Эмиля приняли, как посланника небес. Увы, на самом деле он мало чем мог помочь. Персонал погибшей базы надо было эвакуировать, и срочно — подпорченные землетрясением стены склада грозили вот-вот рухнуть, не выдержав напора бури, и тогда без малого полторы сотни человек остались бы под открытым небом, под порывами раскаленного ветра…

Но как прикажете их вывозить?! Вездеход Эмиля мог взять на борт не более десятка человек, ну, положим, если как следует потесниться, то и полтора десятка — но это же ничто по сравнению с общим числом пострадавших! Допустим, с собой Эмиль возьмет раненых — их как раз и наберется человек десять-двенадцать, около того. А остальные? За остальными надо срочно присылать транспорт!.. Но, спрашивается, какой? Обычный транспортник, хорошая рабочая машинка на воздушной подушке, просто не доковыляет по такой погоде до базы. Старомодных вездеходов у Эмиля всего пять, народу они на борт взять могут мало, к тому же сильно проигрывают по скорости более современным машинам. Только сюда они ползли часа четыре с лишним! Лучшим выходом был бы транспортный вертолет, но какой, скажите на милость, пилот согласится поднять «вертушку» в такую бурю? Это же чистой воды самоубийство! Военный риппер… это было бы решением, но, во-первых, летать на риппере в условиях нулевой видимости — это то еще мероприятие, а во-вторых, его просто негде здесь посадить. Рипперы, машины мощные, вместительные и удобные, но капризные, требовали для посадки ровной поверхности, а не нагромождения скальных обломков и барханов.

«Вот что, — приказал себе Эмиль, чувствуя, что голова у него начинает раскалываться, как от усталости после долгой дороги и воя ветра, так и от жалоб нескольких представителей элиты с базы (уж кого-кого, а этих Эмиль решил эвакуировать в последнюю очередь!). — Проблемы будем решать по мере поступления. Пока что надо добраться до Танагуры и вывезти с собой хотя бы тяжелораненых. Остальным оставим сухой паек, воду, медикаменты — как-нибудь продержатся. По пути что-нибудь придумаю…»

— Слушайте! — Эмиль возвысил голос, чтобы перекрыть заунывный стон ветра за стенами и гул голосов. — Всех раненых — в вездеход. Остальные остаются тут и ждут, пока за ними не вернутся. А мы вернемся — обязательно! Давайте, помогите же…

— Позвольте! — От кучки немногочисленных представителей элиты, расположившихся особняком, отделился средних лет манерный Ред, смерил Эмиля возмущенным взглядом. — С какой радости, господин офицер, позвольте спросить, вы намерены в первую очередь эвакуировать каких-то…

Тут только Эмиль сообразил, что в своей форме он ничем не отличается от обычных офицеров собственной службы, даже нашивки в точности такие же. Стало быть, его приняли за обычного человека. Что же, тем лучше! (Тут Эмилю показалось, будто он понял наконец, в чем же состоит прелесть переодеваний, которыми так любит развлекаться Себастьян Крей…)

— А с такой, — процедил он сквозь зубы, сдергивая с головы капюшон и позволяя волосам свободно рассыпаться по плечам (Юпитер с ним, с песком, дело того стоит!), — что таких, как вы, у меня половина Эоса, а хороших солдат — раз, два, и обчелся! Я доступно выразился?

Судя по тому, как Ред шарахнулся в свой угол от обозленного Блонди, выразился Эмиль более чем доступно.

— Заканчивайте с погрузкой, — велел он. — Майк, все готово?

— Так точно, господин Кан, — отчеканил тот, явно гордый за своего шефа. — Можно отправляться!

— Тогда двигаем, — сказал Эмиль. — Раньше выедем — раньше вернемся…

На прощанье он окинул взглядом сбившихся в кучу напуганных молодых солдат-первогодков, малочисленных старослужащих и пообещал себе, что вернется за ними, даже если придется лично садиться за руль и всю ночь напролет мотаться по пустыне…

…— Стив, может, все-таки не надо? — безнадежно спросила мать, и Стив в очередной раз заколебался.

