Нора кивнула, скрывая недоверие.

– Со временем, – пояснила Оливия. – Может, мне вплести ленту в волосы? Тускло-золотистого цвета, чтобы оттенить желтый.

Обе посмотрели в зеркало. К платью Оливии прилагался симпатичный короткий жакет из бомбазина. Он заканчивался чуть ниже лифа и был отделан рюшами. Оливии пришло в голову, что он прекрасно подчеркивает изгибы ее тела.

– Нет, – решительно произнесла Нора. – Я предлагаю шляпку с пером.

– Ну конечно же!

– Ее светлости ваш наряд не понравится, – продолжала Нора, перебирая шляпки.

Оливия застонала.

– Подол слишком короткий, и она, наверное, упадет в обморок, увидев ваши лодыжки. Каждую неделю она заставляет дворецкого измерять платья всех служанок: убедиться, что они нужной длины. Им не разрешается показывать лодыжки.

– Лодыжки – моя гордость, – ответила Оливия, глядя в зеркало. Они действительно прекрасно видны, особенно в прелестных новых туфлях. У нее были изящные лодыжки.

– Джентльменам они тоже понравятся, – хихикнула Нора. – Да еще и эти ленты у вас на ногах. Как хорошо, что ваша мать этого не видит.

– Фу! Если уж будущая герцогиня не может надеть модные туфли из лайковой кожи, то что говорить об остальных? Уверена, ее светлость согласится.

Или же нет.

Когда гости собрались перед домом и медленно пошли по тропинке к деревне, Оливия поняла: свирепые взгляды герцогини означали ее недовольство коротким платьем и прелестными новыми туфельками.

Ради своего спокойствия Оливия предпочла идти позади, что было очень любезно с ее стороны: один вид ее лодыжек и послушно трусившей рядом Люси почти доводил герцогиню до удара.

Однако по опыту Оливия знала, что мужчин больше интересует грудь и бедра, нежели лодыжки. О лодыжках думали только женщины, подобно ей мечтающие о стройной фигуре.

Конечно, было бы глупо говорить об этом герцогине. Зачем дразнить львицу?

– Оливия! – Джорджиана отделилась от группы.

– Да? – Оливия знала, что сейчас будет.

Но Джорджиана ее удивила.

– У меня не было случая сказать тебе, пока мы не вышли из дома. Твои туфельки просто очаровательны.

– Я хочу продемонстрировать лучшее, что у меня есть. Странно, но еле сдерживаемый гнев герцогини меня веселит. Возможно, сегодня вечером за ужином я прочту лимерик.

Джорджиана поправила зонтик, чтобы солнечный свет не падал ей на лицо. Конечно, ее зонтик был более солидным, чем у Оливии, с высоким остроконечным куполом, защищающим ее с головы до пят.

– Мама не поехала с нами.

– За последний час никто так и не процитировал «Замшелое зеркало», и если я в скором времени не услышу несколько наставительных фраз оттуда, то начну забывать все его заповеди. Хотя перед нами шагает его живое воплощение.

– Мамы нет, – повторила сестра, – поэтому у тебя нет нужды вести себя так, словно она то и дело следит за тобой и заставляет делать что-то ужасное. Например, выйти за Руперта. – Джорджиана махнула рукой в перчатке. – Посмотри вокруг, Оливия. Здесь никого, кроме нас двоих.

– Если тебе удастся не обращать внимания на герцогиню, герцога, леди Сиблторп и юную дурочку Алтею. Не говоря уже о несчастных слугах с корзинами, изнемогающих в своих ливреях. Жаль, что лорд Джастин не смог к нам присоединиться. Прогулка ужасно скучная по крайней мере, а он заставил бы меня смеяться.

– О чем вы разговаривали в гостиной незадолго до нашего ухода? Кажется, вы прекрасно проводили время.

– Мы с Джастином довольно поверхностны, поэтому затеяли игру, чтобы выяснить, кто сумеет придумать самое неприятное оскорбление.

– Зачем вам понадобилось придумывать оскорбления? – Джорджиана искренне огорчилась и скорее всего подумала, что Оливия собирается навредить герцогине Сконс. – Для чего они тебе?

– Это просто игра. Для мужчины Джастин сочинил вот это: «Безмозглая, дрянная, подлая собачонка».

Джорджиана взглянула в сторону герцогини.

– Ради Бога, Оливия, тише! Неужели ты не понимаешь, как это низко?

