— Конечно, она вам ничего не сказала. Стоит вести о моем приезде распространиться, как все, о работе можно забыть. Тут же принимаются трезвонить газетчики, теле- и радиожурналисты клянчат интервью. Читатели, разумеется, не упустят шанса подписать книгу, а издатель примется кружить надо мной, словно стервятник, требуя результата.

Незнакомка проследила за его небрежно взметнувшейся рукой. Деревенщина, да и выглядит не очень-то. Уж больно неприступная, а ради чего тут стараться? Конечно, он может ошибиться. То, что она смахивает на библиотекаршу, еще ничего не значит.

— Ну так что у нас с цветами? — спросила она.

— С цветами? — Он не сразу взял в толк, о чем речь. «Дети — цветы жизни», — пришло ему в голову. Пожалуй, она слегка недоразвитая, хотя с виду и не скажешь. Но тут его взгляд упал на лейку, и он все понял. — Цветы забирайте к себе домой. Мне необходимо, чтобы меня никто не тревожил, когда я работаю. В процессе созидания я пробую слова на вкус, прокатываю их по языку, проверяю, какое у них послевкусие. Вы задумывались о том, что у слов есть послевкусие? Десятки тысяч зачитываются моими стихами, и мне нельзя разочаровать моего читателя. С каждым новым сборником от меня ждут новых высот.

— Что вы говорите! Ваши книги так хорошо продаются? Клас Стриндберг, вы сказали? Боюсь, я никогда о вас не слышала, уж простите. — В ее взгляде промелькнуло любопытство и даже жадность.

Неожиданно она взяла и присела к нему на краешек кровати.

— Вы пишете под псевдонимом?

— Я уже давно не выпускал ничего нового. Обычному человеку не понять, что за мука — переплавлять неуловимые движения души в жесткую сталь слов. Все равно как сервировать собственную голову на серебряном блюде. Если вы понимаете, о чем я. — Про голову — это любимая присказка его матушки. Ох, как литературно она бывало выражалась!

— В каком издательстве выходят ваши книги?

— Ну что за мелочный вопрос! Вас вряд ли интересуют такие скучные детали. Вы создаете впечатление женщины глубокой, обладающей уникальными качествами — я это сразу вижу.

— Вот как? И что же вы успели разглядеть? — Она чуть наклонилась ему навстречу. Верхняя губа слегка подрагивала, едва заметно, но ему все равно показалось, что она смахивает на кролика, и он не удержался от улыбки.

— Что тут смешного? — возмутилась она, не сводя с него пристального взгляда. Заметно помрачнела — надо бы ему поаккуратней. — Так какие же качества меня выделяют, по вашему мнению?

— Вы — надежный человек, способный сохранить тайну. А посмотрите на ваши нежные ручки! Мягкие, никаких мозолей. Все твердят: «Глаза — зеркало души». Как банально! Руки — те действительно зеркало души. А на пальчиках нет колец — вот уж точно женщина с большими возможностями. — Тут он погладил тыльную сторону ее ладони своей горячей рукой, а затем перевернул ладонь. — Линия жизни четко прочерчена, а линия любви прерывается в нескольких местах. — Ханс провел по ней пальцем и ощутил легкую дрожь, пробежавшую по телу незнакомки. Не торопись. Хватит с нее пока. Пусть запомнит это прикосновение и захочет продолжения.

— Вас переводили на другие языки? — задала она очередной вопрос, отняв у него ладонь после немного неловкой паузы.

— Разумеется!

— И вы пишете под вашим настоящим именем? — не унималась она.

Не улыбка ли играет на ее губах? Ему следует быть поаккуратней.

— Нет, под псевдо… ну, вы понимаете. Хочется сохранить право на частную жизнь.

— И какое же имя значится на обложке?

— Позвольте мне сохранить его в тайне. Весной я снял квартиру на набережной Страндвэген в Стокгольме и как-то вскользь имел неосторожность упомянуть это имя. Тут же поползли слухи, и мне пришлось уехать. Потеряны три месяца спокойной работы, а об уплате неустойки за квартиру даже говорить не хочется. Нет, я настаиваю на том, чтобы сохранить инкогнито. Именно такие условия мы оговаривали с Сесилией Гранберг, и ей данная сделка выгодна не меньше, чем мне. К слову, вы, часом, не будете проходить мимо винного магазина сегодня? Я бы попросил вас… если, конечно…

Она помотала головой.