— Нет, мам, я пойду, — сказал он как можно более решительно и принялся натягивать ботинки. — Ну, не возьмут, так не возьмут, что ж делать. А так буду маяться!..

— Ну, иди… — вздохнула мать. Стив не стал оборачиваться, выходя из квартиры, и так было ясно, что она смотрит ему вслед и хорошо, если не плачет…

Стиву было двадцать три года, и его две недели назад в очередной раз уволили с работы. О том, какие усилия его матери в свое время потребовались на то, чтобы пристроить его на это место, он предпочитал не вспоминать. Ну что было делать, если Стив чисто физически не мог выносить того, что творилось у него на работе? Терпеть? Можно конечно, только потом в зеркало смотреться противно, глаза б на себя не глядели! Протестовать? Вот Стив и запротестовал. В момент вылетел!..

У Стива была неплохая профессия — фельдшер. Одно время он пытался поступить в институт, чтобы стать врачом, но не потянул. Хотя тут надо было еще поразмыслить: он ли сам не потянул экзаменов, или кошелек его родителей не выдержал… Говорили, что взятки при поступлении берут громаднейшие. Впрочем, ему и в фельдшерах жилось неплохо, после училища Стив пристроился в небольшую больничку, зарабатывая хотя и не очень много, но все же пристойно. И все было хорошо ровно до той поры, как не умер отец, всю жизнь проработавший на оборонном заводе. Мгновенно у семьи отобрали все льготы, и небольшого пособия никогда не работавшей матери и скромного заработка Стива перестало хватать на жизнь. Старший брат помочь не мог: он сразу по достижении совершеннолетия завербовался в армию, да так с тех пор и служил, наведываясь домой раз в год. Судя по всему, его такая жизнь более чем устраивала. Часть своего денежного содержания он присылал домой, но этого едва хватало на то, чтобы заплатить за жилье, электричество и воду. А ведь еще нужно было что-то есть, во что-то одеваться… Словом, помыкавшись с месяц, Стив ушел из своей маленькой больнички и пристроился в госпиталь. Тут платили больше, хотя и работать приходилось не в пример тяжелее. Но потом госпиталь ни с того ни с сего расформировали, часть персонала просто уволили, часть раскидали по разным клиникам, и Стив оказался в третьей больнице. Отсюда он ушел сам — не сработался с коллективом. Вернее, просто засадил в морду одному из интернов, застукав его возле кровати молодой хорошенькой девушки, еще не отошедшей от наркоза, со вполне ясно различимыми намерениями…

После этого случая его долго не хотели никуда брать, пока мать, задействовав все свои и отцовские знакомства, не устроила его в очередной госпиталь. Тут поначалу было неплохо, да только Стив быстро понял, что персонал занимается каким-то криминалом, то ли наркотиками торгует, то ли еще что похуже. Понятное дело, то, что он о чем-то догадался, не осталось тайной, и ему предложили поучаствовать. Стив отказался и мигом вылетел с работы с не самой лестной характеристикой. Потом он не раз задумывался — а стоило ли отказываться? Ну и что, что сам себе противен, зато хоть мать ела бы каждый день досыта и не плакала по ночам…

И все же Стив упорно гнал от себя такие мысли, не теряя надежды на лучшее. И вот, кажется, ему улыбнулась судьба: одна из недавно построенных государственных клиник объявила набор младшего медперсонала. Может, хоть тут будет получше?… И Стив решил отправился на собеседование, вдруг да повезет! И старался не вспоминать о том, что ему в жизни ни в чем не везло…

Клиника находилась чуть не на противоположном конце города, добираться туда было удобнее всего подземкой. Стив так и поступил — спустился в подземку, купил билет и с трудом втиснулся в переполненный вагон. Что поделать, самый час пик, рабочий народ двинулся на службу… Ехать было далеко, с двумя пересадками, Стив даже решил, что успеет подремать стоя, как вдруг поезд, только-только отъехавший от станции, вдруг затормозил с жутким скрежетом… и стало темно.

Стив не упал только потому, что был намертво втиснут в угол вагона солидным животастым мужчиной. «Вот так дела… — пронеслось у него в голове. — Что бы это могло быть?…»