— Откуда у вас такие сведения? — Рейне снова опустился на стул. В лице читалась настороженность. Он наклонился близко к Марии, глаза превратились в узкие щелочки. Она напряглась, чтобы не отпрянуть назад.

— Взлом осуществила Сандра Хэгг, — произнесла Мария твердым голосом, — о чем вам, я полагаю, известно. Что именно она украла и почему вы не заявили на нее?

Хаммар долго качался на стуле, прежде чем ответить. Мария чуть не потеряла терпение.

— Правды, значит, хотите. Неужели мой отзыв о Сандре показался слишком восторженным? О мертвых либо хорошо, либо ни слова. Она действительно была прекрасной медсестрой, но страдала от зависимости. Мы собирались отправить ее в реабилитационную клинику в Монреале. Разработанная нами программа по лечению наркозависимости — одна из самых эффективных в мире. Началось все с того, что один из сотрудников заметил: не хватает ампул морфина — из шкафа с лекарствами взяли больше, чем значилось в предписании для только что прооперированных пациентов. Мы начали следить за Сандрой и поймали ее с поличным. Она согласилась пройти лечение, но в какой-то момент, видимо, необходимость получить дозу превысила доводы разума, вот она и проникла в клинику, инсценировав кражу.

— Ей удалось что-то вынести?

— Мы все пересчитали. Она унесла лишь шприцы и иглы, но не морфин.

— Морфин обычно хранят в холодильнике?

— Нет, а почему вы спрашиваете? Кто именно рассказал вам о происшествии? У меня есть право знать, черт побери! Ленни, верно? Я этого так не оставлю! — Он снова откашлялся, и Мария чуть не взорвалась от раздражения. Что у него с голосом? Он простужен или просто нервничает?

— Нет, это не Ленни. Большего я вам сказать не могу. Вы можете идти. Если у вас появятся какие-то полезные сведения, позвоните нам. Не исключено, что мы попросим вас прийти еще раз, если у нас возникнут дополнительные вопросы в связи с расследованием убийства.

— Инспектор, вы же понимаете: ее прикончил кто-то из приятелей-наркоманов. Создается впечатление, что мы с вами живем в разных мирах. Кому, как не вам, знать, кто чаще всего оказывается замешанным в преступлениях? Сандра наверняка пообещала дружкам устроить грандиозную вечеринку, но ничего не вышло. Кто-то из них расстроился, потерял контроль, и вот так оно все и случилось. И не лень вам копаться в этой куче дерьма? Давайте все запомним Сандру отличной медсестрой, какой она была до того, как сорваться.

Проводив Рейне Хаммара к выходу, Мария вернулась к себе и набрала номер Юнатана Эриксона. Он был явно рад услышать ее голос.

— Все утро собирался тебе позвонить. Раз десять поднимал трубку, но так и не набрался храбрости. Не знаю, как себя вести в подобной ситуации. Хотел просто поблагодарить за вчерашний вечер. Может, как-нибудь повторим? Я имею в виду, ужин. Чем раньше, тем лучше. Я уже давно так приятно не проводил время.

— Я тоже. Как Эмиль себя чувствует?

— Отлично! Температура спала, и он начал бузить — ему надоело сидеть взаперти.

— Хорошие новости. Прости, что я надоедаю тебе вопросами, но мне нужно узнать: морфин для инъекций хранят в холодильнике?

— Нет, конечно, а зачем тебе?

— Не могу сказать. А вакцину от гриппа? Ее нужно хранить в холоде?

Уборщица из клиники упомянула звук захлопывающейся дверцы холодильника в процедурной, откуда с пакетом вышла Сандра.

— Да, вакцину держат в холоде. Когда у тебя есть время увидеться? Правильный ответ должен быть: прямо сейчас! Я хотел с тобой кое о чем побеседовать. Это не телефонный разговор. Обсудим при личной встрече.

— Звучит заманчиво, — хихикнула Мария, но тут же взяла себя в руки и снова посерьезнела.

— Сугубо по работе, — ответил он. В голосе слышалась ирония. — Я собирался забрать Мальте домой сегодня, но Марианна разрешила детям построить домик в гардеробной, и они хотят устроиться там на ночлег. Ты ведь не против? А раз вечер снова свободен у нас обоих, может, сходим куда-нибудь поужинать? Если ты, конечно, не считаешь, что это слишком скоро. — Последнюю фразу Юнатан произнес столь поспешно, что Мария не сдержала улыбки. Как он нервничает!

