— Нет, — сказала Кейт и подумала, что ее очень порадовало бы, если бы Нат утонул в скипидаре или был до смерти забит мольбертом. Никакие другие его связи с миром искус ства ее не устраивали. Она выпила много вина, но упоминание о Нате подействовало на нее отрезвляюще. И еще более отрезвляющей была мысль о том, что, если Фабьен запомнил в деталях все рассказы из отеля «Дю рок», он не забыл и то, о чем она говорила на приеме на мысе Ферра.
Все время, пока они разговаривали, рука Фабьена двигалась над маленьким блокнотом. Кейт поняла, что он рисует ее. Она напряглась и постаралась одновременно втянуть щеки и принять более выгодную позу.
Фабьен резко остановился.
— Ну вот, когда ты начинаешь позировать, твое лицо уже не такое интересное. Расслабься, — сказал он, — продолжай говорить.
— Э-э… — Кейт пыталась придумать тему, которая не была бы связана с дядей Грэхемом или тетушкой Джоан. Или Натом Хардстоуном. — Расскажи мне о графине, — попросила она.
— Одиль… — Фабьен осторожно водил карандашом по бумаге. — Очень интересная женщина. Она прожила потрясающую жизнь.
— Правда? — Кейт уже готовилась услышать, что художники наперебой хотели, чтобы Одиль им позировала. Наверняка старуха и Фабьену все это рассказывала.
— Очень интересная женщина. Она когда-то сама рисовала и позировала… была очень красивой моделью. Все хотели рисовать ее.
— Послушай, по поводу красивой модели… Это ведь неправда? Посмотри на ее лицо! Оно же все перекошено!
Фабьен продолжал молча рисовать.
— Она показывала мне фотографию, — Кейт понимала, что поступает низко, но была полна решимости докопаться до истины, — красивой молодой девушки на пляже. И сказала, что это она, но это же невозможно! Между ними нет ничего общего!
— Это была она.
— Я не верю, — заявила Кейт. — Девушка на фотографии была очень красива, просто ослепительна. А графиня… она…
— У нее был удар.
— Что было?
— Апоплексический удар. Несколько лет назад. Ей удалось восстановиться, но лицо пострадало очень сильно…
Кейт почувствовала, что заливается румянцем, и закрыла щеки руками.
— Не может быть! Ты шутишь?
— Боюсь, что нет.
Кейт не решалась на него взглянуть. Она вся горела от стыда. Она знала об ударах не очень много, но достаточно, чтобы понять — они происходят внезапно и разрушают жизни, превращая здоровых энергичных людей в абсолютно беспомощных. И загорелые красавицы становятся одноглазыми старухами с перекошенными лицами.
— Но как? — прошептала она. — И почему? Почему это случилось?
Фабьен пожал плечами:
— Никто точно не знает. Но я уверен — думаю, и она тоже, — что это как-то связано с курением. Но графиня все равно не собирается бросать. Говорит, что для нее это единственная радость и молния не ударяет дважды в одно и то же место. Надеюсь, она права.
Кейт стояла не поднимая глаз — все это было слишком страшно.
— Я сказал «единственная радость», — объяснил Фабьен, — но есть и другие. Она по-прежнему любит позировать и остается отличной моделью, одной из самых моих любимых… Смотри!
Фабьен подошел к холстам у стены и с явным удовольствием вынул один из них. Это был портрет графини: перекошенное лицо совсем без макияжа, волосы забраны назад, — она смотрела так, словно бросала вызов всему миру. Фабьен прорисовал ее скулы и изящную линию подбородка настолько хорошо, что Кейт увидела на ее лице тень былого очарования — эта женщина когда-то была очень красива. У нее перехватило дыхание.
— Я постоянно ее пишу. Портретов очень много, — спокойно заметил Фабьен, показывая Кейт одну картину за другой. Графиня в желтом платье на бледно-голубом фоне. Она же в красной блузке на фане обоев с розами. Обнаженная графиня с серой кожей и грудью, похожей на сморщенные сухофрукты, над выпирающими ребрами.
Кейт наконец-то все поняла.
— Та картина внизу… — медленно произнесла она. — Это ведь ты написал.
— Да, ту, которая в гостиной, — кивнул Фабьен. — Но только ту из всех других портретов Одиль. В холле, например…
Кейт ахнула:
— В холле? На них тоже она?
