В «Соревнователе просвещения и благотворения» и «Северной Пчеле» в 1825 году Рылеев напечатал два отрывка из задуманной им в 1824 году поэмы «Мазепа». Один — «Гайдамак», другой — «Палей». Изобразив в «Войнаровском» Мазепу старого, оканчивающего свой жизненный путь, Рылеев, по-видимому, намеревался обратиться и к временам его молодости, то есть к тем, к которым относится рассказ Мазепы в одноименной поэме Байрона. Гайдамак — молодой Мазепа, казак-разбойник, запугавший даже своих собратьев дикой жестокостью, хладнокровной беспощадностью. Однако, как говорит о нем один из его товарищей, он «клятву дал… за Сечь свободную стоять».

Молодой Мазепа был удалец, но мрачный, нелюдимый:

Второй отрывок — эпизод из военной жизни полковника Палея. Публикация отрывка в «Северной Пчеле» сопровождена примечанием: «Семен Палей Хвостовский, полковник Малороссийского войска, удалой наездник, бич поляков, ужас крымцев — был оклеветан Мазепою перед Петром и сослан. После измены Мазепы Палей возвратился к войску, и, удрученный летами и болезнью, присутствовал на Полтавском сражении, поддерживаемый двумя казаками». Как собирался развернуть здесь свой сюжет Рылеев, что нового по сравнению с «Войнаровским» хотел сказать о характере и деятельности Мазепы — неизвестно, так как от этого замысла не осталось никаких планов.

…В первых числах сентября 1824 года Рылеев и Александр Бестужев выехали на несколько дней в Батово. Бестужев — с заданием от своего начальника (управляющего путями сообщения) осмотреть Гатчинское шоссе; Рылеев, вероятно, для наблюдения за установкой памятника своей матери на деревенском кладбище и для хозяйственных дел по имению. Тогда и был установлен среда деревянных крестов кладбища мраморный памятник — отрезок колонны, пересеченный призмой, на которой было написано: «Мир праху твоему, женщина добродетельная. Анастасия Матвеевна Рылеева. Родилась декабря 11 дня 1758, скончалась июня 2 дня 1824 года».

У Рылеева в Батове было много хлопот, и Бестужев один гулял в лесу и на реке, наслаждался «тишью и дичью», обдумывал что-то «для Звезды», то есть для альманаха своего, бывал по вечерам в Рожествене у какого-то знакомого офицера — «кирасира Е.В.», где даже однажды «продурачился до утра».

4 сентября в 3 часа дня выехали из Батова и прибыли в Петербург во время «ужаснейшей грозы», как пишет Бестужев матери. «Но Рылеева дома, — продолжает он, — ждала еще ужаснейшая — Саша его кончался — и через день умер, — не можете себе вообразить положения Натальи Михайловны, отчаяние обоих. Она едва возвратилась к разуму — он болен».

Рылеев, однако, скоро вернулся к делам. Николай Бестужев писал: «Я видел страдание и силу души достойного моего друга; но это не мешало ему работать в пользу тайного общества со всей горячностью человека, обрекшего себя на жертву для счастия отечества».

Саше Рылееву 1 сентября 1824 года исполнился всего один год. Он умер 6 сентября. Похоронили его на Смоленском кладбище. В мае 1826 года Наталья Михайловна писала Рылееву (уже в крепость): «Мой друг, я заказала Сашеньке памятник и кругом решетку. Стишки твои нашла, которые ты ему написал, будут надписаны ему».

Это стихотворение «На смерть сына», появившееся в горькие дни сентября 1824 года:

В начале 1824 года Рылеев строил планы путешествия по Украине и Крыму. Об этом вел он переписку со своим другом — декабристом Петром Мухановым. «Скажи Мне, — писал Муханов Рылееву из Киева, — изменилось ли твое намерение путешествовать по южной части России и когда едем мы в Крым?» Муханов в Киеве по просьбе Рылеева занимался делами по поводу тяжбы княгини Голицыной с Рылеевыми, но, кажется, не очень внимательно и вообще неудачно, — позднее, в апреле 1826 года Рылеев писал жене из крепости о продаже отцовского дома или о залоге его: «Я… получил вместо 10 000 только 5000 р. по милости Муханова». Однако Муханов горячо пропагандировал в Киеве и Одессе «Полярную Звезду» и поэму Рылеева «Войнаровский», которую читал Пушкину и М.Ф. Орлову, — их замечания он сообщил Рылееву. Муханов был членом Союза Благоденствия, но в Северное общество Рылеев принять его не решался — по его «ветрености». Их связывали только литературные интересы. Рылеев посвятил Муханову думу «Смерть Ермака». В 1825 году Муханов хлопотал в Москве об издании отдельными книгами «Дум» и «Войнаровского».

В связи с работой над поэмой «Войнаровский» Рылеев познакомился в 1823 году с будущим декабристом — бароном Владимиром Штейнгелем. Он родился в 1783 году, окончил Морской кадетский корпус, участвовал в войне 1812 года. В 1817 году, выйдя в отставку, стал заниматься науками. Уже через два года издал в Петербурге самую обширную по тому времени историю календаря под названием: «Опыт полного исследования начал и правил хронологического и месяцесловного счисления старого и нового стиля». Почти одновременно выпустил он двухтомную историю петербургского народного ополчения 1812 года. Попытки служить по министерству внутренних дел ему не удались. Штейнгель по происхождению немец, но был искренне верующим православным человеком и русским патриотом.

В 1823 году в Петербурге, в книжной лавке Оленина, Штейнгель спросил книгопродавца:

— Бывает ли у вас Рылеев? Я бы хотел с ним познакомиться.

— А он о вас недавно спрашивал, — отвечал Слёнин, — не будете ли вы сюда.

— Это как? — удивился Штейнгель.

При этих словах входит в лавку Рылеев, и Слёнин, представляет его Штейнгелю.

— Что мне было интересно узнать вас, это не должно вас удивлять, — сказал Штейнгель. — Но чем я мог вас заинтересовать — отгадать не могу.

— Очень просто, — ответил Рылеев. — Я пишу «Войнаровского», сцену близ Якутска, а как вы были там, то мне хотелось попросить вас прослушать то место поэмы и сказать, нет ли погрешностей против местности.

Штейнгель, конечно, согласился, и Рылеев повез его к себе, на Васильевский остров, где и прочитал ему поэму.

Местность под Якутском оказалась описанной точно — Рылеев пользовался во время работы географическими статьями о Якутске, напечатанными в русских журналах.