— Ну вот видишь, — улыбнулся Эмиль. — Все-таки тебе повезло! Ты ее сам допросишь?
— Естественно, — ответил Вернер. — Геркин проявил любезность и отправил девицу в полицейское управление. Впрочем, он мне пересказал ее слова.
— Ну и как выглядит наш неуловимый псих?
— Никак! — не сдержался Вернер. — Говорит, совершенно обыкновенное лицо, неприметное. Ни усов, ни бороды. В шляпе, в плаще, в перчатках. Волосы то ли темно-русые, то ли каштановые, в темноте, да под шляпой не разберешь. Глаза светлые, это она как-то углядела. Рыбьи, говорит. Ах да! Машина!
— Да, он же был на машине, — спохватился Эмиль. — И что?
— А тоже ничего, — развел руками Вернер. — «Вентра», то ли черная, то ли темно-синяя, а то и вообще зеленая, модель пятилетней давности, совершенно убитая. Номеров она не разглядела, может, их и вовсе не было. Единственная деталь — из салона пахло какой-то необычной отдушкой, ну знаешь, ароматизаторы воздуха для салона?
— Ага, — кивнул Эмиль.
«Вентры» были самыми дешевыми машинами для среднего класса, ввозили их на Амои в большом количестве, и на дорогах их была тьма-тьмущая. Климат-контроль в этих машинах имелся, но плохонький и слабенький, с очисткой воздуха он справлялся, только отчего-то добавлял к этому самому воздуху неистребимый аромат жженого пластика. Едва заметный, но мерзкий, впрочем, его можно было заглушить простейшими ароматизаторами. Что и сделал убийца. Но нельзя же перенюхать все «вентры» в городе! Да и кто знает, может, девице просто померещилось…
— Поехали, — сказал Вернер, — поговорю с ней сам. Может, она еще что вспомнит…
…Путь до городского полицейского управления занял совсем немного времени. Джефферсон уже ожидал начальство и незамедлительно проводил Вернера в кабинет, где находилась единственная живая свидетельница.
Это оказалась девица не первой молодости (по меркам Блонди, естественно, то есть лет за двадцать), смуглокожая, пышнотелая, со следами недавних побоев на лице и сильно напуганная. По ее реакции на вошедших, — она дернулась было вскочить и принять смиренную позу, — Вернер безошибочно определил, что она из бывших петов.
— Как тебя зовут? — спросил он хмуро, хотя прекрасно знал имя.
— Дениза Милль, господин, — не менее хмуро ответила она.
— Расскажи еще раз, что ты видела, — потребовал Вернер, и Дениза подробно повторила свой рассказ.
Надо признать, Геркин передал его достаточно близко к тексту, однако упустил некоторые детали. Следовало признать, что Дениза в самом деле отличается редкой наблюдательностью для уличной шлюхи, тем более бывшего пета. Хотя как знать, скорее всего, благодаря этой наблюдательности она и ухитрилась выжить на улицах Танагуры.
— Ладно, — сказал, наконец, Вернер. — Можешь быть свободна. Хотя нет, постой. Джефферсон, пришлите кого-нибудь, пусть сделают фоторобот. Так… что еще… Чем, ты говоришь, пахло из салона?
— Не знаю, господин, — ответила Дениза. — Эти запахи — они же все одинаковые, дешевка. А это другое что-то. Не знаю.
— Ну хоть на что похоже? — безнадежно спросил Вернер, хотя понимал — ему это ничего не даст.
— Вроде бы… — Девица призадумалась. — Вроде бы табаком… чуть-чуть. И еще чем-то. Сладким таким. Простите, господин, не знаю, что за запах…
— Ладно, оставим это. — Вернер поднялся из-за стола, освобождая место полицейскому с ноутбуком. — Как закончите с фотороботом, отвезите ее назад, что ли. А лучше закройте где-нибудь до утра на всякий случай…
На обратном пути в Эос Вернер упорно молчал. Эмиль тоже молчал, хотя его разбирало любопытство.
У себя в кабинете Вернер утвердился на диване и впал в глубокую задумчивость. Эмиль маялся у окна, пытаясь погладить кота. Тот всякий раз уворачивался и норовил Эмиля оцарапать. Опередить друг друга у них пока ни разу не получилось. Джефферсон стоял навытяжку у двери, ожидая распоряжений. Физиономия у него была еще более унылой, чем обычно, впрочем, небеспричинно.