— Кажется, у них можно сделать заказ через продуктовый, но я точно не знаю.

После того как за соседкой, вынесшей последнее кашпо с пеларгонией, захлопнулась дверь, Ханс Муберг вздохнул с облегчением. Однако уже совсем скоро в душу снова закралась тревога. Не заподозрила ли она чего? Нет, вряд ли. Иначе не присела бы к нему на краешек кровати. Но если она проболтается соседям, а те слышали ориентировку по радио и им удастся сложить два и два, то ему придется снова пуститься в бега. И куда ему тогда податься? Здесь по крайней мере полно еды, есть электричество и нормальная постель. Пора пораскинуть мозгами. Может, лучше всего взять неприметный «сааб» Сесилии и слинять, пока не поздно? Но куда? Стоит появиться в общественном месте, и тут же подхватишь эту птичью заразу. В поликлинику ему путь заказан — там обязательно потребуют документы. Протянуть им водительские права — все равно что купить себе билет за решетку, причем билет в одну сторону. А без врачей и справки не видать, так что с острова ему не выбраться. Вот влип! Во всем виновата она, Сандра. Оставь она его в покое, не пригласи домой, ничего бы не произошло. Но она настояла, хотела расспросить его о вакцине от птичьего гриппа. Он-то распушил перья и наболтал ей лишнего, наобещал с три короба. Хотя, если так посудить, при определенной доли везения ему удалось бы сдержать обещание. Ей не терпелось узнать, где он достал вакцину. И почему это так важно? Строго говоря, никакой вакцины у него не было, но, грамотно пообщавшись с парой нужных людей в Гонконге, он смог бы ее добыть. Приторговывать препаратами, действие которых наступает недели через три, очень удобно — почти никакого риска. Если товар окажется ненадлежащего качества, тебя уже давно и след простыл. С виагрой в этом смысле сложнее — у той немедленный эффект.

Ханс Муберг прокрался вдоль изгороди к сарайчику, где припарковал свое «любовное гнездышко». Где-то в фургоне у него наверняка завалялась упаковка с пивом, он должен ее найти, а иначе и жизнь не жизнь. Пропустить пару баночек, вздремнуть, а потом уже попытаться собраться с мыслями и придумать выход из ситуации.

Мария заказала в интернет-магазине букет цветов с доставкой в больницу Фоллингбу для коллеги, Еспера Эка, взглянула на часы и выключила компьютер. Она только что вернулась с летучки, собранной в связи с введением комендантского часа. Отпускников вызвали на работу, и теперь полицейским предстояли неминуемые сверхурочные, хотя им в помощь привлекли дружинников и охранников частных предприятий. Надо охранять аэропорт, порты, а также аптеки и поликлиники. Для Марии как руководителя следствия никаких изменений в графике это не влекло, но ситуация была откровенно тревожной. Кто понесет расходы? На ком лежит основной груз ответственности? Ничего не ясно.

Подойдя к вешалке за курткой, Мария услышала, как в соседнем кабинете Хартман разговаривает по телефону. По-английски. Особых способностей к иностранным языкам коллега не имел. Забавно, когда серьезные вещи произносятся с чудной интонацией и могучими готландскими дифтонгами. Хартман вырос в Мартебу и, несмотря на годы, проведенные на материке, так и не избавился от родного говора. Мария сдержала усмешку — тема обсуждалась невеселая. Да и потом, она очень ценила коллегу. Хартман всегда выкладывался по полной и от других ожидал такого же. Его щедрость граничила с безрассудством, однако своими достижениями Томас, вероятно, был обязан именно этому качеству. Он излучал такую искреннюю доброжелательность, что людей буквально тянуло раскрыть ему душу.

«Сергей Быков», — не без труда записал по буквам Хартман и уже мгновение спустя показался в дверях. Выступившая на лбу испарина, рубашка в пятнах пота — беседа на английском далась нелегко! Но Томас был доволен и полон энтузиазма.