Барбос печально вздохнул.

— Я бы, может быть, и не вспоминал, да голод-то — не тётка и сам о себе напоминает, — ответил Авдей спокойным, даже немного жалобным голосом.

— Когда выйдем к озеру, попробуем наловить рыбы, — решил солдат. — А сейчас немного отдохнём и продолжим путь.

— Отдохнём, — согласился Авдей почти весело.

Уставшая Адель с наслаждением прилегла на траву, но тут же испуганно вскочила, потому что залаял Барбос.

— Уж не обед ли к нам пожаловал? — спросил Авдей, увидев причину переполоха.

На поляну вышел баран с круто закрученными рогами и грязновато-белой кудрявой шерстью и в недоумении остановился. Адель, прежде видевшая баранов только на картинках, удивилась его величине. Она испугалась было, но животное не проявляло агрессивности, и вид его был добродушен и кроток.

— Зачем говоришь такие нехорошие слова? — обиделся баран.

— Мы не о тебе, — сразу же нашёлся Авдей. — Откуда ты, приятель?

— Да вот… иду…

Баран не закончил фразу.

— Откуда идёшь? — спросил Пахом Капитоныч, — одобрительно оглядывая курчавую, густую, словно войлок, шерсть.

— И куда? — добавил Авдей.

Баран подумал.

— Я иду от хозяина, который постоянно упрекал меня за то, что он состригает с меня слишком мало шерсти. Разве у меня плохая шерсть? Обидно всё-таки выносить напраслину. Не моя вина, что шерсть у меня не растёт так быстро, как бы хотелось хозяину. Вот я и ушёл. А куда иду, сам не знаю.

— Хорошо на воле? — поинтересовался Барбос.

— Днём, когда я ушёл, я радовался, а в лесу, да ещё ночью, мне страшно. Я боюсь волков и медведей.

— Теперь не рад, что ушёл? — спросил солдат.

— Сам не знаю, — признался баран. — Ночью мне кажется, что дома было очень хорошо, а днём вспоминаются обиды.

— Надо бы поискать тебе хозяина получше, посправедливее, — решил Пахом Капитоныч.

Адель ждала этих слов. Солдат не мог оставить в беде ни человека, ни животное и готов был взять под свою защиту каждого, кто в этом нуждался.

— Хорошо бы, — согласился баран.

Авдей насмешливо скосил глаза на Пахома Капитоныча.

— Когда-нибудь твоя доброта тебя погубит, — сказал он.

— Доброта не может погубить, — рассудительно ответил баран вместо солдата. — Губит злость и обида.

— Притом губит не злодея, а его жертву, — философски уточнил Барбос.

— Можно тебя погладить? — спросила Адель, которой очень хотелось потрогать шерсть барана.

— Конечно, — обрадовался тот. — Меня редко гладят. Всё только стригут.

— Тебе, наверное, жарко в такой шубе? — спросила девушка.

— Не знаю. Хуже, если бы было холодно.

— Как же тебя зовут? — спросил солдат.

— Хозяин по-разному меня называл. То дурак, то болван, по-всякому. Мне не нравится ни одно из этих имён.

— Борька, — предложил Пахом Капитоныч.

— Пусть будет Борька, — согласился баран.

— Меня зовут Барбос, — заявил пёс. — Держись меня — не пропадёшь.

Баран дружески ткнул его симпатичной мордой.

— Пора в путь, — напомнил солдат. — Иди сюда, Борька, поможешь нам.

Баран не возражал помочь людям тащить лодку, спокойно дал надеть на себя верёвочные постромки и напрягал силы, чтобы тянуть канат вместе со всеми. Лодка пошла заметно быстрее.

К вечеру путешественники достигли озера. Густой лес подступал к самой воде, и пламенеющая в лучах закатного солнца поверхность открылась неожиданно. Зрелище было настолько красивое, что все поневоле остановились и, забыв усталость, залюбовались яркими красками. Озеро было ещё больше, чем то, где обосновались Жюль и Полина, и противоположный берег разглядеть не мог даже зоркий солдат.

— Наконец-то дошли, — обрадовался Авдей. — Ох, и хорошо здесь! Хоть я и решил не вспоминать про нашу скатёрочку, а поневоле подумаешь, как славно бы она здесь раскинулась с богатым угощением.