От нечего делать Эмиль взялся разглядывать Вернерова подчиненного. Любопытный тип, Эмиль слышал, что он не только хороший сыщик, но и примерный семьянин.
Эмилю показалось, что волосы у Джефферсона на пару тонов светлее, чем усы, отчего последние выглядят как-то ненатурально. «Может, подкрашивает?» — мелькнула забавная мысль. Или носит фальшивые, для маскировки. Мало ли, какие задания он выполняет…
— Джефферсон, — тихо позвал Эмиль, видя, что Вернеру не до него. Дождался реакции и добавил: — У вас ус отклеился.
Эта невинная шутка имела престранные последствия. Джефферсон неожиданно побледнел, потом пошел красными пятнами, схватился зачем-то за свои усы, пробормотал извинение и выскочил за дверь. Эмиль проводил его озадаченным взглядом и вернулся к своему занятию — продолжил дразнить кота.
Впрочем, это быстро ему надоело. Эмиль подошел к карте и принялся разглядывать нанесенные на нее красные точки, пытаясь уловить какую-то систему в их расположении. Системы явно не было, это не походило ни на круг, ни на звезду, ни на пентаграмму, что было бы объяснимо, окажись маньяк приверженцем какого-нибудь подозрительного культа. Нет, ничего похожего, если точки соединить, получаются какие-то зигзаги… Зигзаги? Эмиль, воровато оглянувшись на не реагирующего на внешние раздражители Вернера, взял маркер и нарисовал на карте несколько линий. Полюбовался достигнутым результатом и добавил еще несколько линий пунктиром. Да, ему определенно стоило гордиться собой!
— Это что еще за художества? — раздался за его спиной недовольный голос Вернера. — Эмиль, зачем ты мне карту испоганил? Что это?
— Это? — Эмиль немного подумал. — По-моему, это елочка.
— Какая… — Вернер задохнулся, откашлялся и продолжил на полтона тише: — Какая еще елочка?!
— Вернер, остынь, — велел Эмиль, довольный собой. — Смотри сам. Вот, вот, вот… места убийств. Соединяем их между собой… Ну посмотри, правда же похоже! Кривовато, но тем не менее…
— Ну и причем тут… елочка? — безнадежно поинтересовался Вернер. — Пунктиром — это что обозначено? Стой. Не говори. Я понял… — Вернер уставился на карту, потом выхватил у Эмиля маркер и обвел им довольно-таки большой район. — Если считать, что этот придурок изображает на карте елочку, то для завершения картинки ему осталось всего одно убийство!
— Или три, — заметил Эмиль. — Но тогда это будет очень приплюснутая елочка.
— Но почему елочка?! — возопил Вернер.
— Новый год скоро, — ответил Эмиль с такой убийственной логикой, что Вернер не нашелся, что возразить.
На Амои Новый год справлялся, вообще-то, весной. Однако на многих других планетах сохранился обычай отмечать этот праздник зимой, и выходцы с этих планет, проживающие на Амои, своим привычкам не изменяли, благо им никто не мешал. Праздником больше, праздником меньше — роли не играет. Лишний повод устроить прием и похвастаться драгоценностями! Ели, ясное дело, были по большей части искусственными, однако попадались безумцы, готовые выложить кругленькую сумму за настоящие деревца. Какую именно сумму — мог бы поведать Себастьян Крей, промышлявший контрабандой елей, и Рауль Ам, за определенный процент с продаж способствующий этой противозаконной деятельности путем предоставления мощностей своих гидропонических лабораторий. Впрочем, к делу это не относилось.
Мысли у обоих Блонди шли схожими путями, поскольку Вернер выпалил:
— Ну теперь мы хотя бы знаем, что он не коренной амоец!
— По меньшей мере, у него предки должны быть не с Амои, — поправил Эмиль. — Знаешь, люди обычно придерживаются семейных традиций.
— Значит, три убийства… или одно… — протянул Вернер, оглядывая карту. — Скорее, все-таки одно.
— Почему? — удивился Эмиль.
— Он не успеет совершить три, — заявил Вернер. — Вспомни, какое сегодня число.
— Точно!.. — сообразил Эмиль. — До этого дурацкого Нового года три дня. Нет, ну если по трупу в день, он успеет!
— Будем надеяться, что он собирается совершить убийство под самый Новый год, а потому станет готовиться особенно тщательно, — вздохнул Вернер. — Так… что у нас здесь…
