— Какой кошмар! Если бедняжку Берит посадят за непредумышленное убийство, она уже никогда не оправится. — Мария, сама того не заметив, сделала пару шагов назад. — А таксист, его тоже грибами угостили?

— Нет, кажется. Я собирался с ним еще побеседовать, но жена говорит, он лег спать. Всю ночь работал, так что теперь раньше двух-трех не встанет.

Мария вернулась в машину и набрала номер Йенни Эклунд. Новости привели тренера в замешательство.

— Найти замену в разгар отпусков — задача почти невыполнимая! Сегодня на ужин сварим макароны и обойдемся готовыми тефтелями, но дальше нужно что-то придумать. Поди приготовь на пятьдесят ртов! Одно молоко разогреть — уже непросто.

Мария только развела руками. Все, что она могла предложить, — это съездить и купить еды, но Йенни уже отправила в магазин кого-то из родителей.

— Я еще позвоню вам, если мы совсем никого не найдем. Хотя вы, наверное, работаете всю следующую неделю? — уточнила тренер.

— Верно, работаю. Можно было бы попросить Кристера, папу Эмиля… — Мария осеклась, не договорив. Идея не самая блестящая, особенно если за ним увяжется Майонез. Лучше избавить сына от такой компании.

На пути домой Мария остановилась у киоска, чтобы купить пару книжек в мягкой обложке и большой пакет конфет. Чем еще развлечь себя дождливым летним днем?

Инспектор уголовной полиции Томас Хартман ходил туда-сюда по газону вслед за ручной газонокосилкой. Слишком просторные шорты трепыхались на ветру, отчего его тонкие незагорелые ноги казались еще худее. Рубашка была застегнута на все пуговицы до одной, однако галстук, который он всегда носил на работе, теперь свешивался из кармана, напоминая высунутый собачий язык. Когда Мария припарковалась у гаража, Хартман не замедлил хода, а завершил уже начатый отрезок и только потом повернул назад, подойдя к дорожке.

— Решил воспользоваться моментом и постричь газон, пока снова дождь не пошел, — пояснил Томас и, прищурившись, взглянул на небо.

— Да, похоже, скоро снова начнется, — согласилась Мария и направилась к дому. — У вас не заперто? Была в городе и заодно купила Марианне книжку, которую она хотела.

— Жена собралась на водную гимнастику, сидит на кухне, ждет, когда подруга за ней заедет.

Начав поиски жилья, Мария приценилась к домикам у моря, но поняла, что такое приобретение ей не по карману. На обычную зарплату полицейского, без того, чтобы добавить изрядную сумму наличными, купить даже крошечную лачужку с видом на море возможным не представлялось. Улоф Якобсон из Эксты сказал, что она может снять жилье у него, но что-то говорило Марии: за предложением квартиры стоит нечто большее. Улоф был отличным парнем, и она не имела ничего против, но ей требовалось время, чтобы прийти в себя после развода. Сняв второй этаж в доме Томаса и Марианны Хартман, она не чувствовала себя никому обязанной. Эта тихая пара уважала ее покой. Случись им в одно время отдыхать в саду, они всегда были рады угостить ее чашкой кофе, но компании своей не навязывали. Из-за эмфиземы, повлекшей за собой пересадку легкого, жена Хартмана досрочно вышла на пенсию. Узнав, что Мария поселится у них вместе с сыном и дочкой, Марианна жутко обрадовалась и тут же предложила свою помощь. Погонять с детьми мячик — это вряд ли, но вот присмотреть за ними — всегда пожалуйста. Томас все свободное время посвящал саду, что Марию очень устраивало: она могла наслаждаться настоящим зеленым оазисом, пальцем о палец не ударив. Кроме прочего, в полицейское управление они с Томасом ездили вместе — хорошая экономия, ведь одинокой матери двоих детей деньгами разбрасываться не приходится плюс по дороге можно было решить массу рабочих вопросов. Да и Эмилю рукой подать до футбольного лагеря. В общем, все эти преимущества перевесили заманчивый вариант почти бесплатного жилья в Эксте.

— Марианна, я купила тебе книжку — «Мифы об эпидемиях». Помнишь, мы вчера о ней говорили? Потом возьму у тебя почитать, если решишь, что стоит. А себе взяла детектив, как-то захотелось отвлечься. Боюсь, твоя книга для меня сейчас слишком мрачная. В аннотации на обложке упоминается и чума, и «испанка». По новым данным, этот грипп якобы унес сто тысяч жизней в одной только Швеции. Не самое веселое чтение. Посмотрим, что ты скажешь.

