, внушающий страх, безусловно, достоин уважения, и всех, кто ему служит, тоже следует почитать.

Ах Той не была такой уж красавицей, но обладала изящным лицом, с которого не сходила улыбка. Сегодня китаянка была наряжена как принцесса в платье темно-синего цвета с вышитыми пионами, а ее волосы украшали гребни в форме морских раковин.

И сейчас Ах Той, улыбаясь, склонилась над люлькой, чтобы потрясти нефритовыми бусами перед лицом Сэмюэла.

– Так значит, ты принесла эту бесполезную маленькую блошку, чтобы она развлекала меня весь день! — воскликнула Ах Той преувеличенно громким голосом, каким обычно произносят комплименты.