— Нью-Веллингтоне, сэр, — снова подсказал Джефферсон.

Эмиль опять подавил улыбку: эту сцену он наблюдал уже много раз. Вернер, разумеется, прекрасно помнил и имя задержанного, и, надо думать, его адрес до последней буквы, но все равно изображал рассеянность. Видимо, ему казалось, что так он становится похож на умудренного опытом полицейского из старинного фильма, Джефферсон же охотно играл роль его напарника.

— Ага, Нью-Веллингтон… свободная планета, значит, — протянул Вернер. — Однако гражданство у вас двойное, господин Маккензи, как я посмотрю, и родное, так сказать, и федеральное имеется… Зачем это вдруг?

— Видите ли… видите ли, я — путешественник! — заговорил Маккензи. Усы его подпрыгивали от волнения. — А с федеральным гражданством намного проще получать визы… Знаете, очень непросто было его выбить, в Федерации настороженно относятся к гражданам свободных планет…

— Угу, значит, они вам — гражданство, а вы взамен подрывную деятельность вести подрядились, так, что ли, выходит? — спросил Вернер.

— Что!? Да я… моя семья — самая уважаемая на Нью-Веллингтоне, мы ведем род от первых колонистов, и чтобы я взялся… — задохнулся от негодования Маккензи.

Джефферсон смотрел на него неодобрительно, видимо, завидовал усам Маккензи. Эмиль понял, что еще немного, и он начнет смеяться в голос.

— А это как назвать? — показал Вернер на протокол допроса. — Истории, выставляющие руководство Амои в неприглядном свете, рассказывали? Рассказывали, и не отпираетесь даже. Да и что отпираться, свидетелей полный бар…

— Да это же… я не знал, клянусь, я не знал!

Маккензи понес какую-то чушь о том, что он специально не изучает историю планеты перед тем, как на нее явиться, чтобы, значит, посмотреть свежим взглядом, а потом написать книгу… Вернер послушал немного, ему быстро надоело, и он поманил к себе Джефферсона.

— Отпустите этого недоумка, — сказал он.

— Но, сэр!..

— Да отпустите, говорю, — махнул рукой Вернер. — Больше он ничего подобного рассказывать не будет, ручаюсь. Так, Маккензи?

Тот истово закивал.

— Хотя… — задумался Вернер. — Про федералов рассказывать можете. Разрешаю. Их тут все равно терпеть не могут, так что ничего страшного. А теперь исчезните с глаз моих!..

Просветлевшего лицом Маккензи вывели за дверь. Вернер повернулся к Эмилю и сокрушенно покачал головой:

— Я готов согласиться с Крисом. Это не планета. Это один большой сумасшедший дом…

«Итак, кто-то все-таки меня заложил, скорее всего, хозяин бара. Меня арестовали и допрашивали шесть часов кряду. Слава богу, в конце концов, нашелся один нормальный, до которого все-таки дошло, что я ничего не имею против законной власти, не собираюсь подрывать устои и устраивать революцию, а анекдоты рассказывал исключительно по недомыслию. Он так и сказал — «отпустите этого недоумка», и я был ему так благодарен, что даже не обиделся. С этих пор я зарекся рассказывать амойцам анекдоты про кого-либо, исключая деятелей Федерации. Они тоже проходили на ура, к тому же на это мне дал добро тот самый полицейский, что велел меня выпустить. Но я теперь все равно постараюсь держать язык на привязи!

В баре меня встретили радостно, но лица у моих вчерашних собутыльников были немного смущенными: они же давали показания против меня! С другой стороны, они ведь не лгали, поэтому стыдиться им было решительно нечего, по-моему. Я им так и заявил, после чего мне тут же было предложено отметить мое благополучное возвращение. Конечно, всем хотелось знать подробности моего пребывания в полицейском участке, и я, как мог, описал все, что видел и слышал там…

…Можете представить мне мое изумление и даже — не стану врать! — ужас, когда мои оторопевшие приятели сообщили мне, что долговязый человек с котом, которого я принял было за начальника полицейского управления, вовсе не человек, а… а как раз один из тех Блонди, которых якобы оскорбляли рассказанные мною глупые анекдоты! Второго, что стоял за спиной господина Вернера Дирка и явно старался не засмеяться, я не рассматривал, не до того было… Но теперь припоминаю, что и у него были длинные светлые волосы! Мои друзья предположили, что это мог оказаться господин Эмиль Кан… Боже мой!!! И, спрашивается, у кого нет чувства юмора: у твердолобых полицейских или у местной элиты?!»