— Спасибо, как мило, что ты вспомнила о книге. Послушай, говорят, Берит Хоас в больнице? Подруга рассказала. С ней ведь ничего серьезного?

Петер Седеррот лежал в постели и в полусне щурился на узенькую полоску хмурого дневного света, сочащегося из-под шторы. Сонья уже два раза приходила будить его, но он попросил жену дать ему поспать еще немного. Полицейские хотят с ним поговорить, сообщила Сонья, и медсестра из больницы тоже звонила, еще в полдень: что-то про Берит Хоас. Но он вернулся с ночной смены! Разве они не понимают? Если пришел домой к семи утра, то в восемь в лучшем случае заснул. Разбудили в двенадцать — значит, спал четыре часа. Всего четыре! Звонит кто-нибудь и спрашивает: «А ты еще спишь?» Зла на них не хватает! Никто же не станет звонить друг другу в два часа ночи и удивляться: «Ты что, еще спишь?» Никакого уважения! Всю ночь за баранкой — та еще работка. Туристы с последнего парома с их тяжелыми чемоданами, будто они на соседнем острове-заповеднике — Готска-Сандён — перезимовать решили, вечно сцепятся друг с другом из-за места в очереди на такси. Нагулявшиеся по кабакам пассажиры вечно норовят завести душевную беседу или поторговаться из-за цены. Или попадется роженица, и ее срочно нужно везти в больницу, или жена поссорилась с мужем и едет ночевать к подруге, а деньги дома забыла. Когда отсыпаешься днем, все ночные события будто смазываются и становятся продолжением сна.

Петер проснулся от озноба. Одеяло, которым он хотел укрыться, валялось на полу, мокрое от пота. Снаружи было пасмурно, и в комнате не сказать чтобы тепло. Уж не простыл ли он? Петер приподнялся на локте и отпил из стакана, стоявшего на столике у кровати. Вода оказалась теплой и несвежей, глотать было больно. Заболеть сейчас совсем некстати. Ему даже пришлось обучить жену фокусу с циферблатом, который он обычно проворачивал на соревнованиях почтовых голубей. Так он выкроил себе еще немного времени для дополнительных дежурств. Заработанные извозом деньги предназначались для отпуска. Ближе к осени, когда закончится туристический сезон, они поедут в Китай — Сонья всегда туда хотела.

Петер снова откинулся на подушку и прикрыл веки. Перед глазами плыли лица ночных пассажиров. Если долго работать таксистом, начинаешь узнавать постоянных клиентов. Притом что водителя обычно не берут в расчет. Пассажир садится в машину, называет адрес и напрочь забывает о шофере. Вот так же и вчера, когда он подвозил врача из новой поликлиники. Это частная больница, где медсестры в их элегантного покроя форме больше смахивают на бортпроводниц и разговаривают всегда отчетливо и подчеркнуто-любезно, будто на публику. Сонья сказала, туда берут только тех, у кого красивый голос. Мало ли, может, так и есть. Врача этого зовут Рейне Хаммар: высокий, чуть ли не под два метра, в безупречном костюме, с безупречной прической и явно простуженный. Или у него аллергия. Он не сморкался, но постоянно шмыгал носом и откашливался. Уже через десять минут таксист понял, что это действует ему на нервы. Петер читал про врача в газете. Там же на фото была и его жена — привлекательная, уверенная в себе женщина, тоже врач. Но в такси Рейне Хаммар ехал не с женой, а с молоденькой симпатичной блондинкой в короткой юбке и ботфортах. По возрасту она годилась ему в дочери, только вот Петер не представлял, что за родители выпустят ребенка из дома в таком виде. Врач назвал адрес на окраине Висбю — улица Юнгмансгатан, хотя из той же газеты Петер знал, что Хаммары живут в самом центре — в престижном районе Нордерклинт, в домике стоимостью четыре с половиной миллиона крон. Мало ли, может, переехали.

Рискуя сбить пешехода или велосипедиста, Петер то и дело поглядывал в зеркало заднего вида, наблюдая, чем занимается парочка. Блондинка расстегнула привычным жестом молнию на брюках Хаммара. Перед тем как наклонить голову, она встретилась глазами с Петером и подмигнула ему, на губах у нее играла усмешка. Таксист даже пропустил нужный съезд, но пассажиров явно не заботило, что им придется еще немного покружить. Выходя из машины, Хаммар сунул Петеру купюру в пятьсот крон: «Я надеюсь, вы слышали про служебную тайну?»