Карен раскрыла медальон и вынула фотографию Дженни. Этот снимок она убрала в шкатулку, а медальон взяла за цепочку и замерла. «Тебе понадобятся деньги, — сказала она себе. — Нужно быть практичной. Эту вещицу можно вернуть в магазин. — Потом, решительно тряхнув головой, швырнула медальон в корзинку: — Ничего, заработаю деньги сама».

Дженни с криком бросилась вытаскивать медальон из мусора.

— Можно, я его оставлю себе?

Карен окинула ее ледяным взглядом.

— Мне бы этого не хотелось.

— А я хочу, — упрямо заявила девочка, не глядя на мать. — Ты его выкинула, значит, тебе он не нужен.

— Я не хочу его больше видеть.

Дженни с вызовом подняла на нее глаза, надела медальон на шею и спрятала поглубже под свитер.

— Не увидишь. Я буду носить его под рубашкой.

— Ну, как хочешь.

— Да, хочу! А ты себя ведешь просто ужасно.

В глубине души Карен знала, что дочь права. Эти подарки вручались ей с любовью, с каждым было связано какое-нибудь воспоминание. Она поднесла к лицу булавку в виде золотого полумесяца, усыпанного крошечными бриллиантиками. Это был подарок на Рождество. Карен тогда с радостным ожиданием развернула бумагу и обнаружила внутри заварной чайник — накануне у них как раз разбился такой же. Помнится, она жутко расстроилась и подумала — надо же, чайник подарил! Значит, романтической любви конец? Она рассеянно заглянула внутрь чайника и увидела, что там коробочка из ювелирного магазина. Грег был очень доволен произведенным эффектом, и вспоминать об этом было приятно.

Но в следующую секунду Карен мысленно увидела перед собой не улыбающееся лицо мужа, а мерзкую гримасу подлого предателя из сна, и в сердце ее не осталось ничего, кроме испепеляющей ненависти.

Раздался звук подъезжающей машины, и Карен встрепенулась.

— Наверно, очередная ищейка приехала, — предположила она.

Из-за дождя большинство зевак разбрелись по домам, но неприметный полицейский автомобиль с ночи стоял напротив дома: сквозь стекло кабины темнел неподвижный силуэт детектива.

Дженни выглянула в окно:

— Нет, это не полиция.

Карен увидела, что перед домом остановился черный «БМВ», из него вышел мужчина с портфелем.

— Кто это? — спросила Дженни.

Вместо ответа Карен неразборчиво процедила что-то и бросилась к двери. Она яростно повернула ключ два раза, не обращая внимания на звонок. Дженни испуганно выглянула в прихожую.

— Карен, — раздался мужской голос. — Нам нужно поговорить. Открой.

— Иди отсюда, Арнольд, — хмуро ответила она. — Я не желаю с тобой разговаривать.

— Не упрямься, — нетерпеливо сказал Арнольд Ричардсон. — У меня нет времени.

— Вот и иди отсюда! — крикнула она. — Кто тебя звал?

— Это кто? — шепотом спросила Дженни.

— Наш адвокат.

— Пусть войдет. Пожалуйста, мама. Может быть, он сможет нам помочь.

— Карен, сейчас не время дурака валять, — сказал Арнольд. — Открывай.

— Хотя бы выясни, чего он хочет, — умоляющим голосом попросила Дженни.

Карен заколебалась — слишком уж потерянный вид был у девочки.

Карен открыла дверь, и в прихожую ввалился Арнольд Ричардсон, отряхивая черный зонтик.

Он был всего на несколько лет старше, чем Карен и Грег, но успел обзавестись брюшком и важным видом.

— Ты Дженни? — спросил он у девочки с серьезным видом.

Дженни взяла у него пальто и зонтик, глядя на адвоката во все глаза.

— А кто же еще? — ответила за нее Карен и обернулась к дочери. — Милая, повесь пальто мистера Ричардсона в сторонке, с него течет.

— Ладно, — сказала Дженни. — А вы будете папиным адвокатом?

— Я и сейчас его адвокат.

— Папа не делал этого.

— Дженни! — одернула ее Карен.

Дженни унесла пальто, а Карен предложила Арнольду сесть. Сесть — и только. Ей даже смотреть на него было неприятно.