— Сэр! — снова просунулся в дверь Джефферсон, помешав Вернеру с Эмилем упоенно спорить. С чего начался спор, не помнил ни тот, ни другой, но это им ничуть не мешало.

— Ну что еще, Джефферсон? — страдальчески поморщился Вернер.

— Пожар на Малой Академической, — скорбно сообщил Джефферсон.

— А я-то тут причем?! — взвился Вернер. — Я что, лично пожар тушить должен? И вообще, пожар — это вот по его части, — показал он на Эмиля.

— С каких это пор бытовые пожары… — начал было Эмиль, но Джефферсон успел вставить несколько слов.

— Хозяин дома утверждает, что это поджог, — невозмутимо сказал он. — Соседи, кстати, видели подозрительного человека…

— Вот видишь! Это как раз по твоей части! — довольно улыбнулся Эмиль, и в этот момент заголосил его коммуникатор. — Слушаю… Что?

— Пожар на Малой Академической, господин Кан! — отрапортовал один из его подчиненных.

— И при чем тут я? — не понял Эмиль.

— Крайне странная ситуация, — сообщил подчиненный. — Есть подозрение, что там были использованы отравляющие химические вещества… Возможно, пожар понадобился, чтобы замести следы какой-то преступной деятельности.

— Ясно. Еду.

Эмиль отключил коммуникатор и посмотрел на Вернера. Тот, надо думать, слышал большую часть разговора.

— Поехали, что смотришь! — сказал он. — Похоже, это наше общее дело!

— Да уж… — Вернер неохотно встал из-за стола и встряхнул кота за загривок: — Остаешься за старшего, ясно?

Кот что-то неразборчиво мяукнул и прикрыл зеленущие глаза с самым независимым видом. Иногда Эмиля так и подмывало разузнать, не таскал ли Вернер это животное к Раулю в лабораторию и не проводили ли над котом каких-нибудь манипуляций: уж больно разумным порой выглядело его поведение!

— Эмиль, что застрял, едем, а то без нас все сгорит!.. — раздалось от дверей, и Эмиль, очнувшись от раздумий, отправился за коллегой…

…Столб дыма был виден издалека. Несколько пожарных расчетов сбили пламя, но что-то упорно продолжало тлеть. Машины «чрезвычайников» и полицейские автомобили стояли на порядочном отдалении, микрорайон был оцеплен, зеваки сюда не допускались, словом, все как обычно.

— Господин Кан, — кинулся к начальнику один из «чрезвычайников». Голос его звучал немного гнусаво сквозь респиратор.

— В чем дело? — спросил Эмиль. — Выяснили?

— Пока нет, господин Кан, — развел руками «чрезвычайник». — Разрешите доложить?

— Докладывайте, — кивнул Эмиль, принюхиваясь. Ветер поутих, дым уходил вверх, но в воздухе все равно чувствовался его запах, странный, сладковатый вроде бы.

— А что тут было? Склад? — встрял Вернер, оглядывая обширное выгоревшее пространство.

— Никак нет, оранжерея! — ответил «чрезвычайник». — Судя по всему, поджог, господин Дирк, потому что самовозгораться там было нечему, разве только удобрениям. Но хозяин уверял, что удобрения хранились в специально оборудованном подвале, мы проверили — так и есть…

— Так что произошло? — поторопил Эмиль. — Почему вас вызвали?

— Сперва полыхало очень сильно, плюс ветер — дым по земле стелился, — пустился в объяснения «чрезвычайник». — Разумеется, выставили оцепление, пожарные занялись своим делом, очаг возгорания удалось локализовать, на соседние дома огонь не перекинулся. Повезло еще, что ветер утих…

— Короче!!! — не выдержал Вернер.

— Те, кто стоял в оцеплении, стали вести себя… странно! — выпалил парень. — Настолько странно, что есть подозрение на воздействие каких-то отравляющих веществ! Сейчас прибыла полевая лаборатория, делают анализы…