— Я считаю, это в самый раз!

Мария повесила трубку и занялась сортировкой почты. В одном из конвертов должно быть заключение судмедэкспертов. Она посылала им запрос по поводу содержания в крови Сандры Хэгг следов алкоголя или наркотиков. Найдя нужный конверт, Мария вскрыла его и прочитала содержимое: так и есть, ничего не найдено.

Согласившись на свидание с Юнатаном, Мария еще не знала, что скоро раздастся звонок, который не только изменит ее планы на вечер, но и запомнится на всю оставшуюся жизнь. Звонили из Каппельсхамна, с завода по добыче и обработке известняка, принадлежащего компании «Нордкалк». В карьере, в одной из ям, куда сбрасывают негашеную известь, сотрудник завода обнаружил человеческие останки.

Уже сорок минут спустя Мария Верн и Томас Хартман подъезжали к офисному зданию завода «Нордкалк». Из-за грохота камнедробилок и шума морского ветра разговаривать было почти невозможно. В порту шла погрузка судна. Землю вокруг покрывал тонкий слой известковой пыли, похожей на сахарную пудру. Розовые кусты казались необычно бледными, а посеревшие деревья будто отлитыми из бетона. Между цементными силосами извивались ленточные транспортеры. Мария проследила за ними взглядом и уперлась в высоченные горы известняка, метров двадцать, не меньше. Директор филиала, Карл Нильсон — это он звонил в полицию, — предложил Марии пересесть в его джип. Хартман поехал за ними следом. Дорога шла через карьер мимо обрывов и изумрудных озер, окруженных приземистыми соснами, вверх по крутому склону, где крутились белые лопасти ветряных электростанций. Практически лунный пейзаж. Карл указал ей на рыбопитомник, где разводят форель, а также на скалы, где гнездится несколько видов птиц. Солнце светило сквозь дымку. Его лучи отражались от белого камня, создавая волшебное, сверхъестественное свечение, словно на алтарных образах. Задав пару общих вопросов, Мария узнала, что известняк применяется, в частности, при производстве стали и сахара для поглощения примесей. Карл сообщил инспектору, что экспорт известняка составляет три миллиона тонн в год. Обсудили они и проблему заболеваний легких, вызываемых вдыхаемой пылью. Как показали последние исследования, известковая пыль опасности для здоровья практически не представляет. На подобные отвлеченные темы они старались беседовать всю дорогу до места, где были обнаружены останки.

Там уже выставили полицейское ограждение и работали техники-криминалисты. Когда Мария Верн и Томас Хартман подошли к краю ямы, с ними поздоровался Свен-Оке Свенсон. Именно на его долю выпала страшная находка. Он показал им фрагменты костей, череп и челюсть с одним золотым зубом, а также пряжку от ремня и молнию.

— Как долго, по-вашему, тело пролежало тут? — поинтересовалась Мария. Сама она предположила — лет пять — десять, судя по тому, что на черепе уже не осталось волос.

— Примерно сутки. Ночью был дождь, и процесс ускорился. Одежда в таком случае буквально самовоспламеняется. В теле человека много воды, а когда в негашеную известь попадает вода, начинается химическая реакция, в результате которой выделяется огромное количество тепла. Поэтому я бы сказал: сутки, максимум — двое. Известь словно зыбучие пески — все поглощает и разъедает, разве что благородные металлы и бриллианты ей не под силу. Видите вон те светлые полосы? Это известь еще не до конца погашена, а вон там серые полосы с гашеной известью — в них химический процесс уже закончился. Местные тайком сбрасывают сюда мусор, так с ним ничего не делается.

Мария подошла поближе к краю и заглянула в глубь ямы. На дне покоилась застывшая серая масса, постепенно переходящая в белый цвет. Выглядела она не менее привлекательно, чем песчаный пляж в Тофте. Коварная и опасная известь совсем недалеко от изумрудных озер, обязанных своим цветом залежам известняка, как объяснил Марии Карл, когда она изумилась оттенку воды.