— Сэм, ты слышал, что я сказала про полицию?

— Ты ответила на все их вопросы. Так чего волноваться?

— Ты отлично знаешь, что́ меня волнует. Ведь я сказала им не всю правду.

— Твои домыслы, Мэри, им неинтересны. Равно как и сплетни четырнадцатилетней давности.

— Это не сплетни, это сущая правда. Очень важная информация. Я думаю, мне следует отправиться в полицию и все им рассказать.

— Это просто смешно!

— Почему?

— Мэри, ты не можешь взять и уйти, ведь ты хозяйка заведения. Кроме того, визит в полицию все равно что поход в больницу — ты проторчишь там весь вечер. Да и вообще, ни к чему тебе ввязываться в дело, не имеющее к тебе никакого отношения.

— То есть как «не имеющее отношения»? — возмутилась Мэри. — Линда была моей подругой.

— Это было сто лет назад. Все мы были тогда детьми…

— Ну и что? Ведь ее убили. Какая разница, сколько лет мы не виделись? Кто-то убил Линду, запихнул ее тело в мешок для мусора и выкинул на помойку.

— Ты ведь ничего на самом деле не знаешь, — урезонивал ее Сэм. — Подумаешь, какая-то сплетня, которую подружка сообщила тебе четырнадцать лет назад. Мэри, давай смотреть правде в глаза. Линду убил какой-то сексуальный маньяк. Может быть, тот же самый тип, который прикончил девочку — ту самую, что нашли в болоте. Как там ее назвали?

— Эмбер, — раздраженно бросила Мэри.

— Вот-вот. Конечно, невесело думать, что у нас по городу разгуливает опасный псих, но, во всяком случае, это более правдоподобно, чем твои фантазии. Ты почитай газеты. Такие вещи случаются каждый день. Какой-нибудь чокнутый окончательно сходит с ума и убивает ни в чем не повинных женщин. У полиции большой опыт ведения таких дел. Зачем тебе совать свой нос в эту историю?

Мэри холодно взглянула на мужа:

— Я вижу, тебе все равно, кто убил мою подругу. Тебя интересует только одно — чтобы я не покидала рабочее место. Что у тебя за жизнь, Сэм? У тебя нет друзей, у тебя нет настоящей семьи, только один этот чертов ресторан. Много лет назад подруга сообщила мне нечто такое, что может иметь самое непосредственное отношение к убийству. Если ты думаешь, что я позволю себя запугать и утаю этот факт от полиции…

Сэм сердито взмахнул рукой:

— Делай что хочешь.

— И сделаю.

К ним подошел старик, опираясь на палку. Судя по всему, он не догадывался, что между супругами разгорелась ссора.

— Сынок, куда мне сесть? — спросил он, ткнув Сэма в бок.

Сэм едва сдержался, чтобы не рявкнуть на посетителя.

— Моя жена сейчас вас усадит, — осклабился он.

Мэри сунула мужу стопку меню:

— Нет, твоя жена никого усаживать не будет.

— Мэри! — зашипел Сэм, но она, не обращая на него внимания, направилась к двери.

Грег остановил машину у изгиба дороги, откуда открывался вид на пляж. Солнце висело над самым горизонтом, но небо все еще не желало расставаться с розовато-золотым отсветом меркнущего дня. Последние лучи солнца просеивались сквозь решетку старой беседки, прочертив на земле замысловатый узор из света и тени.

Дженни сидела сзади, ее личико было озабоченно нахмурено. Почти весь день девочка провела у себя в комнате.

— Зачем мы здесь остановились? Я думала, мы едем поужинать пиццей.

— А кое-кто говорил, что ужасно себя чувствует и ничего есть не будет, — поддразнил ее Грег. — По-моему, ты собиралась просто выпить кока-колы.

— Я не прикидываюсь, папа. Мне и в самом деле паршиво.

— Я знаю, милая. Сейчас поедем. Я просто хотел полюбоваться закатом.

Карен поерзала на сиденье, но ничего не сказала. Какие длинные теперь дни, все тянутся, тянутся и никак не закончатся. Скорей бы уж наступила темнота. Скорей бы уж закончился этот проклятый день.

— Ты не против? — спросил ее Грег.

— Мне все равно, — пожала плечами Карен.

