— Ты слышал, Свер… Пободный Молнии? — обратился рыцарь к своему коню.

— Слышал, но я предпочитаю запах битвы, — свирепо ответил тот и добавил. — Но и запах свежего сена я тоже люблю.

— Или овса, — мечтательно заметил ослик. — В гостях у ослоеда мне давали очень хороший овёс. А ещё свежие сочные овощи.

— Вот ты и потолстел не в меру, — ядовито заметила Моська.

— И застрял под забором, — добавил Франк.

— Может, опять наступит время, когда придётся голодать, — рассудительно ответил Серый. — Тогда хоть будет о чём вспомнить. А то придётся жалеть о воздержании.

Отдых показался Адели слишком кратким, но она сознавала необходимость идти дальше и встала не только без жалоб и возражений, но даже стараясь выглядеть бодрой и весёлой.

— Теперь мне необходимо быть в полной готовности сражаться, — объявил рыцарь, облачаясь в латы. Помоги мне, Франк. До сих пор я справлялся сам, но это занимает лишнее время.

— Я могу быть твоим оруженосцем, — как бы между прочим проронил Франк, отводя глаза, чтобы не выдать, как горячо он хочет стать оруженосцем странствующего рыцаря.

— Вряд ли, — возразил тот.

Мальчик отвернулся, чтобы спрятать от чужих глаз своё вспыхнувшее лицо.

— Я и не хочу, — независимо заявил он. — Я предложил стать им на время, пока мы провожаем Адель. А потом мы с Серым и Моськой пойдём дальше…

— Потом ты бы смог стать моим оруженосцем, а на то время, пока мы провожаем Адель, — нет, — ответил рыцарь, прилаживая на своего коня нагрудник.

— Почему тогда, а не теперь? — не поняла девушка.

— Тогда он подрастёт и окрепнет, а теперь он ещё слишком мал и слаб и не сможет нести за мной моё копьё, — очень просто и понятно объяснил рыцарь.

Однако эта простота показалась ему недостойной разговора с обретённой дамой сердца, поэтому он сделал нечто вроде поклона, насколько это позволяли ему латы, и заговорил высокопарно:

— О, дама моего сердца, прекрасная Адель, если вашим желанием будет сделать мальчика моим оруженосцем сейчас…

— Нет-нет, — перебила его Адель. — У меня нет такого желания. Я целиком полагаюсь на ваше мнение. Только, пожалуйста, милый рыцарь, говорите проще. Когда вы будете совершать подвиги, вы можете меня восхвалять, но со мной разговаривайте, как с товарищем.

— Конечно, в походе так будет легче, — согласился рыцарь, но уж в бою и после боя, когда я буду посвящать вам свой подвиг, вы меня не останавливайте.

— Тогда мне самой будут приятны такие речи, — торопливо ответила девушка, довольная покладистостью рыцаря.

— И при чужих я буду обращаться к вам, как положено, — поставил условием рыцарь.

— Само собой, — подхватила Адель, — ведь все должны знать, что вы — мой рыцарь и мой избавитель. Однако пока мы одни, говорите со мной так же просто, как с остальными.

— Согласен, — сказал рыцарь. — Для всех я Рыцарь Поднятого Забрала, но вы можете называть меня дон Мигель. Мои далёкие предки совершили много подвигов и достаточно прославили наш род, но их потомки не отличались воинственностью, хоть и были храбры и великодушны, поэтому былая слава рода Сангре стала забываться. Я решил восстановить её и многое для этого сделал, но лишь теперь, когда я получил возможность посвящать свои подвиги даме моего сердца, обо мне заговорят повсюду.

— Я уверена, что вы уже прославили свой род, дон Мигель, а теперь лишь укрепите эту славу.

Франк выразительно и весьма оскорбительно засвистел, и Адели стало жаль мальчика.

— Неужели копьё так тяжело? — спросила она.

— Мне очень нужен оруженосец, Адель, но я не настолько жесток, чтобы заставлять мальчика носить за собой такой вес, — улыбнулся рыцарь.

— Наверное, ты очень ослабел в своих странствиях, раз тебе всё кажется тяжёлым, — язвительно заметил Франк.

Рыцарь не обиделся и жестом предложил мальчику поднять копьё. Франк из гордости хотел отказаться, но любопытство победило, и он подошёл к лежащему на земле копью.