— Конечно. А кто же еще, по-твоему?
Он, должно быть, решил, что она глупая и вдобавок еще и злая. Чтобы скрыть от Фабьена покрасневшее лицо, Кейт подошла к окнам. Одно из них — в самом углу — было открыто, и девушка выглянула на улицу, подставив пылающие теки под легкий ветерок.
Вдруг загорелые руки обхватили ее и крепко сжали. Кейт резко обернулась. Она не слышала, как он подошел.
— Осторожно, — пробормотал Фабьен, — я не хочу, чтобы ты упала. — От него сильно пахло скипидаром. — Я должен показать тебе еще кое-что.
— Что? — недовольно спросила она и попыталась выпрямиться. Фабьен потянул ее к себе, его руки пробежали у нее по спине, плечам, потом вниз и как будто случайно прикоснулись к груди. Он посмотрел ей прямо в глаза, а потом пошел в конец комнаты — туда, где стояли холсты.
— Вот это, — произнес он, достав один из них. На нем была изображена девушка с волосами мышиного цвета и широко расставленными глазами.
И вдруг Кейт поняла — волосы, бледная кожа, небольшой, но округлый рот, полные губы, — что смотрит на свое отражение.
— Да, — сказал Фабьен, — это ты. Похожа, правда?
Кейт кивнула — она слишком расчувствовалась, чтобы говорить. Он нарисовал ее. И, более того, сделал это великолепно. Портрет получился скромный, но очень романтичный, а ее лицо художник явно считал привлекательным. Она выглядела почти красавицей. Вот только…
— Разве это возможно? — Ведь они познакомились всего несколько дней назад, и она ни разу не позировала ему. Неужели он рисовал ее по памяти?
— В этом-то вся загадка, — произнес Фабьен, осторожно приближаясь к ней. — Я был просто поражен, когда увидел тебя на приеме. Этой картине уже много лет.
— Много лет? Но мы ведь встретились совсем недавно.
— Я знаю, — прошептал Фабьен, и его губы оказались совсем близко от ее лица. — Это было как озарение. Меня всегда преследовали несколько образов. И твой — один из них.
Кейт опоздала к началу своей смены в ресторане.
— Прости, — извинилась она перед Селией.
— Ничего страшного. Я бы не сказала, что у нас наплыв клиентов.
Как обычно, в ресторане не было ни единого посетителя. А бизнес в кафе напротив, как всегда, процветал. Его хозяин, ненавидевший всех вокруг, обходил границы своей империи, готовый в любой момент дать отпор голодным котам или музыкантам с гитарами.
— И все же где ты была? В своем новом доме?
— Да, переносила вещи. Это заняло кучу времени.
— Конечно, — усмехнулась Селия. — Несложно догадаться, чем еще ты занималась.
— О чем ты? — с вызовом спросила Кейт.
— Твой друг художник помогал тебе? Переезжать? — поддразнила ее Селия.
Кейт покраснела. После поцелуя Фабьен объявил, что приглашает ее завтра на ленч. В какое-то особенное место, как он выразился. Но Кейт не хотела искушать судьбу и рассказывать об этом подруге. Если в итоге у них ничего не получится, она бы предпочла, чтобы об этом никто не знал.
— Я все равно рада, что у вас все в порядке, — улыбнулась Селия и внимательно посмотрела на Кейт. — Жаль, я не могу сказать то же самое про нас с Кеном.
— Что случилось? — Кейт почувствовала себя некомфортно, вспомнив разговор с Кеном в машине. Но разве она виновата, что воспринимает его по-другому — не так, как Селия.
— Бедняжка, он начинает впадать в депрессию.
— Боже мой, — ради приличия промолвила Кейт. Скорей бы он впал в сильную депрессию и уехал отсюда! — А что случилось?
Селия положила руки на талию.
— Кен почти ничего не рассказывает о том, что ищет…
— Неужели? — съехидничала Кейт, не сдержавшись. Подруга недовольно взглянула на нее.
— …но у него не все идет гладко. Он постоянно нападает на след, вот только он его никуда не приводит.
— Кен так до сих пор и не рассказал тебе, что ищет? — нетерпеливо перебила ее Кейт. — Если это не выдумки.