За весь день она и Дженни не сказали друг другу почти ни слова. Из школы позвонила медсестра, сообщила, что Дженни нездорова, и Грег отправился за ней на машине. Но когда он привез девочку домой, стало ясно, что она просто перенервничала. Карен было жаль дочку, но после утренней статьи и последующих событий на проявление сочувствия сил не осталось. Карен все еще клокотала от обиды, вспоминая разговор с Тамарой. Ей страшно было подумать, что придется выходить в город за покупками — вдруг все станут показывать на нее пальцем, шушукаться. Кроме того, Карен весь день ждала, что вот-вот нагрянет полиция. Меньше всего ей хотелось отправляться куда-то за пиццей, но Грег настоял на своем.

— Если тебе так уж хочется пиццу, почему бы не заказать ее по телефону? — спросила Карен, но на самом деле она прекрасно понимала: он хочет, чтобы они отправились куда-нибудь все вместе, и от своего Грег не отступится. Поэтому волей-неволей пришлось согласиться.

— Я очень люблю этот пляж, — сказал он. — Чистый, нетронутый.

— Да, красивый, — тихонько согласилась Дженни.

Карен по-прежнему невидящим взглядом смотрела в пространство.

— Видишь вон ту беседку? — спросил Грег. — Когда мы с твоей мамой были совсем молодые, мы встречались там, оставляли друг другу записки.

Дженни знала эту историю почти наизусть, но в ее возрасте романтические истории кажутся такими привлекательными.

— А ваши родители не хотели, чтобы вы встречались, — сама подсказала она следующую фразу.

— Да. Они считали, что мы относимся друг к другу слишком серьезно. По их мнению, в юном возрасте быть серьезными опасно. Но я с самой первой минуты знал, что эта девочка создана для меня, и мне было наплевать, что об этом подумают остальные.

— И у вас начались неприятности, да? — спросила Дженни, заранее зная ответ.

— Еще какие, — хмыкнул Грег. — Но дело того стоило. Выбора у меня не было, сама понимаешь. Оставалось лишь следовать голосу сердца. А мое сердце с самого начала принадлежало вот этой женщине. С первого момента и до сего дня.

У Карен на глазах выступили слезы. Ее растрогала не столько эта старая история, сколько то, как Грег ее рассказал. Да еще эта ужасная обида… Слезы готовы были хлынуть из глаз.

— Не надо ей про это рассказывать, — процедила Карен. — Ты только научишь ее не слушаться родителей, а по этой части она и так преуспела.

Сердитый тон жены не смутил Грега.

— Ну извини. Не мог же я говорить ей неправду? Или ты жалеешь о том, что наша жизнь сложилась именно так?

Карен не смотрела на него, но знала, что он улыбается. Ее жизнь, ее настоящая, взрослая жизнь началась со страстных свиданий в этой беседке. Были хорошие дни, были плохие дни, но все ее существование — дом, семья, ребенок — было связано с Грегом. Карен покачала головой:

— Нет, я ни о чем не жалею.

После этих ее слов в машине наступило молчание, а минуту спустя рука Дженни, легкая как бабочка, коснулась ее плеча:

— Мама, не сердись на меня, пожалуйста. Я очень, очень виновата.

— Ничего, — сухо ответила Карен.

Ей самой показалось, что она перебарщивает с суровостью, но муж и дочь отлично знали, что долго сохранять холодность Карен не умеет. Ледяная корка дала трещину, и скоро от нее не останется и следа.

— Я же знаю, мама, что ты на такое не способна. Даже не представляю, как ей удалось так вывернуть мои слова.

— Эта история должна послужить тебе уроком, — строго сказал Грег, грозя дочери пальцем. — Видишь, сколько бед ты натворила.

— Да, я знаю, — кивнула Дженни.

— У нас свободная страна, и, если не умеешь держать язык за зубами, всегда найдутся люди, готовые воспользоваться твоей несдержанностью. Эта журналистка просто зацепилась за твои слова и обратила их против тебя.

— Эх, если б можно было забрать мои слова обратно.

— Наверно, это самая древняя фраза на свете. — Грег вздохнул и посмотрел куда-то вдаль. — Ладно, все делают ошибки. Надо жить дальше. Мы семья, вместе как-нибудь справимся. Главное — держаться друг друга. Что бы ни болтали люди, будем держать голову высоко и не обращать на сплетни внимания.