— Ну и что? — спросил он, нагибаясь и берясь одной рукой за древко.

Ему пришлось снова нагнуться и взяться за предмет своих вожделений двумя руками, но он всё равно смог лишь слегка его приподнять. Адель тоже попробовала свои силы, но безуспешно.

— И как вы, дон Мигель, поднимаете такую тяжесть? — удивилась она.

— Важно не только поднимать копьё и нести его, но и уметь им владеть, — назидательно проговорил рыцарь. — Прибавьте к этому вес доспехов. Понимаете теперь, почему я считаю преждевременным делать мальчика своим оруженосцем? А тебе, Франк, придётся подумать, захочешь ли ты становиться странствующим рыцарем, нести на себе тяжёлые доспехи и при этом в любую минуту быть готовым вступить в бой, а для этого уметь в совершенстве владеть копьём и мечом.

С этими словами он легко поднял копьё и приладил его к боку своего коня, вложил меч в ножны и взял в руки шлем. Франк с восхищением глядел на него. Да и Адель не могла не залюбоваться силой и ловкостью рыцаря.

— Захочу! — пылко воскликнул мальчик. — Уже хочу! Ты научишь меня владеть копьём и мечом?

— Если ты научишься говорить со мной вежливее, чем ты говорил до сих пор. И приучись обращаться к старшим на "вы". Оруженосцам странствующих рыцарей не приличествует говорить своим господам "ты".

Франк вздохнул.

— Это примерно то же, что обращение рыцарей к дамам сердца, — уточнила Моська.

— Понятно, — сказал мальчик. — При посторонних к тебе надо быть особо почтительным, а между своими для простоты…

— Он научится себя вести, — вступилась за мальчика Адель. — Он уже многому научился.

— Придётся, — сурово сказал благородный рыцарь, задумчиво глядя на Франка.

Адель почувствовала, что мечта мальчика стать оруженосцем странствующего рыцаря, может со временем осуществиться. Во всяком случае, дон Мигель весьма благосклонно взирает на него. Девушка была бы рада, если бы судьба ребёнка устроилась хотя бы таким образом, если уж Франк отверг предложение принца.

Облачённый в латы рыцарь имел очень мужественный вид, и манеры его стали более величавы. Однако Адель бывала в театре и видела на сцене артистов, совершенно преображавшихся в каждой новой роли, и не слишком доверяла внешнему блеску. Разумеется, этот человек, уже вызволивший её из беды, не оставит её в минуту опасности, однако… Чем больше рассказывал рыцарь о своих подвигах, тем сомнительнее они казались девушке, привыкшей к скромности своих прежних знакомых.

— Времена стали уже не те, — сетовал рыцарь, поворачиваясь к идущей возле его коня спутнице.

— Какими же они стали? — улыбнулась Адель.

— И какими были? — спросил ослик из вежливости.

— Когда я только пустился в странствия, мне не приходилось искать приключений, потому что они сами шли мне навстречу…

— А я думал, что приключения созданы специально для поиска ослов, — заметил Серый.

Подобный Молнии покосился на простодушного товарища, но промолчал.

— … Опасные встречи подстерегали меня на каждом шагу, — продолжал рыцарь, не реагируя на замечание ослика. — Мне не составляло труда совершать подвиги…

— А теперь? — ехидно спросил Франк, всё ещё тяжело переживавший отказ.

— Теперь не то. Едва чудовище услышит, что его вызывает на бой рыцарь Поднятого Забрала, оно пускается наутёк.

— Вот что значит сделать себе репутацию, — самодовольно сообщил конь. — Имя Подобного Молнии теперь тоже внушает уважение.

— Я искренне надеюсь, дон Мигель, что чудовища и в дальнейшем будут убегать при одном упоминании вашего имени, — пожелала Адель. — Я совсем не хочу опасных сражений.

— Но как же я прославлю ваше имя, имя дамы моего сердца? — негодующе вскричал рыцарь. — Нет. Когда мы подойдём к трещине, там обязательно должен встретиться какой-нибудь дракон, и я убью его в вашу честь.

Адель решила не спорить. Встретится дракон или нет, это ещё неизвестно, так что не стоило раньше времени умерять рыцарски й пыл. Лишь бы в опасную минуту Пободный Молнии поскакал к чудовищу, а не от него.