Доусон бросил на нее взгляд.

— Вам бы повезло. Незаконная торговля древностями — большой бизнес, но его сложно долго удерживать в тайне. Несколько лет назад судили двух двоюродных братьев. Полицию на них навели, и у них в доме нашли более чем четырех сотен предметов — наверняка они провернули дела еще со многими сотнями до того, как попались. Еще одна женщина в Уэксфорде ходила с тысячелетней брошью викингов на лацкане года три, пока кто-то не понял, что это ценная реликвия.

— И как вы заставляете людей сопротивляться искушению?

— Ну, для обычных законопослушных граждан страх перед наказанием — хорошая мотивация.

— А премии и вознаграждения нашедшим?

— О, это тоже бывает. С вещами, найденными на частной земле, обращаются несколько иначе, чем с находками на землях Борд на Мона. Но в соответствии с законом размер вознаграждения нашедшему определяет государство, а точнее директор Музея.

— Вот, например, та булавка, которую я нашла — сколько бы она стоила, если бы я совершенно законно откопала ее у себя во дворе?

— Вы спрашиваете о стоимости или о том, сколько Музей действительно бы заплатил?

— Какая разница?

— Вознаграждение обычно составляет всего лишь несколько процентов от настоящей стоимости предмета. Переговоры могут быть тонким делом, особенно если мы знаем, что у кого-то есть что-то, что нам нужно, а мы не уверены, кто они, что за предмет и сдадут ли они его когда-нибудь.

— И часто так бывает?

— Чаще, чем мы признаем.

— Так какова ваша оценка?

— Трудно сказать без дальнейшего осмотра. Я не кокетничаю, Нора, так уж обстоят дела. Все это зависит от ценности предмета, археологической и исторической, и суммы вознаграждений за подобные предметы. И все это идет из государственной казны, так что обычно речь идет максимум о тысячах, а не о миллионах. Просто для примера, когда был найден Дерринафланский тайник в Типперари в 1990 году, нашедший и землевладелец получили около двадцати пяти тысяч фунтов каждый, а это был целый клад, где, в том числе, был и серебряный потир, инкрустированный золотом.

— Но в зависимости от того, что вы нашли, деньги могут быть серьезные.

— Ну да, конечно… если это было найдено законно и об этом сообщили куда положено. Откуда такое любопытство? Неужели вас испортило лишь одно прикосновение к соблазняющему святых золоту?

— Не беспокойтесь. Я не собираюсь заняться охотой за сокровищами. Спасибо, Найалл.

Доусона подозвал кто-то на другом конце группы, и к Норе пробралась Урсула Даунз.

— Как устроились? — спросила она.

Что-то в том, как невинно она задала свой вопрос, немедленно заставило Нору насторожиться.

— Просто прекрасно, — осторожно ответила она. не зная, к чему могла вести Урсула.

— Как вам коттедж «Кроссез»?

— Удивительное место.

— Вы не находите его слегка… тесным, что ли? Когда мне приходилось там останавливаться, мне всегда не хватало места. Старые дома все такие, наверное. Некоторым людям нравится старомодное. Лично я предпочитаю все современное.

Они как раз подошли к сараю, и Урсула бросила откровенно похотливый взгляд на Чарли Брейзила, который делал новую лестницу для складского сарая из широких досок, расстегнув и выпростав рубашку из брюк от дневной жары. Он был где-то в десяти ярдах и мог не слышать слов Урсулы, но Нора все равно почувствовала, как необъяснимо запылало ее лицо — то ли из-за него, то ли из-за нее самой. Правда ли то, что сказала о нем Маргарет Скэнлан прошлым вечером? Она даже не пыталась представить, что за ужасные вещи делали с этими животными. Что ей хотелось знать, так это — был ли Чарли Брейзил действительно не таким как все или просто одним из тех несчастных людей, чье странное поведение постоянно вызывало подозрения, — козлом отпущения.

Работать днем было тяжело и жарко. Тут как со вскапыванием торфа, думала Нора, лучше не поднимать головы. В четверть четвертого она поднялась на ноги и отправилась в ближайшую уборную, передвижной туалет без проточной воды. В нем кишело мухами, а пол был заляпан торфом. Она только закрыла дверь переносной кабинки, как вдруг услышала шум снаружи, под отдушиной слева. Помещение вдруг качнуло, словно кого-то на него толкнули, и она услышала звуки борьбы. Мужчина и женщина, по силуэтам на пластиковых стенках. Насилие она видела или занятия любовью? Даже на таком расстоянии определить было почти невозможно. Наконец борьба прекратилась, и Нора узнала задыхающийся голос Урсулы Даунз.