— Посмотрите. Какая красота! — с затаённой грустью проговорил Пахом Капитоныч. — Как прекрасна жизнь! Любите её даже в минуты отчаяния. Помните, что вы не одни на этом свете, и всегда найдётся добрая душа, готовая придти к вам на помощь. Только сами не отворачивайтесь от людей, а то ведь как бывает: повстречается один нехороший человек, другой — и кажется уже, что весь мир тебе враг. Но добрых людей больше, чем злых, в этом мне поверьте. Доброе начало таится почти в каждом человеке, надо лишь до него доискаться, разбудить его. Никогда не переставайте верить в людей.

— Полно, Пахом, — отозвался Авдей, смущённый его речью. — Ты словно прощаешься с нами.

— В природе сейчас такой покой, такая тишина, словно… словно…

Солдат не договорил, но у Адели сжалось сердце будто в предчувствии беды. А закат делал озеро кровавым, что только способствовало тревоге.

— Если в человеке надо ещё искать доброе начало, то лучше сразу обращаться к баранам, — посоветовал Борька. — Они добры, вреда никогда никому не причиняют, а если понадобится, всегда помогут.

— У собак тоже не надо ни до чего доискиваться, — подхватил Барбос. — Если они злы, то это сразу видно, а если добры, то этого не скрывают.

— Бараны лучше, — начал спорить Борька. — Среди них нет злых, а злых собак полным-полно.

— Ну да! — возразил пёс. — Зачем же тогда вам рога? Нам, собакам, даны зубы, чтобы кусать, а вам рога — чтобы бодать.

— Мы редко ими пользуемся и бодаемся только по необходимости, а вы кусаетесь просто так.

— Кусачую собаку за версту обойдёшь, её сразу видно, а бодачего барана не распознаешь, пока он в тебя не врежется своими рогами.

— Иная собака машет хвостом, а потом как цапнет…

— Рыбки бы наловить, да крючка нет, — в раздумье проговорил Авдей.

— Один мой знакомый сделал крючок, отломав зубец из моей расчёски, — сказала Адель, вынимая из сумки расчёску.

— Отличная мысль, — обрадовался Авдей.

Насвистывая какой-то весёлый мотивчик, он соорудил удочку и забросил крючок в воду.

— Только бы нам не выудить водяного, — сказал он.

— Мы отошли на большое расстояние от того места, но осторожность не помешает, а ночью, как всегда, будем по очереди дежурить, — ответил солдат.

Все были голодны и с надеждой ждали улова, лишь баран с удовольствием пощипывал траву, объедал листья с нижних веток и не испытывал беспокойства по поводу результатов рыбной ловли.

Барбос с завистью посматривал на него и, наконец, заявил:

— Как вы, бараны, удобно устроены: едите всякую траву, и ничего другого вам не нужно.

— Зато зимой голодно, — возразил Борька. — Попробуй, доберись до травы, если она скрыта под толстым слоем снега.

Адель подумала, что ей повезло. Сейчас лето и тепло, а каково бы ей пришлось, если бы она попала в этот край зимой?

— А-а-а! — заорал Авдей, бросаясь к берегу.

Адель вздрогнула. Воображение сейчас же нарисовало ей всевозможные ужасы, которые могли появиться из глубины озера. Барбос в выжидательной позе уже стоял рядом с Авдеем. Борька в недоумении хлопал глазами.

— Есть одна! — вопил Авдей. — Разжигай костёр, Пахом!

Пахом Капитоныч засмеялся, разглядев добычу Авдея. Это была маленькая рыбка, которой не наелся бы и котёнок.

— А вот и ещё одна! — азартно кричал Авдей. — Да у меня здесь отличный клёв!

— Тише ты! Всю рыбу распугаешь! — останавливал его солдат.

— Нет уж! Если клюёт, то клюёт. Рыба сама идёт к хорошему рыбаку. Это как грибы. Твой гриб всегда тебя дождётся.

— Жаль, грибов здесь нет, — сказал солдат. — Пока мы сюда шли, я посматривал вокруг, но, видно, не грибные это леса.

— У плохого грибника всегда лес виноват, — пошутил Авдей.

— Это правда, — согласился Пахом Капитоныч, и весёлые морщинки заиграли в уголках его глаз. — То ли дело хороший рыбак! Хоть водяной ему, да попадётся.

Адель засмеялась. От тревожного настроения, навеянного кровавым закатом и странным напутствием Пахома Капитоныча, не осталось и следа, испуг от неожиданного вопля Авдея прошёл, а его радостные крики внушали надежду на ужин.