– Не уверена. – Оливия уже пожалела, что поделилась с Джорджианой. Конечно, сестра не одобрила столь глупого времяпровождения. – Мы просто веселились, – сказала она в свое оправдание.

– Звучит ужасно вульгарно. О подобных словах нельзя даже думать, не то что произносить вслух.

Внезапно герцог отстал от гостей и обернулся.

– Собачонка – это собака с закрученным вверх хвостом. Или другими словами, непородистая, – заметил он, даже не извинившись за то, что подслушал чужой разговор.

Сердце Оливии тут же забилось быстрее. Таких широких плеч, как у герцога, она никогда не видела ни у одного знатного человека. Зачем такие плечи тому, кто все время проводит за испещренными цифрами бумагами?

– А какой вклад вы внесли в игру с моим кузеном, мисс Литтон? – спросил он, устремив на нее пристальный взгляд темных глаз.

Будь у Оливии выбор, она не стала бы произносить эти слова вслух, но герцог и Джорджиана выжидательно смотрели на нее.

– Мое оскорбление для женщины: «тощий хорек с костлявыми бедрами и плоским задом».

Внезапно герцог расхохотался. Смех показался Оливии несколько натянутым, но все же это был смех.

Джорджиана не смеялась.

– Надеюсь, ты не думала обо мне, – прошипела она.

– Нет. – Оливия кивнула в сторону худощавой, хотя и прелестной леди Алтеи.

– Это оскорбление говорит о тебе больше, чем о ней. – Джорджиана бросила на сестру многозначительный взгляд. Поправив зонтик, она взяла герцога под руку. – Расскажите мне еще о бесконечно малых величинах, ваша светлость.

Оливия никогда прежде не слышала, чтобы у Джорджианы был такой воркующий голос. Она чуть наклонилась, притворившись, будто развязалась лента на туфельке, надеясь, что герцог с Джорджианой уйдут вперед.

Она представляла их вместе. Лорд и леди Чопорность, ее великолепие…

Герцог обернулся.

– Мисс Литтон, мы не хотим оставлять вас позади! – Он без улыбки посмотрел на нее, и ее сердце вновь безумно забилось.

Гости собрались у белых ворот рядом с довольно ветхим домом. Герцогиня передала трость слуге.

– Хорошенько постучите в ворота, – приказала она. – Это разбудит обитателей.

– Прошу прощения, – вступился герцог и отпустил руку Джорджианы. – Позвольте мне. – И он легко отодвинул щеколду.

– Не надо было этого делать, Таркуин, – сказала герцогиня. – Я всегда сообщаю таким образом о своем прибытии. Зачем заставлять бедняг бегать полуодетыми? Это ужасно.

Герцог молча открыл ворота и придерживал их, пока гости не прошли. Яркие шляпки и зонты выделялись на фоне запущенного пейзажа.

Дверь дома отворилась, и оттуда высыпали дети, раскланиваясь перед гостями.

– Добрый день, миссис Нокем, – обратилась герцогиня к невзрачной усталой женщине с красными узловатыми руками. Все дети уже успели выстроиться в ряд. – Эйвери, Эндрю, Арчер. – Герцогиня кивнула каждому.

– Я Альфред, – сказал самый маленький мальчик. – Арчер в пабе.

Герцогиня нахмурилась.

– В пабе, миссис Нокем? Арчер ведь еще слишком молод, чтобы пить спиртное.

– Наш Арчер приносит домой пенни в неделю, отмывая кружки, ваша милость. Мы очень им гордимся.

– Конечно, пенни это очень важно. – Герцогиня снова посмотрела на детей. – Добрый день, Одри и Эми. Где Энн?

– В доме, ей не очень хорошо, – ответила мать, теребя передник.

– Надеюсь, это не связано с ребенком. Насколько мне известно, она встречается с младшим сыном мясника.

– Нет, нет! – Миссис Нокем часто заморгала. – Наша Энн хорошая девушка. Она посидела на траве, и теперь вся покрылась пятнами. Мы называем это лиловой сыпью.

Герцогиня махнула рукой слуге.

– Внесите корзину в дом. Миссис Нокем, позвольте заметить, одна из моих гостей, мисс Джорджиана Литтон, довольно искусна в лечении кожных болезней.

Оливия подалась вперед и шепнула сестре на ухо:

– Леди Алтея может вызывать экипаж и возвращаться в Лондон.

Однако леди Сиблторп не желала сдаваться.