— Карен, я знаю, каким потрясением для тебя стало известие о том, что Грег является родным отцом Дженни. Надеюсь, ты понимаешь, что я не имел права рассказать тебе об этом. Такого рода сведения относятся к разряду конфиденциальной информации.

— Вы просто сговорились с ним.

Арнольд вздохнул:

— Ну и каша заварилась.

— Вот с этим я готова согласиться.

— Не могу понять, зачем Грег рассказал все это полицейским, даже не посоветовавшись со мной. Где у него голова была? Идиотский поступок!

— Я знаю, это и в самом деле странно, — с горечью прокомментировала Карен. — Человек, всю жизнь занимающийся враньем, мог бы придумать что-нибудь похитрее.

Арнольд проигнорировал ее замечание:

— Он не звонил с тех пор?

— Мой телефон прослушивается.

— Так я и думал. Со мной он тоже не связывался.

— Зачем же тогда ты приехал?

— Тебе понадобится юридическая помощь — в том, что касается бизнеса, денежных средств. Я сделаю все, что смогу. Ну и, разумеется, когда Грег вернется или…

— …Когда его поймают, — закончила за него Карен.

— …Я тоже ему пригожусь.

Карен холодно смотрела на юриста. Грег обычно превозносил Арнольда Ричардсона до небес, ей же всегда казалось, что в нем нет ничего особенного — адвокат как адвокат. Если Карен и испытывала к нему какую-то симпатию, то главным образом из-за того, что благодаря Арнольду они смогли удочерить Дженни.

— Да, я знаю, Арнольд, что в прошлом ты очень помог Грегу, — саркастически заметила Карен. — Если бы не ты…

— То он нашел бы другого адвоката, вот и все, — твердо прервал ее Арнольд. — Он хотел во что бы то ни стало удочерить своего ребенка. В то время он вел себя так, словно лишился рассудка. Линда Эмери согласилась отдать ему дочь, и Грег во что бы то ни стало хотел, чтобы этот ребенок достался вам.

— Не «нам», а ему. Давай не будем передергивать.

— А я и не передергиваю, у меня прекрасная память. Я всячески советовал Грегу не делать этого, предупреждал, что в подобных делах обман к хорошему не приведет. Но мне и в голову не приходило, что развязка может получиться такой.

— Да уж, — пробормотала Карен мрачно.

— Он был непреклонен. Сказал, что вам необходим этот ребенок, что ваш брак под угрозой. Я помню, он говорил, что Бог или судьба дают ему шанс искупить его вину перед тобой.

— И ты с этим согласился?

— Честно говоря, мне показалось, что он спятил. Но я всегда с симпатией относился к Грегу. Он превосходный бизнесмен, и все такое, но у каждого человека есть свои слабости. Грег вбил себе в голову, что должен сделать так, чтобы у тебя был ребенок.

— Прекрати! — закричала Карен. — Не нужно изображать это так, будто Грег думал только обо мне. Может быть, интрижку он тоже ради меня завел? Это ради меня он спал с другой женщиной?

— Я говорю все это не для того, чтобы его оправдать. Что бы там между вами ни произошло, это ваше внутрисемейное дело. Я лишь объясняю тебе, как все это происходило.

— Скорее всего ты просто перепугался, что я подам на тебя в суд и что тебя лишат адвокатской лицензии.

— Ты поступай так, как сочтешь нужным, — спокойно ответил на это Арнольд. — Просто мне кажется, что сегодня у тебя есть более насущные проблемы.

Карен покачала головой:

— Если бы только он сказал мне всю правду…

— И что, ты отнеслась бы к нему с пониманием? — скептически осведомился Арнольд.

— Не знаю. Он не дал мне такой возможности.

Ричардсон пожал плечами:

— Люди не любят признаваться в своих грехах. Каждому хочется выглядеть героем.

— Да уж, герой — дальше некуда, — горько вздохнула Карен.

Наступило молчание. Потом она сказала:

— Я знаю, Арнольд. Ты ни в чем не виноват.

Адвокат облегченно вздохнул:

— Ты имеешь хоть какое-нибудь представление, куда он мог отправиться?

— Нет. У меня вообще такое ощущение, будто я его совсем не знаю.

Арнольд встал:

— Если он свяжется с тобой, попроси его немедленно позвонить мне и не делать больше никаких глупостей.

Она кивнула.

— Я это говорю серьезно. Твой… Грег попал в нешуточную передрягу.