— Не волнуйся, ты не причинишь мне вреда. Ты ведь об этом беспокоился, правда, Чарли? Честно говоря, мне даже нравится, когда грубовато. А тебе?

Чарли Брейзил не ответил, но Нора слышала его неровное дыхание. Через решетчатую отдушину она видела их снаружи на земле: Урсула сидела верхом на Чарли, прижав коленями его руки. Он не мог пошевелиться, чтобы силой сбросить ее с себя.

Урсула подалась вперед и что-то вытащила из-под рубашки Чарли.

— Что это… что-то вроде талисмана удачи? Очень похоже на тот, что носил Дэнни. когда мы нашли его. Только он не очень-то много удачи принес твоему дяде, верно?

— Я не знаю, о чем вы говорите, — сказал Чарли. — Что вы от меня хотите?

— Почему ты думаешь, что я что-то хочу, Чарли? Может, я хочу кое-что тебе дать. Ты когда-нибудь думал об этом с такой точки зрения?

— Что бы это ни было, мне оно не нужно.

— Разве можно так разговаривать? Ты даже не слышал моего предложения. Я была у тебя, Чарли — там, где ты держишь пчел. Мне говорили, Дэнни тоже держал пчел.

— И что?

— Похотливые маленькие дьяволы эти пчелы, не правда ли? Я однажды слышала, что трутни вставляют матке на лету, наворачивают ее прямо в воздухе. Это на самом деле так?

— Не знаю. Отпустите меня.

Он пытался сопротивляться, но она крепко его держала.

— По-моему, ты знаешь, Чарли. Я думаю, ты об этом знаешь все и даже больше. Я наблюдала за тобой, Чарли. Я знаю, что ты скрываешь.

Он извивался под Урсулой, а она наклонилась к его лицу и зашептала:

— Это не значит, что ты ничего не получишь взамен. Прежде всего, я никому ничего не скажу. И я очень изобретательна, Чарли. Ты даже не представляешь, насколько. Я могу быть очень сладкой, когда хочу, а я знаю, ты ценишь сладость, Чарли. Я это чувствую. Мне осталось только упомянуть твою маленькую подружку Хелен Келлер [4]…

Из горла Чарли вырвался глубокий стон, полный муки, перешедший в рев, когда он сбросил с себя Урсулу и вскочил на ноги, чтобы убежать. Она не удержалась от прощального залпа.

— Когда ты придешь навестить меня, Чарли, дождись темноты. Знаешь же, как люди любят болтать.

Когда Брейзил исчез, Урсула села на землю и начала тихо смеяться. Это был мрачный звук. Нора почуяла в этом хриплом звуке звонкую нотку триумфа. В конце концов Урсула поднялась на ноги, отряхнула одежду и пошла вдоль сарая назад. Нора с минуту не двигалась, пытаясь подумать. Она чувствовала себя запачканной тем, что видела только что произошедшую здесь сцену. Она не могла вытряхнуть из головы смех Урсулы и чувствовала, что от него в ней вздымалась тьма, которая иногда ее охватывала. Этот смех как будто мог вскипятить ее кровь, и Нора не могла просто от этого отмахнуться.

Несколькими минутами позже, направляясь к парковке, Нора нашла банку темно-золотого верескового меда на капоте своей машины. Одинокая пчела также ее обнаружила и кружила у края крышки, пытаясь найти вход.

Оуэн Кадоган ненавидел вокзалы — холодные кафельные полы, огромные тикающие часы, весь этот безжизненный серый шлак под путями. Наверное, отвращение осталось еще с детства, когда вся семья отправлялась провожать отца на работу в Англию. Все эти ложные надежды, насильственные эмоции, слезы… это было ужасно. Отец сначала наведывался домой каждые несколько месяцев, затем приезжал только на Рождество и, в конце концов, вовсе перестал приезжать. Ему нужна была работа, говорил он, а работа была в Англии, но все они гадали, что же еще он там нашел. Оуэн знал, что не имел права судить отца, если учесть, во что он превратил свою жизнь, но это не умаляло его вины.